Вадим Степанцов - Орден куртуазных маньеристов (Сборник)

Не лейте слёз над тем, что расплескали
Абсент свой в настроении дурном.
Вино ещё сверкнет у вас в бокале,
Не лейте слёз над пролитым вином!

Бог с ним, с вином, которым вы плеснули,
Перевернувши свой бокал вверх дном.
И ваших слёз серебряные пули -
Не лейте их над пролитым вином!

Не лгите. Не грозит вам смерть от жажды.
Но главный казус состоит в ином -
Нам одного вина не выпить дважды,
Не лейте ж слёз над пролитым вином!

Нет истин в винах пролитых, как, впрочем,
Их нет в вине каком-то лишь одном.
Хмель этого вина, к тому ж, просрочен.
Не лейте слёз над пролитым вином!

Не надо злиться, Мариэтта.
Позволь прочесть тебе стихи.
Не требуй денег от поэта.
Их у поэта нет. Хи-хи.

Не подвергай сей факт сомненью,
Свою доверчивость кляня.
Откуда, по определенью,
Возьмутся деньги у меня?

Поэт несовместим с деньгами,
Они не свойственны ему.
За созданное не руками
Откуда же я их возьму?

Не за стихи нам платят, киска,
А за рифмованную лесть.
Но пасть не даст настолько низко
Мне поэтическая честь.

Так полюби меня, не слыша
Звучанья пошлого монет!
Их, как уже сказал я выше,
К несчастью, не было и нет,

Зато потом расскажешь внукам,
Как ночь с поэтом провела,
Как в пику прочим потаскухам
Ты взять сонетом предпочла.

Не отдавайтесь мне, упившись коньяком,
Не стоит обрекать себя на муки ада.
Вы станете всю жизнь казнить себя тайком
И заречётесь пить, а пить бросать не надо;

Не отдавайтесь мне по пламенной любви,
Окажется, что я совсем её не стою,
Вы сердце лишь свое потопите в крови,
Расставшись со святой своею простотою;

Не отдавайтесь мне, затем чтоб отомстить
Заведшему роман (как вы решили) мужу.
Вы этого себе не сможете простить,
Особенно когда он вас убьёт к тому же;

Не отдавайтесь мне за перстни и манто,
Чтоб не вставал вопрос "Не дёшево ль далась я?"
Но дайте мне своё согласие на то,
Чтоб я вас силой взял, без вашего согласья.

Не смог твоего я вниманья снискать,
Хоть тщился, сродни д'Артаньяну.
Ты внемлешь едва, продолжая ласкать
Ручную свою обезьяну.

Ты любишь животных, и мне по душе
Твоя к ним любовь, о Татьяна.
И я их люблю, но приелась уже
Ручная твоя обезьяна.

Как жаль, что никак, с непредвзятостью пня,
В тебе не найду я изъяна.
Тогда бы не так раздражала меня
Ручная твоя обезьяна.

Проснись! Я тебя подведу под венец,
И это я ляпнул не спьяну!..
Ты слышишь? Оставь, чёрт возьми, наконец
Ручную свою обезьяну!..

Смешно, что с животным живешь ты в любви,
Столь верной и столь постоянной.
А впрочем, то дело лишь вкуса. Живи
С ручною своей обезьяной!

Не сочти, что мой случай клинический,
Тем не менее в том я не вру,
Что люблю тебя лишь платонически,
Как соратницу, мать и сестру.

Я любуюсь тобой, но фактически
Как художник и просто эстет,
И рисую я лишь платонически
Твой цветной обнажённый портрет.

Так сложилось, увы, исторически.
Ты прекрасна, но это не суть,
И целую я лишь платонически
И твой лоб, и ладони, и грудь.

Не смотри на меня иронически,
Ибо надо быть просто слепой,
Чтоб не видеть, что лишь платонически
Я сейчас обладаю тобой.

Душа важней телес во много раз,
Хотя и плоти вашей я не критик.
И я безмерно уважаю вас
За зрелость и весомость ваших мнений.

