Павел Зальцман - Сигналы Страшного суда. Поэтические произведения

Я сыграл бы ящиком, набитым
Трам-та-та-ра-рам динамитом.
Только всыпьте нитротолуолу
В эту би-би-си радиолу.

Положите руку на ручку
И накрутите мне эту штучку.
Выберите темную ночку
И поставьте стрелку на точку.

И подайте к дому машину,
И налейте в баки бензину,
И всадите в шпалер патроны,
И пустите дождь по гудрону.

И спустите тару к порогу,
И перекрестите дорогу.

Я шагаю по трамваю
На резиновом ходу
И сам себя не понимаю,
Почему не упаду.

У меня сидит в мозгу
Приключение в КазГУ.

Мы сидели у подруги
На каком-то этаже
И, сожалея о супруге,
Повторяли это же.

У меня сидит в мозгу
Приключение в КазГУ.

У меня озябли руки,
Обтрепалось пальтецо,
А также – может быть, от скуки, —
Стало серое лицо.

У меня сидит в мозгу
Приключение в КазГУ.

Нам выданы живые девки
Для обожания —
Какие могут быть подделки
И подражания!

Свеженькие кусты, но
Сумрачно и пустынно.
Речной осенний холод,
Я был здесь, когда был молод.

Гафиз сидел в своем саду,
Выделывал газели,
И мне бы так сидеть в саду,
А вы бы чтоб глазели.

А Соломон имел гарем,
Лежал на дамском пляже.
Ах, лучше не строгать поэм,
Живьем они глаже.

Эмиль Золя ходил в <бардак>,
Отплясывал канканы.
Он был добряк, носил пиджак,
А сдачу клал в карманы.

А Ренуар, а Ренуар
Запрет, бывало, будуар…

Да, мы стащили пять корзин
В комиссионный магазин
Красивого фарфора.
И этот самый наш фарфор
У нас унес счастливый вор —
Поздравляем вора.

«Дайте мне ключик
Из ваших ручек!» —
Просил попутчик
Одну из дам.
Дама сначала
Помолчала
И отвечала
Ему: «Не дам».

О, красивые, красивые девицы,
Покажите, покажите ваши лица,
И если это, извините, не стеснит,
Разрешите, разрешите насладиться.

Вы наши предки,
Мы ваши детки,
Мы любим танцы,
Мы африканцы.

Дяди и папы
У нас арапы.
Мы, дети, тоже —
Мы чернокожи.

В гастроном попала мышь,
Бедные мыши нищи,
А там стояла ночью тишь
И гладь, и много пищи.

Ночь напролет, закроют лишь,
Конца не слышно хрусту:
Как сыр, залезет в масло мышь,
А то нырнет в капусту.

Но вот кусочек в уголке,
На запах вроде сладкий,
Какой-то дьявол приволок
И бросил возле кадки.

Не то беляш, не то гуляш,
И в битую посуду.
– Ну нет, шалишь, – сказала мышь,
– Я это есть не буду.

Ведь это яд! Скорей назад,
Здесь завелась Локуста.
Такие вещи не едят,
Чтоб тебе было пусто!

Воткнувши в шляпу три пера
И нацепивши бант,
Этцетера, этцетера,
Я получаюсь франт.

Сооружаю карамболь,
<Г>оняю в баккара,
И все берут на караул,
И все кричат: «Ура!»

Я опускаюсь в мерседес —
Надземный перелет.
Я поднимаюсь до небес,
Лечу как папильот.

Обширный зал на триста мест,
Я всем гляжу в глаза
И говорю им всем: «Ни с мест!
Понятно! Нельзя!»

Я говорю им: «Дураки!» —
И прыгаю в фиат.
Все бьют руками в каблуки,
И все кричат: «Виват!»

Когда у Катилины
отрастала борода,
То он, как все мужчины,
смеялся: «Не беда!»
А когда у Цицерона
сердитая матрона
Прокалывала язык,
к чему он не привык,
Он только, стиснув кулаки,
Кричал по-римски: «Пустяки!»

А когда Степан Иваныч Разин
Был приведен на казнь,
Он сказал брату Флорке:
«Косая мать!» – и только.

