Гомер - Илиада

После, с мечом устремившись, отсек ему правую руку.
Окровавленная пала рука на долину, а очи
Были багровою смертью и мощной судьбою закрыты.
Так в это время они среди битвы жестокой трудились.
А про Тидеева сына не знал бы ты, где он сражался:

В строе ль троянских героев, в рядах ли ахейского войска.
Он бушевал по долине подобно реке, что весною
Бухнет от талых снегов и, стремясь, прорывает плотины;
Не остановят ее все плотины, хоть сделаны крепко,
И не удержат ограды на нивах, роскошно цветущих,

Если вдруг хлынет она, отягченная ливнем Зевеса,
Много цветущих трудов поселян на пути разрушая:
Так перед сыном Тидея густые фаланги троянцев
В страхе метались, не в силах стоять, хоть и было их много.
Чуть лишь завидел его блистательный сын Ликаона,

Как по долине один бушевал он, смиряя фаланги,
Тотчас он лук свой кривой натянул против сына Тидея
И угодил в нападавшего: выпуклый панцирь пробивши,
В правое ранил плечо. И с другой стороны через тело
Горькая вышла стрела, и броня обагрилася кровью.

Громко тогда закричал блистательный сын Ликаона:
"Двиньтесь вперед, о, троянцы, коней укротители резвых!
Первый мной ранен ахейский герой, и он, чаю, не долго
Против жестокой стрелы устоит, если вправду владыка
Феб, сын Зевеса, подвигнул меня из Ликии явиться".

Так он хвалился, но не был стрелой укрощен сын Тидея.
В сторону он отошел, отыскал лошадей с колесницей
И Капанеева сына Сфенела окликнул, промолвив:
Сын Капанея любезный! Сюда! Соскочи с колесницы,
Горькую эту стрелу извлеки из плеча поскорее!

Так он промолвил. Сфенел соскочил с колесницы на землю;
Быстро извлек из плеча он стрелу, пронизавшую тело;
Брызнула кровь высоко сквозь кольчатый панцирь из меди.
Громко взмолился тогда Диомед, среди боя отважный:
"Внемли, могучая дочь Эгидодержавного Зевса!

Если когда-либо мне иль отцу ты с намереньем добрым
В грозном являлась бою, будь, Афина, теперь благосклонна!
Дай на пространство копья подойти, дай настигнуть мне мужа,
Кто и попал в меня первый и ныне кричит, похваляясь,
Будто не видеть мне больше сиянье блестящего солнца".

Так говорил он, молясь. Услыхала Паллада Афина,
Легкими сделала члены героя — и ноги, и руки —
Стала вблизи и такое сказала крылатое слово:
"Ныне дерзай, Диомед, ополчись на троянское войско,
Ибо в груди у тебя я отцовскую мощь возбудила,

Неустрашимость его, щитоносца возницы Тидея,
Также сняла с твоих глаз я тот мрак, покрывавший их прежде,
Чтоб хорошо отличать ты умел человека от бога.
Ныне поэтому, если бессмертный придет, вызывая,
Против бессмертных богов не дерзай выступать и сражаться,

Против всех прочих; но если б Зевесова дочь Афродита
В битву вмешалась — ее ты ударь заостренною медью".
Так синеокая молвила и удалилась Афина.
Сын же Тидея с бойцами передними снова смешался.
Сильно и прежде душою хотел он с троянцами биться,

Ныне же втрое сильней овладела им ярость, как будто
Львом, если в поле его пастух близь овец густошерстых
Ранил слегка, не убив, чрез ограду готового прыгнуть;
Ярость он в нем возбудил и уже защищаться не смеет,
Но притаился в хлеву, и дрожат беззащитные овцы,

Жмутся друг к дружке, одна на другую становятся в страхе;
Из глубины же двора лев, терзаемый яростью, скачет:
Так Диомед разъяренный смешался с толпою троянцев.
Там Астиноя убил он и пастыря войск Гиперона, —
Первого выше сосца ранил дротом, окованным медью,

