Ангелина Северова - Басни, стихотворения

Воздух, пронизанный
Тонкими стеблями
Лилий нея́вленных,
Воздух, колеблемый,
Стелется плавно,
Стелется ризою
По́д ноги, по́д стопы, —
Матерь благая
Движется издали
Горними сходами,
Ка́менья россыпью
Роз низвергая.
Легкою поступью
С высей нисходит.
Медлит на подступах
К зе́ркальным водам.
Полунагая.
Пенорожденная.
В чистом сиянии
Долу явленная.
В неге купания
Мать-Киферея.
В золоте вечера
Явленно зримая,
Долу невечному
Дарит любимого
Сына Энея.

Ты ли в небе 
Взошла, негасимая,
Ты ли в небе 
Сияешь, всетихая?
Ты ли близко,
Едва уловимая,
Ты ли близко 
Ко мне, светлоликая?
Углубляйся
Прозрачной криницею,
Принимайся
Побегами светлыми.  
Проливайся
Мне в сердце живицею,
Наклоняйся
Небесною ветвию. 
Не мое ли
В груди, светлотканное,
Не твоей ли
Рукой было соткано?
Первородной
Небесною раною,
Не мое ли
Рождение кроткое? 
Возрождайся
Во мне, нисходящая,
Возрождайся
Всей мукой рождения.
Пробуждайся 
Душою всезрящею,
Пробуждайся 
Высоким стремлением.
Первой дрожью 
Живого наития.
Первой болью
Земного познания.
Первой жертвой
И жатвой соития
Лжи и яви,
Любви и стяжания.
Пробуждайся
Простором немереным
Над седьмою
Сияющей кручею.
Красотою
Благого намеренья,
Замираньем
Полета беззвучного.
В колыбели
Души опочившая,
В колыбели
Земле принесенная.
Жертва неба,
Огонь возродившая,
О, во мне ли
Огнем возрожденная.

Спи, лучезарный солнечный Бог.
Вечер укутал твой дивный чертог.
Он выпрягает могучих коней
Из колесницы небесной твоей.
Очи тебе омывает роса.
Дрема готовит ко сну небеса.
Летние травы целуют ступни.
Спи, лучезарный Владыка, усни.
Песню я слышу, да слов не поймешь:
Это на воле поет тебе рожь.
Волны колосьев рождают поля.
Гимны тебе воспевает земля.
Славен ты, Царь, меж великих Царей!
Самого доброго в мире добрей.
Блещет отвагой твой солнечный взор.
Мантией ты озаряешь простор.
Тянется к сильным ладоням твоим
Колос, налитый зерном молодым.
Благослови и стократно умножь
Травы земли, по которым пойдешь.
Летней дубравы живая листва
Шепчет молитвы священной слова.
Пусть же достигнут они твоих ног,
О, лучезарный солнечный Бог.
Светится мантии край золотой.
Небо украшено первой звездой.
Спи озаренный, Владыка Владык —
Утром я встречу твой ласковый лик.

Храни, душа моя,
Сиянье лилии,
Глаза рептилии,
Хвосты и крылия.
Храни, душа моя,
Все трепыхания,
Благоухания 
И колыхания.

Храни во хра́мине 
Все звуки древние,
Слова напевные
И речи гневные.
Храни во хра́мине
Все лица прежние,
Сердца мятежные
И безнадежные.

Ночной молитвою
Не пой о старости,
Но легким парусом
Святи все ярусы.
Ночной молитвою

Дари прощение
Всем воплощениям
И превращениям.

Свечей горящею
Твое дыхание,
Твое признание,
Воспоминание,
Доселе спящее —
По ветру, плавное,
Взлетает пламенем
К небесной храмине.

Над рекой-реченькой
Небо раскрылося.
С неба тропиночка
Вниз опустилася.

Града небесного
Враты раздвинулись.
Птица чудесная
На Землю ринулась.

Сокол-соколик,
Ты лети – возвести
О Святом Николе.

Приди, приди,
С неба сойди.
На нашу долю
Да на нас погляди.

Да от бед огради.

Ты протягиваешь руки,
Ты, дарящая тепло.
Мне, с тобой в земной разлуке,
И в борьбе с собой, и в муке,
Пылкой верою светло.

Здесь твой воин возмужалый.
До земли те бью поклон.
Пред тобой я отрок малый. 
В час молитвы пламень алый
Мне теперь в душе явлён.

Уходя на поле брани,
Буду верен, тверд и строг.
Ни стрела меня не ранит.
И душа моя воспрянет,
Запоет в священный рог.

Под небесным рос я сводом,
На земле мужал святой.
И теперь стою с народом —
Колос в поле многородном —
В землю врос своей пятой.

Труден бой родного края.
И под радужной дугой
Воинов с поля собирая,
Отведи меня до рая
С поля ратного в покой.

Две ладони – свет над миром —
Душам праведным ладья.
Наклонись, подуй эфиром.
За тобой – небесным клиром
Дети, славящие тя!

Солнце за листвою сада,
Ты глядишь сквозь зелень вишен —
Темных листьев перепонки.
Под покровом сада дышит 
Предвечерняя прохлада.
И, встречаясь с теплотою,
Порождает ветер тонкий,
Что листву едва колышет
Осторожною волною
Над моею головою.
Я стою, вечерним светом,
Словно ризою, одетый.

