Вадим Степанцов - Орден куртуазных маньеристов (Сборник)

Однажды билет ты в общественном транспорте купишь,
По просьбе водилы протиснешься дальше в салон
И на ногу тетке какой-то при этом наступишь
И тут же услышишь протяжный страдальческий стон.

Объятый смятеньем, галантно попросишь прощенья,
Но стон не утихнет, отнюдь, и, душой всей скорбя,
Ты острым проникнешься чувством к себе отвращенья
И медленно станешь затем ненавидеть себя.
Не будучи в силах помочь искалеченной тетке,
От мук от душевных не зная, деваться куда,
Подумаешь ты: "Ну какая же сволочь я все-тки,
И даже не ведал о том все былые года!
О, как она стонет!.. Убить меня мало, мерзавца,
За то, что ее я заставил так страшно страдать..."
Но долго Господь не позволит тебе так терзаться
И жалость к себе ниспошлет уже как благодать.
И спросишь себя ты: "А я? Я ведь тоже страдаю!
А вдуматься если, за что как в дерьме я стою?
А все потому, что какая-то сука седая
Ступню, склеротичка, забыла в проходе свою!..
Могла и подвинуться, кстати, хотя бы немножко,
И я бы в итоге не выглядел полным козлом.
А может, она мне пыталась поставить подножку?
Но в этом-то случае ей вообще поделом!.."
И рявкнешь тогда ты: - А ну, блин, заткнись, задолбала!..
И на ногу с силой наступишь ей, злобно сопя,
И следом контрольный удар нанесешь ей в хлебало,
Хорошим почувствовав вновь человеком себя.

Дама любит комплименты,
Говори ж их ей, дурак,
Если истинный джентльмен ты
И себе отнюдь не враг.

Объяви ей восхищенно,
Как она добра, скромна.
Пусть от радости смущенно
Зарумянится она;
Сделай искренне и тонко
Комплимент уму ее;
Похвали ее болонку,
Рыбок, прочее зверье;
Расскажи ей до детали,
Что она надежный друг
(брат, товарищ и так дале),
Чтобы разомлела вдруг;
Про коня огонь и избу,
Что с такими, как она,
Путь к победе коммунизма
В пять шагов пройдет страна.
Можно вить из ней канаты,
Если грамотно польстить,
И при этом только надо
Ничего не упустить.

Не присущи нам конфликты, ругань,
Наша жизнь - как вечный фестиваль,
Ибо наша ненависть друг к другу
Проявлений требует едва ль.

Мы друг друга ненавидим тихо -
Истинная ненависть тиха.
А любовь не будим мы как лихо.
Ну ее подальше от греха!
Плохо жить тому на свете этом,
Кто не ненавидит никого
И кого не жаждет сжить со света
Ни одно живое существо.
Ненависть есть лакомое блюдо,
А кого еще от всей души
Сможешь ненавидеть так же люто,
как меня? Ответь-ка вот, скажи!
Жизнь и без любви, конечно, мука.
И большая, что тут говорить.
Это так. Но нам и друг без друга,
слава Богу, есть кого любить!
Ненависти тишь ценней, дороже,
Нежели любовных ссор галдеж.
Ты не бойся - я тебя не брошу.
Без меня ты просто пропадешь...

"И да будет Бог!" - скажу я
как-то раз. И станет Бог.
И увижу, разгляжу я
Бога и что он неплох.
А потом мне станет плохо,
И скажу я, словно маг:
"Да не будет больше Бога,
черт возьми!.." И станет так.
И увижу я, что это
хорошо, причем весьма.
Но, сживая свет со света,
Распахнет объятья тьма,
И скажу я вновь: "Да станет
Бог!.." И скажет, став опять:
"Парень, на тебе креста нет,
Хватит дурака валять!
В прошлый раз о чем молился?
Вспомни! Ты заколебал!
Ты б сперва определился,
А потом уже взывал.
Я готов твою идею
В жизнь любую воплотить.
Я же Бог. Я все умею.
Даже быть или не быть..."

Зло напрасно иногда корят,
В нем сильней живительная сила;
Зло имеет преимуществ ряд,
Зло имеет свойства эликсира.

Зло способно лучше исцелять,
чем добро. Подчас довольно слова,
что издашь ты злобно этак - глядь! -
И душа уже запела снова.

