Алексей Кольцов - Стихотворения

Видкиль запорозци,
Видкиль се ийдут?
Чи от туркив, ляхив?
Чи из Питенбурха?
Иль чи за Кубанью
Рубались дня со три,
Со чиркесом у горах?
Здоров, пане, хлопцы,
Здоров пробували;
А де ж вы казакив
Ще инших девали,
Як ихали з дому
Буловас багацко:
А теперь щось трошки.
Один з запорозцив
Одтак промовляе:
"Ой, знайте ль вы, братци,
Де Кубань мутная
Геть к морю несётся;
Де лесы и горы,
Де дики черкисы
Свои сакли мают;
Там то ни козаки:
Там то вси удалы,
Порубани, мёртвы,
Навеки застались…

Голубонько, доню!
Чому ты не любиш
Мене, козачёнка,
Мене молодого?
Хиба ж ты иного
Вже парубка маеш;
Хиба ж ты другого,
Серденько, бажаеш?
Иль чим, моё сердце,
Тебе не влюбився,
Хиба моя бледность
Тебе так лякае?
Голубонько, доню!
Тебе душче того,
Шо в золоти ходит.

Не булатный нож режет груь мою,
Не змея грызёт ретивое в ней:
Забралась туда лиходейка-грусть,
Сосёт белу грудь, рвёт сердечушко.
Не клоун-злодей наговорами
В грудь загнал ко мне ненасытную.
Занеслась она с злою весточкой,
Что дружочек мой разлюбил меня —
И кольцом моим с другой девицей
Во чужом краю обручился он!
Сохни, бела грудь, рвись, сердечушко,
Отпади, коса моя чёрная!
Не могиле ты в дар достанешься:
Завещаю я родной матушке
Отослать к дружку на пир свадебный,
Как подарок мой, косу чёрную.

Эх, не вовремя тучи мрачные
По поднебесью разостлалися,
Солнца ясного лучи красные
Потонули в них среди бела дня.
Не в пору завыл ветер по бору:
Петь бы, петь теперь соловью в лесу!
Эх, не вовремя вспало горюшко
В молодую грудь добра молодца,
Иссосало в ней ретиво сердце,
Загубило в нем жизнь цветущую.
Что ж за горюшко, за кручинушка
Рано с молодцем подружилася?
"Други милые! со мной девица
Золотым кольцом поменялася
И любить на век слово молвила, —
А теперь с другим повенчалася.
Вы отдайте ж ей золото кольцо;
Слово ж данное пусть ей бог отдаст,
Без меня она пусть в добре живет,
Без нее же я — лягу в тесный гроб".

Когда моей подруги взор
Мне явно высказал презренье,
Другого счастья, мой позор
И клятв старейших нарушенье, —
Тогда кольцо ее рассек
Булатом горского кинжала,
И жизнь свою на месть обрек,
И злоба мне подругой стала!
Я всё к себе на помощь звал:
Свинец, и яд, и ухищренья,
И сердце силой заставлял
Одеться в броню озлобленья —
Чтоб сожаленье и любовь
К нему уж не были доступны,
Чтоб ему пищей были — кровь
И пагуба клятвопреступной!
Молил я солнце, чтоб оно
Свои лучи на грудь неверной,
Как лаву жгучую, лило
И выжгло б сердце лицемерной.
Молил я ночь, чтобы она
К ее очам не допускала
Отрады сладостного сна
И горьких слез с них не стирала.
Неслись ли тучи, — их молил,
Чтоб мраком жизнь ее покрыли;
Гремели ль громы, — их просил,
Чтобы изменницу сразили.
Но с той поры, как весть пришла,
Что на земле ее не стало, —
Как дуновенье от стекла,
От сердца жажда мстить отстала.

Дюканж! ты чародей и милый и ужасный.
Твой Жорж, игрок несчастный,
Твоя Амалия, твой Варнер — стоят слез!
Но неужель артистам в честь ни слова?
Я был обворожен игрою Соколова:
Я видел Жоржа в нем — и жал меня мороз,
И сердце обмирало.
Я б сплел для той венок из роз…
Ах, нет! для ней и двух лавровых мало,
Кто не Амалией, а ангелом там был.
Но кто, но кто изобразил
Злодея Варнера — он, он меня смутил.
Я верить не хотел, что это лишь притворство:
Такие мины, вид, ехидность и проворство…
Неподражаемый, ты всех взбесил.
Я в ярости на Варнера забыл,
Что ты Канищев сам!
Ты перешел границы похвалам —
И, наконец, тебя бранили!
Но я люблю сей блеск таланта.
Назло злодеев ты играй
И омерзение к злодейству всем внушай,
Лишь сам противу зла будь тверже адаманта.

Поднимись удалец!
Полно дома сидеть!
Стариком из окна
На дорогу глядеть…
Вишь, как ветер лихой
В поле воет — гудит,
По дорожке снежок
Разметает, клубит!
Поднимись, отряхнись!
Али вьюга страшна?
Али удали нет?
Али кровь холодна?
"Не страшна мне метель,
Ни мороз, ни гроза —
Я на гибель пойду,
Не закрою глаза…
А не волею я
Дома зиму сижу
И на волю, как зверь,
Из окошка гляжу…"

В небе зоринька
Занимается,
Золотой рекой
Разливается, —
А кругом лежит
Степь широкая,
И стоит по ней
Тишь глубокая…
Ковылем густым
Степь белеется,
Травкой шелковой
Зеленеется.
Ты цветешь красой,
Степь привольная,
Пока нет еще
Лета знойного:
Всю сожжет тогда
Тебя солнышко,
Попалит твою
Травку-цветики!
Пока нет еще
Время тяжкого —
Темной осени,
Ветра буйного:
Разнесет тогда
Он по воздуху
Всю красу твою —
Ковыль белую!

Не прельщайте, не маните
Прошлой юности мечты;
Скройтесь, скройтесь, улетите
От несчастной сироты.

Что вы, злые, что вы вьетесь
Над невинной сиротой;
Что вы вихрем не несетесь
В край неведомый, чужой.

Я мечтала, я хотела
Счастье встретить на земле:
Но судьба моя велела
Знать его — и знать во сне.

Наяву же в облегченье
Только слезы проливать;
И не верить в наслажденье
И покоя не вкушать.

Не прельщайте ж, не маните
Прошлой юности мечты;
Улетите, улетите
От несчастной сироты.

Клянусь, когда-нибудь ты, друг,
Волшебнице коварной
Открыл души своей недуг
С неразделимой тайной.
И верно, верно, думал ты
С той девой съединиться
И с ней в обьятьях красоты
Любовию упиться.
Она ж, неверная тебя,
Любила… но коварно;
Обман и прелести любя,
Забыла своенравно.
Отмсти ж и ты! Забудь ее,
Когда она не любит,
Пусть сердце юное твое
Изменницу забудет…
Смотри, мой друг, как все кругом
И весело, и мило;
Тебе ж в несчастии твоем
Все мертво и уныло.
Внимай, как юноши поют
И девы веселятся,
Как радости сердечны пьют
И как они резвятся.
Лишь ты суров, угрюм и тих
Меж юными друзьями;
Лишь ты один глядишь на них
Несветлыми очами…
Невольник горести своей,
Алкатель сладострастий!
Забудь любовь, и плен сетей,
И огненные страсти.
Резвись; друзей в кругу простом
Вновь вкусишь наслажденье
И в сем бокале круговом
Потопишь огорченье!
Поверь, замена всех утрат —
Вино: ты им целися.
О наш ровесник, друг и брат,
Будь счастлив, веселися!