Саша Черный - Том 2. Эмигрантский уезд. Стихотворения и поэмы 1917-1932

Славный садик у Дмитро —
Сероглазого мальчишки!
Тесно, тихо и пестро,
И прохладно, как в кубышке…

На заваленке сидим,
Пресерьезные, как турки.
Тень от листьев, словно дым.
Пахнет известь штукатурки…

Пышат охрой ноготки —
Деревенские цветочки.
Все на свете пустяки,
Кроме… писаревой дочки!

Черт ли нас разыщет здесь?
Тихий остров без названья —
И на всем густая смесь
Тени, красок и жужжанья…

Цвет настурций ярче ран.
Все проходит, все забвенно.
В клуне хрюкает кабан
Мелодично и блаженно.

Синий-синий сон небес.
Облака свернулись в вату,
И подсолнечников лес
Обступил, как джунгли, хату.

В пышной вишне дрожь и шорох.
Сбоку — лестницы ребро.
Гулко падает в ведро
Темно-красных вишен ворох.
Ветка к лестнице прижала
Загорелую ступню.
Сквозь шуршащую возню
Вьется песнь, острее жала,
В молодые небеса.

Приложив к глазам ладонь,
Смотрит Мотря над верхушкой:
У реки дымит огонь,
Чей-то конь бредет опушкой.
Луг полого льнет к реке…
Дед плывет на челноке.
На холме курчавый лес
Полон влажной, сонной тенью…
Пятка виснет над ступенью,
И душа полна чудес…

Вишни пляшут под рукой:
Две в ведро, — четыре в губы.
Терпкий сок окрасил зубы…
Кто-то крикнул за рекой…
Встрепенулась… Надо рвать,
Чтоб поспеть с ведром к закату!
Помогла б, пожалуй, мать,
Да сегодня белит хату.
Скрылась в листьях синева,—
Заходили рукава…

Глазам показалось, что это олива,
Но олив в Малороссии нет —
Это старая дымчато-сизая ива
Наклонила к воде свой скелет.

Челнок зашипел о прибрежные стебли
И вплыл под кудрявый навес…
Колотится сердце от бешеной гребли,
Камыши обступают, как лес.

Один. За верхушками матовых копий
Колышатся спины коров,
Подножья березок с пятнами топи
И зеленые шапки бугров.

Облака проплывают, как белые яхты.
Головастики ил бороздят.
За кустом, над водой из-под клетчатой плахты
Загорелые пятки висят.

В стогу молодой соломы
Сижу, как в гнезде.
Лошадиная морда в узде
Торчит из-за бревен дома:
Там в телеге, под тканью рогож,
Туго горбится новая рожь.

Дрожит бок веялки красной.
Взлетает столбом шелуха.
Скрипит рукоятка бесстрастно,
Склоняется плавно сноха,
Дед сыпет в устье все новую рожь.
В воздухе гулкая дрожь,
Прерывистый грохот и шелест зерна,—
А в стогу — тишина.

Тепло, и пахнет соломой…
Глаза потушены дремой.
Ветер клонит почти до земли
Густые ряды конопли
И над серой дорогой, внезапно вспыля,
Улетает в пустые поля…

Такая полная радость!
Простая и редкая радость…
Быть может, самый беспечный мой час:
Солома, полоска неяркого неба,
Шипение нового хлеба
И веялки старой глухой усыпительный тряс…

Зелененькою ряскою
Покрыта гладь пруда.
Под зыбкою замазкою
Колышется вода…

У берега метелочки
Густого тростника,
А на бугре две елочки
Сквозят издалека.

В пруде колода дряхлая
Спит кверху животом.
Склонилась ива чахлая
Взлохмаченным кустом.

Кра-кра! Плывут от берега
Утята-малыши,—
С лягушками — истерика,
Удрали в камыши…

И только жаба важная,
Как будто напоказ,
Дородная и влажная
Из тины пучит глаз.

В воде бегут пузырики,
Проснулись тростники,
И в сердце, полном лирики,
Рождаются стишки…

Где барчук? Удрал к реке
Покачаться в челноке…
Подобрав свои оборки,
Нянька села на пригорке,
С треском семечки грызет
И облизывает рот.
Молода: шестнадцать лет,
Груди рвутся за корсет,
Ноги — две литых колонны,
Глазки серенькие сонны,
Лоб в кудряшках, бант — в аршин,
Циферблат, как красный блин,
Пухлый нос в густых веснушках,
Два кольца трясутся в ушках…
Пропотела, пропеклась,
И, зевая, как карась,
Разлеглась шуршащей тушей
Под тенистой дикой грушей.