Жизнь ударит серией атак,
Ты - в нокаут и взираешь сухо,
Как лучится радостный мудак
Неуместным оптимизмом. Сука...

Надо б добротой лечить надлом,
Как тебя когда-то наставляли,
Возлюбить козла, пропеть псалом
И растечься по полу соплями,

Но добру не завладеть тобой,
Где царит апатия тупая,
А накатит злобы вал тупой
С яростью восставшего сипая,

И ты двинешь в рыло, согрешив,
Как княжну на дно пустивший Разин,
Но взамен почувствовав: "Я жив!"
И открывши вновь, что мир прекрасен.

Однажды в приличном был обществе я,
Где явно по прихоти фатума злого
Из уст моих вырвалось в ходе питья
и светских бесед неприличное слово.

Все взоры сей миг обратились ко мне,
Возникла эффектная сцена немая.
Себя же почувствовав словно... в огне,
Едва не сошел от смущенья с ума я.
Я понял, что просто теряю лицо,
Затем машинально, от ужаса, снова
Еще неприличнее выдал словцо,
Стремясь извиниться за первое слово.
Весь социум в шоке был. Выказать тщась
Великий мой стыд вперемешку с досадой,
В смятении я разразился тотчас
Уже ну совсем неприличной тирадой.
Народ же безмолвствовал. Уши у дам
Отвисли, как у спаниэлей. Мужчины
Попадали в обморок сплошь тут и там
Ввиду некрасивой такой чертовщины.
Как следствие данной конфузии мной
Цепная реакция вдруг овладела.
Объятый реакцией этой цепной,
Я стал неприличен уже до предела.
Я каялся, некоей силой влеком,
Плохие слова рассыпая как манну,
И только под утро одним... добряком
Я был наконец-то пристрелен гуманно.

Нет, я не Пушкин, я другой,
И, будь вы, сударь, князь ли, граф ли,
Ступать не стану я ногой
На те же пушкинские грабли.
Не обо мне тут даже речь,
Не в страхах дело тут банальных,
Я не себя стремлюсь сберечь,
Но том стихов потенциальных.

Ну как смогу их написать
я, будучи, простите, мертвым?
Убийцей же поэта стать
На кой, на кой, скажите, черт вам?

Мне б не хотелось обделить
Всех тех, кто дорожит поэтом,
И вам меня не подстрелить,
Забудьте и мечтать об этом!

Вы злитесь, вы рогатый муж,
И вы не склонны к политесам,
Но я не Пушкин, и к тому ж
Вы мелковаты для Дантеса.

Заботой о потомках я
альтруистическою движим,
А вы... вы жалкая свинья,
Раз вам своя безрогость ближе.

И мне плевать, мон шер ами,
На ваших двух рогов зачатки,
И не трудитесь, черт возьми,
В меня метать свои перчатки!..

Нет, не пойду я на дуэль,
На кою вами зван любезно,
И вы свой можете картель
Себе в одно засунуть место!

Хотя гипотез, домыслов, базаров
В ученом мире на сей счет полно,
Причина вымиранья динозавров
Науке неизвестна все равно.

Одни считают, что метеориты
Их расстреляли залпом аж одним -
К нулю сводили, дескать, габариты
Всю вероятность промаха по ним.

Идея разделяется иными,
Что отравились попросту они
Растеньями покрытосеменными,
Что стали модны именно в те дни...

Чушь! В ходе эволюции их роста
и массы, главным образом, самцов,
Самцы утратили способность просто
На самок залезать в конце концов.

Жестока эволюция, жестока -
В аспекте крупных туш, коротких ног.
Взять бронтозавра или диплодока -
Какой там, к черту, секс у них быть мог?

И самкин хвост, и собственное брюхо
мешало. Что ж за позу-то принять
Должна, скажите, бедная зверюга,
Супружеский чтоб долг свой исполнять?

На задних лапках сзади стоя? Лежа?
Нет! - при воображении моем.
И на спину смешно валить партнершу
В зловонный мезозойский водоем!..

Вот почему сейчас их так негусто -
Интим их оказался на нуле!
А дух святой, и аист, и капуста,
Позднее появились на земле.

Открытье, кое я запатентую,
Научный представляет интерес.
А вам, друзья мои, рекомендую
Не набирать излишне лишний вес!