Вадим Степанцов - Орден куртуазных маньеристов (Сборник)

Если верить разным богословам,
То почти любое божество
Не благоволит к тупоголовым
особям, не верящим в Него.

В Бога не уверовавшим гадам
Делались намеки с давних пор –
То над их башкой расщепят атом,
То иной постигнет страшный мор.

Это, ну, как если б я, к примеру,
Был обижен, скажем, муравьем,
Не принявшим тезиса на веру
О существовании моем.

И за то, что он-де суетится
И не замечает, мол, Меня,
Я бы кипяток, начав сердиться,
В муравейник лил день ото дня.

Дескать, я, такой большой, над вами
все стою, а вам и невдомек.
Я, мол, долго убеждал словами,
А теперь – внимание – намек!..

Нет, когда бы Богом я родился,
Цельность мироздания храня,
Я бы откровенно оскорбился
Верою в подобного Меня.

Так что, если я поверю в Бога
С целью избежать посмертных мук,
То боюсь, что выглядеть убого
Стану перед Ним, напротив, вдруг.

Он же скажет с горьким сожаленьем
(Кстати, обоснованным вполне):
"Как ты мог такое представленье
Да сформировать-то обо Мне?!

Я же добрый, сотканный из кружев!
Да ты просто спятил, охренев!.." –
И испепелит меня, обрушив
Очень даже праведный свой гнев.

Вот я и боюсь вторгаться в сферу,
Где в игру вступает божество.
Было б глупо пострадать за веру
От объекта веры самого.

Сегодня, седьмого апреля,
Улыбки тупой не тая,
Как прежде, проснулся в постели
С эрекцией утренней я.

Не то чтобы я удивился,
А просто подумал: "Ну вот.
Не так уж я и изменился
За только что прожитый год.

Течет все, как воды в сортире,
Как слава земная и честь,
Но вечные ценности в мире,
По счастию, все-таки есть!"

Поэт в России – больше, чем поэт,
И с этим трудно мне не согласиться.
Не больший не протянет пары лет
В большой стране березового ситца.

Маэстро в сфере образов и форм
И выразитель настроений нежных,
Чтоб раздобыть себе насущный корм,
Освоить должен ряд профессий смежных.

Владеть альтернативным ремеслом
Обязан он, чтоб жечь сердца при этом,
Иначе презираемым козлом
Он будем много большим, чем поэтом.

Его полуголодный вечный стон
Народ едва ль назвать захочет песней,
И чем скорей, как псина, сдохнет он,
Тем будет впредь народу он любезней.

Ни в городах, ни в захолустье сел
Не обретет он сытости сонетом.
Козел в России – больше, чем козел,
Когда еще является поэтом!

Хорошо быть беспечным бродягой,
Не иметь ни гроша за душой,
С постоянною к женщинам тягой
В причиндалах, покрытых паршой!

Обладая богатством и властью,
Ты не можешь уверен быть в том,
Что тебе отдаются со страстью,
Что не алчностью Эрос ведом;

Что мамзель с частотою в три герца
Не за блеск жемчугов и монет,
Но, напротив, от чистого сердца
Посвящает тебе свой минет.

Коль богатенький ты Буратино,
Коль мошна у тебя не пуста,
То изгложет тебя, как скотину,
Невеселых сомнений глиста.

Под воздействием черных мыслишек
Ты увидишь, лаская подруг,
Как накопится стрессов излишек
И как поршень не станет упруг.

Так простись же с роскошным жилищем,
Чтоб в любви обрести благодать,
И раздай свои денежки нищим!
(Можешь мне их, к примеру, раздать.)

И когда Шэрон Стоун иная
Проскользнет под тебя, как налим,
Ты скажи: "Да, я беден, но знаю,
Что я искренне ею любим!.."

Не выползай, о гвоздь, из дырки, чтоб картине
Не падать со стены лет двадцать-двадцать пять;
Не смей перегорать, о лампочка в сортире,
Чтоб не пришлось тебя, все бросив, заменять!