А Лудий или Студий —
то был интеллигент,
Не вылезал из студий,
лепил антаблемент.
Хотя он жил когда-то
довольно лет назад,
Но жил он не богато
и ел один салат.
От каждого солдата
имел коленом в зад
И получал зарплату, —
смотря какой солдат.

А в то же время Муммий,
разрушивши Коринф,
На вырученные суммы
скупал мрамoрных нимф.
Ходил такой тогатус
по собственным садам,
«Да, – говорил, – богато-с…» —
и шлепал по задам.

Как известно, кретинки
Шьют себе по картинке.
Вот одетые дуры
В чернобурые шкуры.

У них гладкие рожи,
У них белые кожи.
Я желаю вас, сучки,
Я целую вам ручки.

Завлекает на весы,
Взвешивает душку,
Золотые волосы
Заплетает в стружку,
Надевает на живот
Нижние штанишки,
С кем живет, как живет,
Помещает в книжке.

А вот ветеринары
Кладут на нары,
Облачаются в халат,
Что вошло в привычку,
Производят, виноват,
Производят смычку.

Я кричу, выпуская
Золото изо рта.
Вы сидите, внимая,
Тра-та-та тра-та-та.

Шоколадные плитки,
Кофейные слитки,
Тушеные сливки —
Красота, красота!
Счастливцы и счастливки
И тот, и та.

Люди, будьте так добры,
Приносите мне дары.
Убедительно прошу вас,
Не носите ерунды.
Вы дарили дураков —
Я, простите, не таков.
Убедительно прошу вас,
Не носите пустяков.
Факт, что, наконец, пора мне
Высечь что-нибудь на камне.
Знаменитые цари
Получали алтари.

А завуч мужу дала пурген.
Он не ходил шесть дней в Турген,
Он не ходил и не просил,
А может, не хватало сил.
Принявши же медикамент,
Он растворил эквивалент —
И тут же в нужник за стеной…
Но он сходил одной слюной.
А где ж другие блюда?
Тут ему стало худо.
Зайдя за мужем за стенý,
И услыхав там тишину,
Она снесла его домой,
Но тут он выдал остальное
И, вываливши весь запас,
Стонал ей: убирай сама-с.
Едва успевши всё убрать,
Он начинает всё опять.
И так до свету за стеной
Не унимались муж с женой.

Как известно, завýчи
Бесконечно живучи.

Разве я не знаю Босха?!
Разве я не видел морд?!
Это станковист из ЛОСХа,
Я на это очень тверд.

Рыбье хайло. Лай собаки.
Морда выросла из <сраки>.
Над спиной коровий рог.
Всё я знаю, видит Бог.

Wir laufen nicht so schnell,
Wir lachen nicht so hell,
Wir scheinen nicht so gro?
Когда у нас понос.

На Десятой линии
Ночи очень длинные,
Выбоины глиняные
Заливают ливни.

Идем вразвалку
По переулку,
Разгладив в складку
Черный клеш.
В дверях пивнушки
Две шевелюшки.
«Айда, парнишки,
Даешь?» «Даешь».

Наполнив кружку,
Берем на мушку,
Вдруг пара штымпов,
Рваных рож.
Полная пачка.
Я вижу, драчка,
В самую свалку
Сажаю нож.

Пальто на вате,
Рука в томате,
И что-то льется на носок.
Свистки, свисточки,
Спокойной ночки,
Я извиняюсь,
Я утек.

Углы и стены
Такой системы —
Что ни ворота,
То поворот.
Горит киношка.
Сидит кинтошка,
Вокруг гулянье,
Вокруг народ.

Усы как щетка,
В руках бархотка,
На морде сажа.
Сажусь на киль.
Мои ботинки
Как две картинки,
Как два пейзажа:
Волна и штиль.

Мы скитались, мы скитались,
Мы валились, утомясь.
Мы ловили vis vitalis,
Вылетающий из нас.

Я не охоч до ваших баб
С их маникюрным лаком,
Я не любитель толстых ж…,
Я до них не лаком.

Простите, я немножко груб,
Пейзаж не крою лаком.
Нет, я кобыл еще <не ё…>,
Извините, маком.