Редьярд Киплинг - Избранные стихи из всех книг

Mop-павлин еще спокоен, и мартышкам — нет заботы,
Коршун-Чиль еще кружится в облаках,
Но скользят по джунглям пятна, но в ветвях вздыхает что-то
Это страх к тебе крадется, это страх…

Тень внимательная ближе, меж стволами подползая,
Шепот ширится и прячется в кустах…
Пот на лбу твоем, и пальцы сводит судорога злая —
Это страх к тебе крадется, это страх!

Над горой поднявшись, месяц озарит ребристым светом
Тропки мрачные и тени на ветвях,
И натужно джунгли дышат знойной ночью до рассвета…
Это страх к тебе подходит, это страх!

На колено! Лук натянут, но летят бесцельно стрелы,
Но копье дрожит в расслабленных руках,
Над тобой смеются джунгли, и лицо окаменело…
Это страх подкрался ближе, это страх!

А когда ночная буря сосны крепкие ломает,
И ревущих ливней шквалы плетью бьются на стволах,
Громче гонга грозный голос все кругом перекрывает —
Это страх в тебя вселился, это страх.

Вас, компаньоны мои и друзья, ночь унесла с собой.
(Чиль! Ждите Чиля!)
К вам я лечу, просвистать о том, что кончен кровавый бой.
(Вы — авангард Чиля!)
Снизу вы посылали мне весть о добыче, вами убитой,
Сверху я посылал вам весть, о том, где стучат копыта.
Вот он, конец всех на свете путей…
И молчат голоса друзей.

Вы, кто с громким охотничьим кличем
гнал, настигал добычу,
(Чиль! Ждите Чиля!)
Вы, кто стремглав вылетал из тени,
вцепляясь в глотку оленя,
(Вы, авангард Чиля!)
Вас, кто острых рогов избег,
осилила смерть — окончен ваш век.
Вот он, конец всех на свете путей!
Конец охоты твоей…

Вы, компаньоны мои и друзья, погибли, и мне вас жаль…
(Чиль! Ждите Чиля!)
Я лечу устроить ваш гордый покой, и разделить печаль.
(Вы, авангард Чиля!)
Вот на мертвом мертвый лежит,
пасть окровавлена, зрак раскрыт…
Вот он, конец всех на свете путей,
Пир для моих гостей!

На темный хмель летит мотылек,
На светлый клевер — пчела,
Но к цыганской крови цыганскую кровь
Отвеку судьба вела.

К цыганской крови — цыганскую кровь!
Отвеку покорна судьбе,
Весь мир обойдет бродяжья тропа,
И снова вернется к тебе.

Из темных селений оседлых людей,
Где грязь да серый туман,
Рассвет зовет за край земли:
Уходи, уходи, цыган!

К подсохшим болотам — вепрь лесной,
Красный журавль — в камыши,
Но цыганка — только к цыгану,
На зов бродяжьей души.

Змея — к растресканным скалам,
Олень — на простор степной,
Но цыганка — только к цыгану,
И — вместе тропой одной.

Тропой одной, вдвоем, вдвоем,
Мы в ясном просторе морском
По всем перекресткам цыганской судьбы
Мир обойдем кругом.

Будь верен судьбе цыганской,
Там, где айсбергов синий ад,
Где борта кораблей смерти белей,
И мерзлые снасти скрипят.

Будь верен судьбе цыганской,
Под блеском Южных Планет,
Где ветер ночной
Господней метлой Заметает полярный свет.

Будь верен судьбе цыганской,
Где закат уходит на дно,
И на рыжей волне джонки[133] пляшут в огне,
А Восток и Запад — одно.

Будь верен судьбе цыганской
Там, где молкнут все голоса,
И опаловый зной сдавил тишиной
Магнолиевые леса.

Ястреб — в ясное небо,
В глухие заросли — лось,
Но мужское сердце — к женскому сердцу,
Отвеку так повелось,

Мужское сердце к женскому сердцу…
Скорей догорай, мой костер!
Рассвет зовет — он целый мир
У наших ног распростер!