Не притупляйся, нож, доставшийся от предка,
Не надо протекать, о мой бачок сливной;
Держись и не скрипи, гнилая табуретка,
И ногу подвернуть не вздумай под женой!

Не тайте, словно снег, о денежки в кармане,
Ведь мне не до того, чтоб добывать вас вновь;
И ты, жена, к себе не привлекай вниманья,
Чтоб не отвлечься мне на плотскую любовь!

И не копись в ведре, о мой сизифов мусор,
Не дай покинуть мне уютную кровать...
Пускай без суеты поэт послужит музам,
Не заставляй его служенье прерывать!

Когда соберется прекрасная дама
На рынок центральный в субботу идти,
Ее не третируй, как Штаты Саддама,
Но с ней будь, о рыцарь, все время в пути.

Поверь мне, что редкостный будешь дундук ты,
Ленясь с ней гулять по торговым рядам,
Сугубо деньгами ссудив на продукты
И дав бесконтрольно ей тратить их там.

Она матерьяльных накупит всех благ там,
Инстинкты растратчицы теша свои,
А после, поставив тебя перед фактом,
Легко обоснует расходов статьи.

У женщины в генах инстинкты транжиры
Сидят глубоко с первобытных эпох.
Нет, женщина вовсе не бесится с жиру,
Но с фактором генов не сладит сам Бог.

Мужчина за мамонтом прежде гонялся,
Собрав соплеменников целую рать,
Задачей чьей промысел как бы являлся,
Задачей же женщины было – сожрать.

Я не гинеколог отнюдь, но наверно,
От истины буду не слишком далек,
Сказав, что везде, от Гонконга до Берна,
Наличные женщине жгут кошелек.

Когда у мужчины гормонов избыток
И жженье и зуд кое-где создает,
Он способом древним, активен и прыток,
Гормонам избыточным выход дает.

И в случае с женщиной помнить резонно
любому, будь русский он или якут:
Ее кошелек – эрогенная зона,
А деньги – гормоны, которые жгут.

Мужчина ворчит, и не в скупости дело.
Тут гордость добытчика уязвлена –
Наполнил мошну, а мошна опустела!
Какой ты охотник, раз нет ни хрена?

О, друг мой! Живи соответственно роли!
От женщины рубль не утаивай свой,
Но с нею на рынок иди для контроля,
Составив компанию ей – и конвой!

Догорал закат багряный,
Молкли трели соловья;
Лежа в луже мордой пьяной,
Размышлял о жизни я.

"Как, однако, непреложны
Аксиомы бытия,
Как мы, в сущности, ничтожны! –
С тихой грустью думал я. –

Человек как был свиньею,
Так и ныне он свинья.
Иллюстрацией живою,
Например, являюсь я..."

Не влюбляйтесь в злых фей из журнала "Плейбой",
То не бабы, а демоны, ведьмы, суккубы.
Изгоняйте из брюк их ценою любой,
Если нужно – своими руками сугубо.

Сатана виртуальных создал афродит,
Чтобы мы, наглядевшись на них до отвала,
Потеряли к синицам в руках аппетит,
Чтоб на девок нормальных у нас не вставало.

Нас морочат они, несмышленых котят,
Обитая в журналах и телеэфире;
Ни рожать, ни давать нам они не хотят,
А в итоге рождаемость падает в мире.

Так грядет Апокалипсис, именно так!
И мы будем без войн и без крови побиты,
Ибо вымрем, не выдержав этих атак,
Как гигантские ящеры и трилобиты.

Мужики! Отвращайте коварный удар!
Чтоб впихнуть вы отныне и думать не смели
Ни какой-нибудь Анне-Марии Годар,
Ни какой-нибудь Андерсон, скажем, Памеле!

Не являйте собою наивных растяп,
Игнорируя жен, пусть похожих на доски,
А от чар избавляйтесь – пусть даже хотя б
Овладев продавщицей в журнальном киоске!