Что красота? Сплошной обман и блеф,
Пускай пред ней склонилось пол-Европы.
Меня пленяет сила и рельеф
Обоих ваших полушарий мозга.

Что в теле вашем мне, раз мы друзья?
Вы - ангел, ибо мой характер тяжек.
И очарован, словно в сказке, я
Размахом грандиозным ваших крыльев.

Не плоть, но мир ваш внутренний, Мари,
Есть мой фарватер к храму Аполлона.
Я склонен узнавать вас изнутри
И проникать все глубже в ваше эго.

О, как ты мило хлопнула дверьми,
Прошелестевши складками сатина!
Да, я наскучил. Чёрт меня возьми.
Ну экая, однако ж, я скотина.

Беды в событьи, впрочем, нет таком.
Ты просто мной пресытилась немного
Как дорогим французским коньяком,
В чём, уверяю, ты не одинока.

Тебе не нужно лирики теперь,
Изысканности слов, прогулок в роще.
Тебя сейчас влечёт мужчина-зверь,
Тебе б сейчас чего-нибудь попроще -

Чтоб габаритом мог похвастать он,
Серьёзным как последний довод Рима,
Чтоб был противен, словно самогон,
Но продирал весомо, грубо, зримо.

И здесь на что-то сетовать смешно,
И я к тебе не склонен придираться.
Есть время пить, точней, вкушать вино,
Есть время самогоном нажираться.

Я подожду. Покуда твой примат
Проймёт тебя до рвоты многократно,
Чтоб, вспомнив вдруг нектара аромат,
Ты, проблевавшись, приползла обратно.

О, как я хочу обладания вами,
И как же я вами горжусь оттого,
Что снова меня вы плебеем назвали,
Что вы недоступны, что вы - божество.

Я вам запрещаю сходить с пьедестала.
Вы светом холодным подобны луне,
Вы принца достойны, и вам не пристало
Взаимное чувство к какому-то мне.

Не будьте ж ведомы загадочным роком,
Не вздумайте вдруг снизойти до меня,
Не смейте меня поощрить ненароком,
Вне вашего льда не прожить мне ни дня!

В меня же влюбившись, вы мне нанесёте
удар, подколодная словно змея,
Поскольку во мненьи моём упадёте,
Влюбившись в такого кретина, как я.

Оставьте надежду. Мне денег не надо.
Что в золоте вашем мне и в серебре?
Все золото мира не стоит, Фернанда,
И родинки вашей на правом бедре.

Не дам вам свободы я, ибо не чаю
души в вас, и даже на смертном одре
Сквозь саван склероза вас вспомню, включая
Ту родинку вашу на правом бедре.

Не спрятаться вам ни под сенью закона
от рук моих длинных, ни в монастыре.
Я вас отыщу и среди миллиона
По родинке вашей на правом бедре.

Люблю овладеть вами силою грубой,
Люблю я проснуться потом на заре
И нежно так гладить с ухмылкою глупой
Ту родинку вашу на правом бедре.

Меня вы не любите. Ваши наймиты
Меня аж в помойном топили ведре.
За это вы были мной даже побиты
По родинке вашей на правом бедре...

Я - крест ваш. Смиритесь, любимая, ну же!
Не будьте столь вялы в любовной игре!..
Не то расскажу я вот вашему мужу
Про родинку вашу на правом бедре...

Все гости разошлись. Лишь вы одна
В хмельной дремоте за столом лежали
Среди бутылок, выпитых до дна,
И со следами ног на вашей шали.

Сидевший за столом напротив я
Не без труда навел глаза на резкость
И, головой качая как змея,
Отметил, что прекрасны вы на редкость.

Вы выглядели слаще, нежель торт,
А ваши в декольте большие груди,
Являя взору райский натюрморт,
Как персики покоились на блюде.

Прицелясь в них губами через стол,
Я сделал к вам движенье головою.
Но, безнадёжно пав лицом в рассол,
Уснул, подумав: "Ну и хрен с тобою!.."