Затаив в восторге дух,
Смотрит, вытянувши шею,
На прекрасную Цирцею
Из-за ясеня пастух.
Пять коров ушло в овес —
Он не видит и не слышит,
Ветер ясень с ним колышет,
Словно он к стволу прирос…
«Вот так Питер! Ай да ну!»
А в запрошлую весну,
Как он хлопал на гумне
Эту Дуню по спине!..

Это шалашик деда Егора.
Вон его свитка лежит на золе.
Скоро придет он с лукошком из бора,
Будет грибы разбирать на земле.
Сохнут на жерди густые охапки —
Перед покосом дед тмин обобрал.
Палкой пучки обмолотит на тряпке,
Свеет, а семя — в мешочек. Видал?..
Вот чугунок с оттопыренным ухом…
Сварит дед кашу, до капельки съест.
Свежее сено покажется пухом —
Ляжет, закурит, посмотрит окрест…
Вечером, чуть пропадет за оврагом
Сонного солнца цветной ободок,
Вспыхнет костер ярко-розовым флагом
И озарит задремавший прудок.
К спящему саду наставит дед уши
И загремит в темноту: «Ого-го!»
Вынет из пепла шипящие груши,
Дунет — и в рот. «Горячо?» — «Ничего!..»

Над черной прорубью дымится сизый пар.
Под валенками снег шипит и тает.
В далекой деревушке Жучка лает,
А солнце — алый шар!
Пойдем на остров… Пышный и седой,
В озерной белизне он спит глубоко,
Блестя заиндевевшею осокой
Над скованной водой…

Елки — беленькие свечи.
Здравствуй, дуб широкоплечий,
Очарованный старик!
Как живешь? Озяб? Еще бы!
У пяты — бугром сугробы,
Над челом — седой парик…
Ветер лютый и бесстыжий
Шелестит листвою рыжей,
С неба сыплется снежок…
Пусть… Весна не за горами:
Пестроглазыми цветами
Закудрявится лужок,
Понатужась, лопнут почки,
И зеленые комочки
Крикнут радостно: «Пора!»
Не ворчи… Ведь я терплю же,
У меня беда похуже:
Видишь — в валенке дыра?

Если взрыть снежок под елкою у кочки,
Под навесом зимних дымчатых небес
Ты увидишь чудо из чудес:
На бруснике изумрудные листочки!
Если их к щеке прижать нетерпеливо,
О, как нежен влажный их атлас!
Словно губы матери счастливой,
Перед сном касавшиеся нас…
Иней все березы запушил,
Вербы в белых-белых пышных сетках…
Спит зима на занесенных ветках,
Ветер крылья светло-синие сложил…
Горсть брусничных веток я связал в пучок,
Дома их поставлю в банку из-под меда —
Пусть за дверью воет непогода:
На моем столе — весны клочок…

«Тишина!» — шепнула белая поляна.
«Тишина!» — вздохнула, вея снегом, ель.
За стволами зыбь молочного тумана
Окаймила пухлую постель.
Переплет теней вдоль снежного кургана…
Хлопья медленно заводят карусель,
За опушкой — тихая метель,
В небе — мутная, безбрежная нирвана…
«Тишина!» — качаясь, шепчет ель.
«Тишина!» — вздыхает белая поляна.

Домой! Через озеро, в пышном лиловом тумане…
Над синим холмом расцвела на окошке свеча.
Вдали убегают, болтая бубенчиком, сани,
И белые мухи садятся гурьбой вдоль плеча…
Под снегом и льдом дышат сонные, тихие щуки.
Над прорубью в дымке маячит безмолвный рыбак,
А ветер играет и дует в иззябшие руки
И с визгом уносит в снега перекличку собак…
Там, дома, добуду в печурке горячих картошек,
Подую на пальцы — и с солью зернистою в рот,
Раздую лучину… В сенях из-под старых лукошек
Достану салазки — и свистну у наших ворот!
Соседский Ильюшка примчится веселою рысью,—
Ох, трудно в тулупчик рукою попасть на ходу,
Я сяду, он сядет — и с холмика тропкою лисьей
Помчимся, помчимся, помчимся, как птицы к пруду!..