Если ты не потомок тех вольных людей,
Что воруют и днем и в ночи,
На два оборота сердце замкни
И в кусты зашвырни ключи.
Или так замуруй под каминной плитой
Чтоб никогда не найти,
И шествуй законопослушной стезей
По протоптанному пути.
Ты можешь стоять у своих дверей,
Слушать скрип цыганских телег,
Но жить жизнью роми[135] — вольных людей —
Не смогут джорджи[136] вовек!

Если нет цыганской крови в тебе,
Той, что душу ведет за собой,
Будь благодарен своей судьбе,
Занимайся своей землей,
Когда надо вспаши, что надо посей,
Образцовым хозяином будь,
Запретив послушной душе своей
Даже в мыслях пускаться в путь!
Ты можешь, застыв над миской своей,
Слушать скрип цыганских телег,
Но любить любовью вольных людей,
Не смогут Джорджи вовек!

Если нет у тебя цыганских очей,
Тех, что только бесслезным даны,
Ночевать под открытым небом не смей,
Звезды выжгут все твои сны!
Сквозь раму окна на луну гляди,
И с погодой считайся, дружок:
Ни под дождик полуночный не выходи,
Ни в рассвет на росистый лужок!
Можешь съежиться и глаза закрыть
Слыша скрип цыганских телег,
Потому что как вольные роми бродить
Не смогут Джорджи вовек.

Если ты происходишь не от цыган,
Для которых нет смены времен,
Уважай свои власти и свой карман,
Имя доброе и закон,
Чередуй время бодрствованья и сна,
И живи до скончанья дней,
А помрешь — посмеются и Бог, и жена,
И цыгане над жизнью твоей.
Ты на сером кладбище будешь лежать,
Слыша скрип цыганских телег,
Потому что как вольный цыган умирать
Не смогут Джорджи вовек.

Ну вот и пришел я домой опять,
Так рады мне все: я с семьей опять
И всем-то я свой да родной опять
(Забыт и прощен мой позор!)
Отец созывает гостей на меня,
Тельца заколол пожирней для меня,
Но свиньи-то, право, милей для меня,
Мне лучше б на скотный двор!

А как я изящно одет, смотри,
Аж в братних глазах молодец, смотри!
Живя средь свиней, наконец, смотри,
Сам станешь свиньей, или нет?
Ушел я с котомкой с худым кошельком
И хлеб жрал такой, что вам тут не знаком,
И слава-то Богу: мне в горле ком —
Чопорный ваш обед!

Отец мне советы дает без конца.
Брат дуется да и орет без конца.
Мать Библию в руки сует без конца,
Так хочется всех послать,
Дворецкий едва замечает меня,
И мой же лакей презирает меня:
Моральным уродом считает меня…
Ох, тошно, — не рассказать!

Пусть все что имел, я растратил, ну да.
Шиш нажил себе в результате, ну да.
И нечего мне показать им, ну да,
Но я ведь такой не один…
Твердят о деньгах, — тьма обид на меня,
Мол жизнь прожигал, — сразу видно меня,
Но только забыли, кто выгнал меня
За то, что я младший сын!

Ну, лохом и был и казался я,
На ловких людей нарывался я,
Грошей распоследних лишался я —
Теперь — замани калачем!
Как холод и голод терпеть, я узнал,
Работать за жалкую медь — я узнал,
Со свиньями дело иметь, — я узнал
Все знаю теперь, что почем!

К работе своей я вернусь опять,
Но больше уж не попадусь опять,
И к вам уже не возвращусь опять,
Я сам себе господин!
Прощай же отец, долго жить тебе,
Мать, я напишу, может быть, тебе,
Поверь, не хочу я хамить тебе,
Но братец мой — сукин сын!

Города и троны и страны
Для Времен — пустяки:
Эфемерны, непостоянны
Как мотыльки.
Но свежая почка рада
Радовать нас всегда:
Подымаются в разных странах
Новые города.

Сдан временам на милость,
Их расцвет
Не поймет даже, что изменилось
За горстку лет.
Но в силу ничтожности знанья,
(Ох, важный вид!)
Недельное существованье
Вечным назвать спешит.

Так время, доброе все же
К сущему в мире мглы,
Сочтет, что мы слепы столь же
Сколь и смелы,
И справя над нами тризну,
Не возразит, чтоб тут
Сказал призраку призрак:
«Смотри, ведь навеки — наш труд».