Анатолий Гейнцельман - Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 1

За синегрудыми морями,
Весны усеянный цветами,
Влюбленно шепчется с волной
Мой остров вечноголубой.

Корабль фантазии крылатой
Веду я песней непочатой
С неустрашимостью туда,
Где я не буду никогда.

Пусть океан крылом измерен,
Путь достигающий потерян,
Как всё, что выгрезил во сне
Поэт на горней вышине.

В дали незнанной и туманной,
Благоуханной и желанной,
Мечтательно в тиши ночной
Лежит мой остров голубой.

Он полон слов, еще не взятых,
Он полон истин непочатых,
И паладины красоты
Там увядают, как цветы.

Там сладко упоенье смерти,
Влекущей к вечной душеверти,
Как пестрогрудый мотылек
Влеком на дальний огонек.

Веди же, звездочка ночная,
Меня, над бездною сияя,
Ты видишь раннею весной
Мой остров вечноголубой.

В твоих колодезях глубоких
Отчизна дремлет одиноких,
Забвенья чистый водоем,
Где мы стекаемся вдвоем.

Там в безбережном океане
Мы жизни заврачуем раны
И успокоимся с тобой:
Там остров смерти голубой. 

Синева, синева бесконечных морей,
Облегающих небо и землю,
Непонятной гармонии ваших очей
Непонятной душою я внемлю!

Обреченный на смерть, для бессмертной мечты
Прохожу по гробницам вселенной
И мечтаю узнать то, что знают цветы,
Увядая от жизни бесценной.

Заповедную ценность отцовских могил
Оценить никогда не смогу я,
Дерзновенно последнюю чашу разбил
Я, безумно в лазури ликуя.

Мотылек однодневный на пышном цветке,
Однодневном, как он, не узнает,
Почему и зачем в горделивой реке
Бесконечности всё погибает.

Облакам белогрудым не скажет полей
Изможденное плугом чело,
Почему и зачем над пучиной морей
Их без устали время несло,
1911 

Силуэты темные
Грозных, острых гор,
Как мечты бездомные,
Спят с недавних пор.
Небеса червонные,
Как литой металл,
Облили точеные
Башни снежных скал.
Брызги предзакатные,
Как хвосты жар­птиц,
Рвутся в необъятное
Сотней колесниц,
Тысячей подкованных
Жемчугом коней,
Солнцем очарованных
Сказочных лучей.
А над ними нежная,
Бледная луна,
Тучкой белоснежною
Вся окаймлена.
Каждый миг безбрежное
Смертному дает,
Это небо нежное
К вечности зовет!
Кони разметалися
И венец потух,
Тучки разлетелися,
Как лебяжий пух.
Ноченька печальная
Палевую даль,
Озеро зеркальное
В темную вуаль
Скрыла. И холодные
Вихри из долин
Тучи многоводные
По щекам вершин
С безобразным хохотом
Гнали в небеса,
И упали с грохотом
Тучи на леса.
Горы недовольные
Стали звать вождя.
Засверкали молнии
В полосе дождя. 

Меж тяжко клубящихся пасмурных туч
Скользит, умирая, полуденный луч.
И синее око надолго закрылось,
И солнце за желтую ниву спустилось,
А ветер, как плуг трехлемешный, поднял
Громадные волны меж огненных скал.
Над ними порхают, дрожа от тоски,
Как белые слезы, твои лепестки,
Мой розовый сад над размытым обрывом,
Где детства волшебная сказка в пытливом
Неведеньи быстро, как призрак, прошла,
Как ясный весенний цветок умерла.
Пустое, смотри, голубые ряды
Всё новых мечтаний встают из воды.
А там жемчугами покрытая нива,
Лазурное море, кипит горделиво.
Над ним, как ребята, парят альбатросы
И крыльями косят и топят вопросы,
Всю правду, всё внешнее в празднике волн.
Туда понесется с тобою мой челн! 

Осенние розы в хрустальном бокале
С улыбкой невинной лепечут о том,
Что все мы проснемся... Проснемся? Едва ли:
Мы слишком поспешно и ярко цветем.

Челнок на поросшем травою причале,
Колышась задумчиво, грезит о том,
Что море безбрежно... Безбрежно? Едва ли:
Корабль бесконечность изрезал крылом.

Исчерпано всё, пережито в мгновенье,
И снова стоим мы у мрачной стены
В холодных объятьях тоски и сомненья.

В безбрежности нет подходящей страны
Для смертной души, для мятежных стремлений.
Мы все не приемлем грядущей весны! 

Вьюга злится, тучи рвутся,
          Птицы бьются
Об оконце мрачной кельи,
Алой кровью снег пушистый,
          Кровью чистой,
Словно розами, одели.

Бьются, стекла все разбили,
          Опушили
Переплет изгнившей рамы,
Прутья ржавые решетки:
          Кровь из глотки
Пролилась вокруг ручьями.

