Владимир Корвин-Пиотровский - Поздний гость. Стихотворения и поэмы

Опять со мной воспоминанья, —
Так в тлеющем черновике
Живут лишь знаки препинанья
На перечеркнутой строке.

Но от чернильницы к порогу,
Дом полунощный накреня,
В какую странную дорогу
Уводит прошлое меня!

Шумят слова пчелиным роем,
И, вслушиваясь в ночь и тьму,
Я безучастно руки жму
Моим шекспировским героям,
Давно остывшим ко всему.

Быть иль не быть? Так страшно мало
В душе осталось узелков,
Что жизнь на память завязала, —
Так много новых башмаков
Душа за гробом истоптала.

Он ловко палочкой взмахнул,
Дал знак таинственный гобою,
Лукаво флейте подмигнул, —
И, отшвырнув случайный стул,
Я в омут бросился с тобою.

Как море рокотала медь,
И хриплый ангел плакал слева
Холодными слезами гнева
О тех, кто не полюбит впредь.

И в некой глубине подводной,
Где в звездное окно, как в сон,
Стремила ночь полет свободный
И глухо ахал геликон, —

Корделия, твой голос страстный
Вдруг оборвался и затих, —
Корделия, твой труп безгласный
Растаял на руках моих.

И снова в нищенском уборе,
Скупую отерев слезу,
Я заклинаю ночь и море,
Жестокий ветер и грозу.

Обычай древний соблюдая,
Со мной бредет мой шут, ворча,
Дорожным посохом стуча,
И борода его седая
Как плащ струится вдоль плеча.

Ночь ломится в мое окно,
Расплющила о стекла губы, —
Во всех печах ревут давно
Морозом схваченные трубы.

В саду белесом вой и стон,
Снег ходит полотном трескучим,
Мой заколоченный балкон
Захлестнут пологом летучим.

Я к стеклам приникаю лбом,
Гляжу настойчиво наружу,
Я ненавидящим теплом
Дышу в клокочущую стужу —

Где сучья черные свистят,
Над омутом реки широкой
По ветру волосы летят,
С прибрежной путаясь осокой.

И слезы поздние мои
От встречной бури холодеют, —
Офелия, твои ручьи
И розы мутные твои
В разрытом воздухе седеют.

На берегу туманный луг
Летучие виденья множит,
Настольной лампы тусклый круг
Не освещает, но тревожит.

В цветах, в слезах, шурша фатой,
Офелия скользит по дому
(Так ветер входит в дом пустой,
Так сон является больному).

И в мир теней вовлечена,
На стебель водяной похожа,
Ложится медленно она
На зыбкую прохладу ложа.

— Сожми колени, чтобы мог
Я головой на них склониться,
У этих непокорных ног
Давно привыкло сердце биться.

Я пальцы тонкие ловлю,
Я кудри мокрые ласкаю,
Дышу ей в сердце и люблю,
И в темный омут увлекаю.

Она глядит в мое лицо,
Почти размытое волною,
Она спешит свое кольцо
Поднять тревожно надо мною.

И, зародясь в белесой мгле,
Не заглушенный занавеской,
С коротким звоном, на столе
Луч (ослепительный и резкий)
В пустом ломается стекле.

Измятый куст в пыли тяжелой
К могильной клонится плите, —
День и засушливый и голый
Горит в огромной высоте.

Я мутной зелени не мну,
Роз перегретых не срываю,
На хрупкую их белизну
Скупой слезы не проливаю, —

Но в сумраке моей руки
Цветы становятся влажнее, —
За каплей капля шум реки
Всё беспокойней и слышнее.

И, прорываясь меж камней,
В движеньи бурном и широком,
Вода вскипает у корней
Свинцово-облачным потоком.

И каждый стебель — как струя,
Весь куст клокочет белой пеной,
И вновь с любовью иль изменой
Над омутом склоняюсь я.

И вижу выплески льняные
Распущенных небрежно кос,
Песок и травы водяные
В туманном зареве волос.

И на лице ее дремотном
Пугливых рыб живая тень, —
Любовный сон в раю болотном,
В ночь ускользающий мой день.

Офелия, шаги дозора
К рассвету не нарушат сна,
Над дикой башней Эльсинора
Нависла тучей тишина.

Ночная буря отшумела,
И день зачах давным-давно.
В пустынных комнатах темно,
Лишь сучья дерева несмело
Царапают мое окно.

Ночь, посвященная мечте,
Любви таинственной начало.
Без ритма сердце в темноте
Подковой сорванной стучало.

И, наклоняясь из седла,
Я вновь прислушивался к звуку, —
Ты каждым выстрелом звала
Иль обрекала на разлуку.

И капля первого дождя,
Стекая по щеке соленой,
Внезапно в ливень перейдя,
В плач безнадежный и влюбленный,

По вывихнутой мостовой
В напрасных жалобах бежала, —
Ты ль низкой тучей дождевой
Меня на запад провожала?

Ночь, посвященная борьбе,
Многоголосице обозной,
Распутице и вше тифозной,
Ночь, посвященная тебе.

Тебя еще как будто нет,
И я загадывать не смею
Лицо под молодостью лет,
Любовь под нежностью твоею.
Предчувствие. Иль сон. Иль вздох, —
Почти печаль, почти страданье, —
Лишь имени начальный слог,
Любви назначивший свиданье.
Но вот уже, издалека,
Биенье сердца настигая,
Прощальной молнией смычка, —
О, дорогая, дорогая, —
Живой водой, ночной травой,
Разливом утреннего смеха, —
Во всех признаньях голос твой,
В ночь закатившееся эхо —

Всю ночь, всю ночь, всю ночь мело,
Деревья гнулись и свистели,
Под окна листьев намело,
Как будто листья в дом хотели.

В пустынном мире тьма одна,
Нигде ни проблеска, ни слова, —
В такую ночь, когда волна
Все корабли топить готова,

Когда на мачте рваный флаг
Иль проще — старый плащ в тумане.
Иль проще — в мусоре бумаг
Плач, перечеркнутый заране —

И всё же, подойдя к окну,
Для верности глаза зажмуря, —
— Тебя одну, тебя одну! —
А там о стены бьется буря —

Вот-вот, и выдавит окно,
Сломает раму выдвижную, —
Как будто счастье подошло
С той стороны совсем вплотную —

Слепая лошадь без седла
Уже упала на колени, —
Ей снится голая скала
И скрежет дальних отступлений —

Воспоминаний не хочу
(Бог знает, то ли это слово),
Я каждым именем молчу,
Но что с того? Душа готова.

И отворачивая прочь
Крыло, изъеденное молью,
Она идет в такую ночь,
С такой невыразимой болью,

Что, если протянуть струну
От сердца до калитки старой,
До тех кустов, где в старину
Ночь пела птицей иль гитарой, —

И, если пальцем лишь нажать, —
Что знаю я? Все шумы сада, —
От струн иных не убежать,
Иных, быть может, и не надо.

Все ветки свесились ко мне,
Росу и звезды рассыпая —
Что снится ей в тяжелом сне?
Зачем упала, засыпая?