Просветляющее море,
Ты утишь мое волненье
Шумом лиственных касаний.
Вижу в ласковом движенье, 
Молодых ветвей узоре
Душу трепетной дриады.
Утомленными глазами
Пью неяркое свеченье
Вечереющего сада.
Нежным трепетом объятый,
Красотой твоей смущенный, 
Замолкаю, покоренный.

Когда еще…
Дороги сомкнутся?..
Присниться друг другу, 
Проснуться.
Очнуться.
Но знаю, не знающий,
Верю, не верящий, 
В небо я должен 
К исходу вернуться.

Взгляд окрыляющий.
Ангел, когда еще
Той тишиною
Наполнюсь до края?
Души сверяя
Меня выбирающий.
Вечность встречающий
Рядом со мною.
Той тишиною…

Той тишиною,
Незримый, неслышимый.
Там, за спиною
Воздух колышимый…
Пусть две души
Но молитвой одною
К вершине вершин…

К вершине вершин.

Мчи без устали,
Юный князь.
Горькой удали
Выпей всласть.
      Возмужай, оперись,
      Подрасти-ка ввысь,
      Укрепись в седле
      Да за соколом – вслед.
Кличь не покриком
Окликай
Да не посвистом
Призывай.
      Во широкой степи,
      Княже не́званый,
      Не лови, не зови
      Друга резвого. 
Мчи до вечера 
Наугад. 
Твой наре́ченный
Друг и брат
      Прилетит не к юнцу,
      А не к отроку —
      Да к тебе, удальцу,
      Зрелу отроду.

Ой, вы, дальние дали,
       Дальние дали,
Где стопы́ не ступали,
     Трав не сминали.
Свет, ты, вольная птица,
       Вольная птица,
Выдь, богиня Денница,
        Заря – заряница.
На досветьи – рассвете,
      В зоревом свете,
Ходит ветерец – ветер,
      Ветерец – ветер.
Носит душу живую,
     Душу деви́чью,
Веет песню простую
    Вольную птичью.
Ой, вы, дальние дали,
       Дальние дали,
Где тревог не знавали,
       Бед не видали.
Ой, ты, песенке внемли,
       Заря – заряница:
Отпусти ты на землю
       Душу деви́цы…

Пророчество на утренней заре…
Огонь костров грядущего в искре…
Судьба моя, предсказанная небом:
Все стройно в сочетании нелепом
Событий, встреч, свиданий на Земле.

Пророчество на утренней заре,
Как росчерк неба на моем челе,
Невидимые метины рассвета…
Но говорю: «Знамение – не это»…
Не это, я другое жду во мгле.

Да, я хочу судьбу преодолеть.
Сойти с дороги, колею презреть. 
Судьбы поймать личину многоликой.
В борьбе ли с ней неиствуя великой,
Отметины пророчества стереть…

Да, я хочу судьбу преодолеть.
В пути одним стремлением гореть.
Вершины гор достигнув, на мгновенье
Узреть зарю свободного рожденья.
Пророком став, в лучах зари прозреть – 

И пред судьбой своей благоговеть.

Близ деревеньки Волк с Собакой повстречались.
И как тут одолеть друг друга ни пытались,
А все вничью.
Вот, наконец, уставши, побратались
И клятвой верности скрепили свой союз.
Счастливый Пес, обретши названого брата,
Хвостом виляя, говорил:
«Отныне к давешней вражде
нам нет возврата,
И я, мой брат, за все тебя простил.
Не попрекну минувшей ссорой.
Забудем навсегда и наши прежние раздоры!
Теперь признайся мне, любезный брат,
Жалеешь ты, что умыкал ягнят?»
Недобро щурясь и сверкая глазом,
Собаке Волк ответствовал не сразу:
«Любезный мой, да я ль в том виноват?
Хоть самого меня прескверно мучил голод,
Я лишь кормил волчат.
Ты, судя по всему, неопытен и молод.
И волчьей стаи не знаком тебе закон:
«Не любишь близких – так поди-ка вон,
Живи один, охоться в одиночку»,
А у меня, дружок, три дочки, два сыночка,
И есть они хотят.
А в стае нашей и еще десятка два волчат».
«Но я такой любви,
признаться, брат, не понимаю.
На корм своим чужих детей не убиваю.
И в том на голод не греши!
Под солнцем все равно достойны жить».
«Да полно, мой родной,
и приходи к нам лучше в стаю!
Ты славный пес, тебе я лишь добра желаю!
Хозяин, без обиняков скажи,
Хотя и предан ты ему безмерно,
Порой тебя бива́ет от души
И распекает скверно?»
«То верно.
Но на него я не сержусь, ей-ей,
К своей родне ведь он бывает строже.
Тех, кто ему всего дороже,
Тиранит он сильней
И бьет больней.
Зато своих гостей как потчует великодушно!
И принимает столь радушно,
Как будто близких и родных людей!»
«И, зная это, ты хозяину всеверно служишь?
Помилуй, да за что его так ублажать?
Он не умеет близких уважать?
По-нашему, так ничего нет хуже!
Ну а гостей, долже́н тебе сказать,
Не брезгуем мы жрать!»
Тут стайный вой прервал их мирную беседу:
Пса разорвали волки, шедшие по следу.

Иной в семье живет, как будто в волчьей стае:
В любви к родным других охотно угнетает.
Иной своих тиранить не почтет за грех,
Зато как прочих ублажает.
А тот, кто в равной мере любит всех —
Всех больше виноват бывает!