Елизавета Полонская - Стихотворения и поэмы

Вождь революции, Ленинград,
С фронта на фронт, в походы
Ты посылал, как верных солдат,
Фабрики, верфи, заводы.

Узнали балтийские лоцмана
Дорогу отмелей волжских,
Каспийская их провожала луна
На берег плоский и ползкий.

Южной степью за Дон, в Кабарду,
Где батыевых полчищ кости,
Вновь золотую гнали Орду
Из дальнего Питера гости.

В стычках за черную грудь рудников,
Рельсовый путь, как путевку, исчиркав,
Уголь и соль покупали за кровь
Матросские бескозырки.

Честно играли, и голову сняв —
Ставкой на мерзлое поле,
Так проходили твои сыновья
Власти жестокую школу.

Ты знал: им нечего было терять,
А мир мужал перед ними.
Так поддержали они, Ленинград,
Твое высокое имя.

— Твой прадед воевал
За знамя Шамиля,
Отец твой нефтяного
Был сыном короля,

В Нью-Йорке и Париже
Блистать достойна ты —
Чувствительны на бирже
К соблазнам красоты.

На очи голубые,
На жесткие слова,
На ласку комиссара
Вскружилась голова:
Семью ты променяла,
Ты гордость отдала.

Балтийского завода,
Без племени и рода,
Фамилия — Горелов,
Имущества — нема,
Тебе жених достойный,
Грузинская княжна.

Когда любовь приходит в дом
И говорит — открой,
Когда любовь приходит в дом
И говорит — пойдем,

И руку на плечо кладет.
Кто ей ответит «нет»,
Когда она сама дает
Заранее ответ?

Смешной, голубоглазый,
Подросток неуклюжий,
Приходит час, и сразу
Ты делаешься мужем.

Та, что баюкала тебя,
Над бедной наклоняясь зыбкой,
Скажи, узнала ли б она
Глаза, и голос, и улыбку?

То жестких молний синева,
Голубизна разрядов четких,
То искрой щелкают слова
На замыканиях коротких.

Сказала мать — ступай!
Ты мне не дочь теперь.
А я умру, пускай,
Твою забуду дверь.

Что мать. Она стара,
Она забыла, как любила.
Ей настоящее постыло
И мило ей одно вчера.

Сестра сказала: «Слушай!
Ты женщина, так будь хитра.
Возьми его слепую душу.
Союзника нам дай, сестра»

Сестра, ей что — она хитрит,
Она без хитрости ни шагу.
А я люблю его открытый вид,
И простоту, и мрачную отвагу.

Вот брата жаль, мы жили дружно.
По играм, книгам, по годам
Он дорог мне, но, если нужно,
И брата тоже я отдам.

Тонкий стан. Легкий шаг.
Папаха набекрень.
— Я пришел, сестра, проститься,
Нынче мой последний день.

Ты бредишь, брат? — Я болен,
И от болезни той
Я лягу завтра в поле
С пробитой головой.

Чекиста любить —
Беспокойно жить:
Ходи, озирайся,
Живи, запирайся.

Придет ночью муженек,
Скажет. «Здравствуй, мои дружок!

Нынче смерть меня ждала
Тройкой пуль из-за угла,
В переулочке — кинжалом,
Под мостом водой бежала.

Пулям отдал я поклон,
Переулок обойден,
На мосту остался пьяный,
Я поил его наганом».

И ты сменил лицо свое,
Ковровый город у Куры,
Пусть грохот звончатый еще
Поет с Давыдовой горы.

Пусть Чацкий спит здесь мирным сном
Пошли романтики не те.
Поправку вносит Заккрайком
К твоей восточной пестроте
Однообразьем диаграмм
И дробью Интернационала.
Так. Был твой азиатский хлам
Здесь в переделке небывалой.

Сюда в октябрьский день,
На славный праздник в гости,
Из горских деревень
Приходят крестоносцы.
У Дома Профсоюзов
Кольчугою блеснуть,
Прославить аркебузом
Знамен багряных путь.

По городу пройдя,
Не замедляя шага,
Республике Труда
Они дают присягу.

Но вместе с ними, рядом,
Не выше их коленей,
Идут в строю отряды
Другого поколенья.

Одни под черной буркой
Идут кичась оружьем,
Но кожаные куртки
Осанкой их не хуже.

По тесным площадям,
Где все дома в наклонку,
Ребячий барабан,
Стучи и цокай звонко!

Распахнуты ворота,
И песни все знакомы!
Кому придет охота
Сидеть сегодня дома?

Восстанье! Вызваны полки.
Набиты штыковым товаром,
Уже гремят грузовики
По Головинскому бульвару.

Уже в мотоциклетный стук,
В торопкий звон пустых трамваев
Вползло в настороженный слух
Лихое имя — Челакаев.

Уже винтовки на плечо —
Подростки тянутся к райкому.
Уже пикеты горячо —
«Ваш пропуск» — требуют с знакомых.

И франтство, белобрючный рой,
Исчез, развеялся до драки.
Как жизнь меняет цвет и строй,
Так город надевает хаки.

Революцьонный трибунал.
Неразговорчивые судьи.
Они шестую ночь без сна.
И тенями проходят люди.

Скрипит усталый письмовод,
Но председатель свеж, как пуля.
Сегодня он, Горелов Петр,
У октября на карауле.

Он холоден, спокоен с виду.
Он видел смерть глаза в глаза.
Не за свою он мстит обиду,
Здесь думать о своем нельзя.

Там, где железный мост
Через канаву лег,
Где электрических звезд
Многоэтажный лог, —

Разостланы тряпки на голых камнях.
На тряпках, на самом мосту,
Нищенка-мать и ее дитя
Сидят и глядят в темноту.

Мало воды под мостом, но,
Тая и нарастая,
Неисчерпаемой волной
Льется толпа людская…

Прохожий, пройди закутавшись в мех.
Что же тебе за дело?
Это нужда из всех прорех
Кажет синее тело.

Ниже людей, на голых камнях
Верноподданные Неудачи,
Нищенка-мать и ее дитя, —
Что они в городе значат?!

Дитя! Ты не знаешь, что за тебя
Ведет человечество войны,
Чтоб сделалась жесткая эта земля
Тебя, наконец, достойной.

Обернутый в тряпки, прижатый к груди,
Истории малое семя,
Закинутый в ночь, — подожди, подожди:
Работает старое Время!

Ты сам динамитный патрон,
Брошенный в черный город.
Колеблются стены, и воздух зажжен,
И молнией свод распорот!