Длинным мечом вдоль плеча поразил он второго в ключицу,
И отделилось плечо от спины Гиперона и шеи.
Их усмирив, Диомед Полиида с Абантом встречает —
Двух сыновей старика сногадателя Эвридаманта.
Плохо старик толковал сновидения их пред разлукой,

Ибо теперь Диомед обнажил их тела от доспехов.
Ксанфа с Фооном настиг он потом, — сыновей двух Фенопса,
Нежно любимых; его удручала угрюмая старость;
Сына другого не ждал он, кому завещать достоянье.
Их Диомед умертвил, дух любезный исторг у обоих

И безутешную скорбь и стенанья отцу их оставил,
Ибо детей он не встретил живыми пришедшими с поля,
И достоянье его меж собою родня поделила.
После он двух умертвил сыновей Дарданида Приама,
Хромия и Эхемона, в одной колеснице стоявших.

Точно как лев, что, на стадо бросаясь, ломает зубами
Шею бычку или телке, пасущимся в чаще тенистой, —
Так Диомед их обоих заставил сойти с колесницы,
Не по добру, против воли, потом обнажил от доспехов.
А лошадей передал своим слугам, чтоб к флоту погнали.

Видя таким Диомеда, войска сокрушавшим рядами,
Двинулся с места Эней, через бой, сквозь смятение копий,
Всюду ища, не найдет ли подобного богу Пандара.
И, отыскав беспорочного сына царя Ликаона,
Стал он вблизи перед ним и такое сказал ему слово:

"Где же твой лук, о, Пандар, где крылатые стрелы, где слава?
В ней состязаться с тобой ни единый здесь муж не дерзает,
Да и в Ликии никто над тобой не гордится победой.
Что же, дерзай! Помолившись Зевесу, стреляй в того мужа,
Кто бы он ни был. Троянцам он бед причиняет немало,

Ибо расслабил колени у доблестных многих героев.
Или, быть может, то бог, на троянцев сердясь из-за жертвы,
Мстит нам теперь: тяжело отомщенье бессмертного бога".
И, отвечая, промолвил блистательный сын Ликаона:
"О, достославный Эней, меднобронных троянцев советник,

Я по всему узнаю в нем могучего сына Тидея,
И по щиту, и по шлему с отверстьями в медном забрале,
Также по виду коней. Все ж не знаю, не бог ли пред нами.
Если же это и муж, как сказал я, сын храбрый Тидея,
То не без помощи бога свирепствует он. Из бессмертных

Кто-то стоит близ него, вокруг тела окутанный тучей.
Быструю он отклонил ту стрелу, что задела героя.
Ибо недавно попал я в него, и стрела пролетела,
Правое ранив плечо, насквозь через выпуклый панцирь.
Я уже думал, что в область Аида его ниспровергнул,

А между тем не убил: знать рассерженный бог помешал мне.
Только со мною здесь нет лошадей с боевой колесницей.
В доме отца Ликаона стояло одиннадцать пышных
Новых вполне колесниц — покрывала вкруг них простирались.
Лошади по две на упряжь, близь каждой из них находились;

Полбу они поедали и белым питались ячменем.
Старый боец Ликаон во дворце своем, созданном пышно,
Долго меня наставлял, когда я собирался в дорогу.
Он же наказывал мне, чтобы конный, войдя в колесницу,
Я в беспощадном бою над троянским начальствовал войском.

Но не послушался я (хоть гораздо полезнее было б),
Ибо коней пожалел я, боясь, как бы здесь в многолюдстве
В корме они не нуждались, привыкши питаться обильно.
Так их оставил я дома и в Трою отправился пеший,
Луку доверясь, но он ни насколько мне не был полезен.

Ибо уже против двух я его натянул полководцев
Сына Тидея и сына Атрея. — Попавши в обоих.
Пролил я, правда их кровь, но и больше зато раздразнил их.
Видно под знаменьем мрачным с гвоздя этот лук изогнутый
Снял я в тот день, как сюда, в Илион, мною нежно любимый,