Нонна Мордюкова - Записки актрисы
Нонна Мордюкова - Записки актрисы краткое содержание
Нонна Мордюкова
Записки актрисы
НОКТЮРН
Я родилась грузчиком и до поры до времени была как мальчишка: широкоплечая, мускулистая, порывистая.
Маму любила и жалела до слез; провинюсь, бывало, накажет, не говорит со мной больно было, стерпеть невозможно. По бедности взрослые трудились до упаду и неминуемо вынуждены были звать детей на помощь. Безоговорочно я подхватывала мамины-мамочкины поручения, но постоянным было желание выгадать минутку, чтоб прыгнуть в речку, поскакать по поляне и сделать вид, что не слышала ее зова.
Пошли братики и сестрички рождаться… Хорошенькие, беспомощные.
Стала и их на закорках таскать, и хворост, и кукурузные початки только поспевай.
Я делила трудности со взрослыми. И не я одна все мои сверстники.
От работы уйти было некуда, как от своего имени и места рождения.
Таскала и помогала…
А мама ругалась. Возле мамы чего не сделаешь! А ей надо было больше заботитьс о маленьких.
"Ты, кобыла здоровая, зачем надкусила пряник?" "Это не я…"
"Брешешь зубы твои отпечатались".
Крыть нечем.
Однажды вдруг рассмотрела я свою руку и увидела, что некрасива она, уже натруженная.
Школу я воспринимала, как курорт: училась неважно, так как главным моим стремлением было по звонку сигануть из окна, кричать, чудить, прогулять урок…
По русскому и литературе тем не менее сыпались хорошие отметки.
Это было для меня легко сочинение написать, словно прыгнуть в палисадник.
Такие "математики", как я, как-то раз собрались и написали письмо Сталину, чтобы отменил этот предмет. А пока Ольга
Пастухова из года в год выручала. И как у нее все быстро решалось!..
Однако и я в передовых была, когда надо было полы мыть или парты таскать. Только и слышишь: "Мордюковочка!" Бригаду в момент организуешь и работа закипела.
Перетаскав парты, босиком мчусь по пустому коридору, аж в ушах свистит.
От меня постоянно ждали хулиганских выходок, хотели, чтобы отмочила что-нибудь. Один раз чуть не утопилась в Азовском море.
В уборной кто-то написал слово на букву "х". Вызвали меня в учительскую и стали пытать. Сколько слез пролила, молила поверить, что это не я. Не выдержала и побежала к маме.
Мама! Я в море утоплюсь!
Мама заплакала. Пошла в школу. Завуч "подбодрила":
Мы верим, что не она писала, но на нее подумать вполне можно.
Собирай книжки, и пойдем отсюда!тихо приказала мама.
Стала учиться я в другой школе, надеялась начать новую жизнь.
Посадили меня за первую парту. Только учительница повернулась к доске, как я с силой кинула галошу назад. Она полетела, ударилась с хлопком о заднюю стену. Я, как памятник, не шелохнусь. Общий смех. Вот тебе и новая жизнь!
Когда много лет спустя затеяли обо мне фильм снимать, классная руководительница сказала: отзывчивая и компанейская, но школу не любила и все…
Кончилась война. В товарном вагоне ехать в Москву да еще без билета хорошо! Делились хлебом, песни пели. Колеса крутятся по назначению едем. Чего еще надо?
В институте уцепилась мертвой хваткой за специальные предметы.
Хвалили, а потом раз и собрание о моем исключении из института.
Общеобразовательные предметы путались у меня в ногах, мне не хотелось даже входить в ту аудиторию, где чернявая тетка показывала слайды с камнями, поросшими мохом и травой,это предмет "история искусства". Шесть двоек нахватала, хлебной карточки лишилась и чуть не сдохла с голоду. Принудили пересдать, выдали карточку, и жизнь потекла дальше.
Мы считали, что и война нашим мечтам не помеха, а она и после того, как кончилась, прихватила сильно. "Владимир Ильич с кусочком сухаря пил чай, а пост свой не оставил!"писала мама, когда я позволила пожаловатьс в письме на невыносимую жизнь.
По сценическому движению "норму перевыполняла", и однажды преподаватель Иван Иванович сказал: "Переходи к нам в физкультурный, из тебя получится хорошая спортсменка". Куда там!
Моя душа уже принадлежала Катюше Масловой, Катерине в "Грозе",
Берте Кузьминичне из спектакля Михаила Светлова "Двадцать лет спустя"…
В общежитии минус три, есть хотелось беспрестанно. А шуры-муры все равно крутили. Я рано вышла замуж. Дали нам комнату шесть квадратных метров в институтском общежитии в Лосинке. Стал расти у меня живот, муж недоволен, на курсе смятение. Начали подсчитывать: разрожусь ли к защите диплома? Женька Ташков принес книгу, где сказано: месяцы берутся во внимание не обычные, а "лунные", то есть 24 дня.
Но роль в пьесе Гейерманса "Гибель надежды" репетирую и езжу в
Лосинку в общежитие. Раньше автобус не ходил, и сорок минут надо было топать до электрички. Муж оставался в институте, играл в шахматы. Иногда и ночевал там.
Родилс ребенок точь-в-точь, как Женька посчитал: еще полтора месяца оставалось до защиты диплома.
Сыночек в медпункте лежал. Нянчили кто придется. Пеленок за весь день накапливалось много. Вечером темень непроглядная, плетусь, держу дорогого и любимого мальчика и узел с пеленками. Войду в наш чуланчик, истоплю печку, постираю пеленочки. Тепло станет, ребенок загукает, завизжит. Толстенький. Неизвестно, откуда молоко у меня набиралось. Правда, хлеб и сахар с чаем тогда уже были доступны.
Попали мы с сыночком как-то в больницу. У него диспепсия, то есть летний понос. Меня с ним тоже положили как кормящую мать.
Дети умирали, потому что единственный способ спасения это кормить ребенка грудным молоком. А где его взять? Мамы голодные и худые. А я, поди ж ты, молочной оказалась. Вызвала меня главврач и беседу провела, чтоб я излишки молока отцеживала или кормила чужого ребенка. Ну, я стала сцеживать. Больше полстакана набиралось после кормления.
И однажды парень приходит незнакомый и преподносит мне отрез на платье. Я не взяла. А банку меда взяла. Муж пару раз приходил, и, помню, выставлю в окошко повыше личико сына: смотри, мол, какой букетик. А сынок в поддержку мамы улыбнется. Отец таял…
Думала, после больницы станет хвалить меня, больше любить… Но нет. Сухарь сухарем, молчун молчуном.
Опять иду ночью со станции по колдобинам. Угодила обеими ногами в яму, выкопанную для столба, провалилась. Извернулась кулек с ребенком держу на вытянутой руке выше ямы. Положила я его на край, вылезла вся испачканная. Ничего не поделаешь: надо идти дальше. Однако впервые за долгое время заплакала, горько-горько… К приходу мужа слезы высохли, а иначе и быть не могло. Есть такие слова, которые не забываются: "Родила на свою, а не на мою голову поняла?" Потом, правда, полюбил сыночка.
Играл с ним. Сын смеялся громко и радостно, тянул ручки к нему.
Отец носил его по комнате, и на лице его появлялась сдержанная улыбка…
