Николай Алл - Русская поэзия Китая: Антология

Путь изгнанья мне судьбой отмерен,
Но скажите, в чем моя вина,
Что отец мой Родине был верен,
Что я свято прошлому верна?

Пал отец мой, воин государев,
Распростерлась надо мною мгла —
В отблесках неугасимых зарев
Сколько лет сироткой я жила!

Русской бури путь зловещ и долог,
Но меня, как тысячи других,
Ты, Харбин, родной земли осколок,
Защитил, укрыл от вихрей злых.

Ничего родного не лишая,
Ты меня, ребенка, приютил,
И росла я, выросла большая,
Набралась необходимых сил.

За годиной пронеслась година —
Мирный труд, покой и благодать…
В Харбине я вырастила сына,
В Харбине похоронила мать.

И теперь ни от кого не скрою,
Милым городом покорена,
Что мне стала Родиной второю
Приютившая меня страна.

Двадцать лет живу я русским бытом,
Ту же душу русскую ношу,
И на языке непозабытом
Говорю и вот — стихи пишу.

И в родном, в своем любимом храме,
В теплом блеске золотых огней
Я ведь так же плачу, как о маме,
О России — мачехе моей!

Я шла над рекою. В оранжевых красках заката
Была теплота наступающей ранней весны,
И мне показалось, что этот же вечер когда-то
Уже пролетал надо мной на крылах тишины.

Вот именно так же влюбленное сердце томилось,
И так же пылал лучезарный вечерний закат…
Куда это скрылось? Откуда опять возвратилось?
Угасшие грезы зачем мою память томят?

Когда это было? С каким позабытым закатом
Сроднил меня вечер и снежная эта река?
Не в юности ль только желанье бывает крылатым,
А нежность, как птица, как смелая птица, — легка.

Теперь же все это лишь горько, язвительно дразнит,
Усталая, ноет тоской истомленная грудь,
И все-таки, Боже, ужели не радостный праздник
Былым, позабытым свободно и вольно вздохнуть?

Спасибо, мой вечер, за отблеск былого, за пламя
В его отраженьи, овеявшем эту зарю, —
За нежно ожившую и зазвучавшую память
Тебя я стихами отблагодарю.

Много на сердце таилось печального —
Близких обида, и слезы, и гнев,
В эту чудесную ночку пасхальную
Все заслонил колокольный напев.

Тронула щеки слеза подневольная —
С горьким покончено… горькое — сон!..
Сердцем его стала песнь колокольная —
Радость, любовь, умиление — звон.

Душу родило какую-то новую
В этот прекрасный торжественный час…
Счеты покончив с дорогой терновою,
Он христиански с любовью погас.

Бродить по голубым дорогам,
Затерянным в лесных кустах,
С душой, наполненной восторгом,
С улыбкой детской на устах.

Жизнь принимать, как дар от Бога,
Забыть о муках и о зле,
Не помнить о своих тревогах,
Прижавшись ласково к скале.

На сером камне высечь имя,
Которое в душе звенит,
Губами, от жары сухими,
Коснуться каменных ланит.

И вновь идти по косогорам,
Чтоб с высоты увидеть синь
Сбегающих к речным просторам
Темнеющих вдали пустынь.

И так стоять в закатном свете,
Светиться радостью самой,
Пока прохладный горный ветер
Не позовет: «Пора домой!»

Над домом царственно-густой короной
Раскинулась высокая береза,
Она в тоске осенней примиренной
Роняет тихо золотые слезы
И скорбно, скорбно шелестит ветвями,
Вбирая нежные лучи заката…
Сегодня я больна тоской и Вами,
Как я была больна уже когда-то.
И я сама себе кажусь осенней,
Усталой, примиренной, одинокой,
И от ресниц моих ложатся тени
На золотые от заката щеки.
Багряных сопок призрачные дали,
На них скалистые немые замки…
Мне хочется забыться от печали.
Мне так мучительно чего-то жалко.
Прервать стараюсь мыслей вереницы,
Уйти от их мучительного плена,
Полузакрыв усталые ресницы
И хмуря брови тонкие надменно.
Последний золотистый луч целуя,
Как будто Вас в дорогу провожаю.
И Вас сегодня, может быть, люблю я,
А может быть, и нет, сама не знаю.
Быть может, прошлому ищу забвенья.
Лаская взглядом нежную березу,
И, как она, с печальным примиреньем
Роняю медленно скупые слезы.

Дыханье осени пришло в окно,
И в примиренном чувстве та же осень…
И так понятно мне теперь одно —
Что сердце ничего уже не просит.

Спокойствие, усталость, тишина.
Букеты астр, разбросанные в вазах,
И ветра шум — в растущих у окна
Зеленых, не осыпавшихся вязах.

Вот так сидеть… Побыть совсем одной
С своими мыслями хоть миг короткий…
Ждать сумерек… и в памяти больной
Перебирать воспоминаний четки.

И оборвать, как в музыке аккорд.
Так и былое оборвалось разом.
Я ощущаю осени приход,
Перебирая тихо астры в вазах.

Деревья дремлют в белом серебре,
Земля окутана пушистой ватой…
Как хорошо стать лучше и добрей
И чувствовать себя с тобой богатой.

Спешить домой, где в мягком свете глаз
Все обрести, чего недоставало.
Мне все понятно: этот нежный час
И что для счастья нужно очень мало.

Я научилась быть совсем простой
И ничего не требовать у Бога.
Сегодня вечер сумрачно-густой
И мягкая баюкает дорога.

Искристой бабочкой кружится снег
И тает на губах, как поцелуи.
Я принесу тебе счастливый смех
И сквозь снежинки нежно поцелую.

На голубом — причудливые блики,
Их отражения на встречных лицах.
Ты рядом, странно новый и двуликий,
И бархатные шепчутся ресницы.

И взгляд твой потемневший, незнакомый,
В нем заблудились золото и краски.
Ты не таким со мной бываешь дома,
Лицо как будто скрыто полумаской.

И все кругом, как сон… Фата-моргана.
На белом кружеве алеют маки.
Вдали маячат контуры экрана
И огненные вспыхивают знаки.

Идем в молчаньи… Снеговые волны
Потоком белым вырвались из плена.
И отсветом невидимого горна
На них блуждает розовая пена.

«Я сыграю для вас баркаролу Чайковского», —
Улыбнувшись глазами, сказала ты мне.
Облака на закате, как цвет абрикосовый,
Розовели в открытом навстречу окне.

Ты к роялю прошла, в белом платье воздушная,
И на стол переставила в тонкой вазе цветы,
И была тишина чутким звуком нарушена,
И мгновенно твои изменились черты.

Нервно вздрогнули брови, в улыбке рассеянной
Приподнялись углы непокорного рта…
И возникла, вечерней прохладой навеяна,
Воплощенная в звуках чудесных мечта.

И звенела мелодия тихая, нежная…
Незаметно закат побледнел и погас,
И спустился на землю в немом безмятежии
Зачарованный сказкой, задумчивый час.

И казалось, что вечер далек от реальности,
Как обрывок неясных, мечтательных снов…
Отдыхала земля, посылая в усталости
Нам в окно тонкий запах вечерних цветов.

В бледных сумерках профиль, увенчанный косами,
Лепестки чуть открытого нежного рта…
Ты играла тогда баркаролу Чайковского,
В тихий час расцветала неслышно мечта.