Сколько белых, теплых дланей!
          В океане
Мировом светила реже.
Небо дланями покрыто,
          Перевито
Голубое побережье.

Эти птицы, это грезы,
          Это розы,
Это образы печали:
Из души моей безбожной
          И тревожной
Эти стаи улетали.

В глубине небес далеких,
          Синеоких,
О моей душе крылатой
Песни дерзкие вещали,
          О печали
Этой немощи проклятой.

Сколько их убитых, белых,
          Легкотелых!
Степь покрыта их телами,
Кровью их поля залиты,
          Перевиты
Ветви голые крылами.

Страшно за мечты живые,
          Молодые,
Страшно за весну­сестрицу:
Ей нужны, как свет, напевы,
          Перепевы
Этой пасмурной темницы. 

Над городом суровым Возрожденья,
          Откуда шла волна
Глубокая весны и обновленья,
          Есть древняя стена,

Надежною служившая опорой
          От тысячи врагов.
За ней взвиваются ступени в гору
          Меж скатертью лугов.

Кресты сосновые и кипарисы
          Стоят вдоль ступеней.
Вдали холмы, как синие кулисы,
          И купола церквей,

И город, озаренный, как пожаром,
          Зарницей черепиц,
И колокольни, и на замке старом
          Зубцы немых бойниц.

И лентой желтою ленивый Арно
          Перерезает луг,
И кипарисы, сторожа попарно,
          Стоят у вилл вокруг.

И много, много всюду красок, линий
          И музыки во всем,
И гор кольцо и шлемы хмурых пиний...
          Но в гору крут подъем

К согбенному веками бастиону,
          Где белый лес крестов
Простер сухие руки к небосклону
          Средь вянущих цветов.

Не лают там давно жерла орудий
          И стих предсмертный крик.
Там тлен и прах, туда живые люди
          Заходят лишь на миг.

Там, как внизу, не праздник обновленья,
          Не творческий экстаз,
Там царство смерти, царство разложенья...
          Но в предзакатный час

Там красота жемчужными перстами
          Ласкает грудь земли,
И тихо над пурпурными горами,
          Как птицы корабли,

Там облака бесшумными килями
          Эфиры бороздят,
И башни грозные колоколами
          В безбрежности звонят.

Там радужность души грядет в короне,
          Как сказочный король,
Там средь могил безвестных в бастионе
          На миг стихает боль.

Среди крестов, в квадрате темных стражей
          Есть мозаичный храм,
Как радугой, покрытый пестрой пряжей,
          С орлами по углам.

В том храме есть Христос в цветной абсиде,
          С простертою рукой,
Покрытый темно­голубой хламидой,
          Безжалостный и злой.

А по стенам ряды суровых ликов
          Аскетов прежних дней,
Рисунков странных, и зверей, и бликов,
          И красок, и теней.

Есть там гробница в боковой капелле
          С цветным полом,
Где кардинал на мраморной постели
          Спит непробудным сном.

И целый рой щебечущих детишек
          На мертвеца глядит,
И смерть смеется меж нагих телишек,
          И мертвый словно спит.

В капелле кардинала на ступенях
          Меж голубых колонн
Есть дивным мозаичным сновиденьем
          Покрытый белый трон.

К нему однажды в райское мгновенье
          Я девушку привел
И посадил ее, как откровенье,
          На мраморный престол.

Она затрепетала, как Мадонна,
          Когда Архангел Гавриил
Сказал, что Бог Ее избрал для трона
          Из бренности могил.

– Я недостойна, милый, на ступени
          Алтарные взойти,
Я не достигла в жизни сновиденья
          И не нашла пути.

– Любовь откроет нам обоим очи
          И приведет к мечте,
Мы соберем цветы алмазной ночи
          На горной вышине.

Все эти звезды, океан небесный
          Без цели и дорог, –
Всё для меня в тебе, цветок чудесный,
          Объединяет Бог! –

Как пилигрим, на слабые колени
          К ее ногам я пал,
И целовал одежду на ступенях,
          И руки целовал.

Она склонилась надо мной и темя
          Горячими перстами
Ласкала нежно... И исчезло время,
          Мгновения веками

Казались нам. В душе настала вечность.
          Я понял цель Творца,
И звезд бессчетных сказочную млечность,
          И смысл тернового венца.

И поднял я уста к устам душистым,
          И сплавился металл,
И стало всё мелодией пречистой,
          И Бог вблизи витал.

Настала ночь. Померкли всюду краски...
          Кресты, и плиты, и гробницы
Глядели как загадочные сказки,
          Как небылицы…

Я счастлив был, кресты и кипарисы
          Казались мне гирляндой роз,
И фонари горели как нарциссы, –
          И я всё выше, выше рос!..