Давид Бурлюк - Стихотворения

Осколки колки
Тех зеркал,
Что бледный месяца оскал
Зубами мертвой головы
Глядел меж спутанной травы
Ночных теней, ночных жильцов,
Слетевшихся со всех концов,
Чтоб в зеркала те заглянуть
И отразиться там чуть-чуть!

Замерзший луже мальчик, слушай:
Моей рукою водит случай —
И лучшею моих страниц
Довольствуюсь забавить птиц.
Я гордость века — кроткий муж
Зеркальность верю буднелуж,
Рожденный наши дни Нарцисс —
Красой не выше средних крыс!!
Что мне стараться для других?
К чему полетов вещий миг?
Слепцам не нужен Рафаэль,
Безухим — Скрябин, Моцарт, Григ.
— Для них запас Парнасса фиг:
Джин, водка, пиво, скука, эль.

На поляне средь косматых елей
Еленевская Маруся развела костер
Здесь буран плясал мохнатый белый,
Здесь мороз бросал сосулек взор,
Но теперь запахло жженой шишкой
И сосновый сук неистово трещит,
А огонь резвящийся мальчишка
Дыма вверх подбросил круглый щит
И поляна вся запламенела,
Искры теют огненный балет:
Знать твоих девичьих ручек дело —
Холод, мрак, угрюмость переплавить в снег.

О, девушка-ложе, о, женщина-блюдо,
Где груди пронизаны запахом дыни,
Стада страстнотерпных веселых верблюдов
Влекутся китайскою желтой пустыней.

  Живот твой пушистых и знойных размеров,
  Избыткам их похоти «грабьте» — потеря!
  И вижу: падет череда дромадеров
  Не сытя жестокость и жадность и зверя.

Хотя планомерны, законны отчасти,
Страды караванам напрасны напасти,
Ведь круглый пупок твой — поящий колодец,
Наполненный нежною влагою страсти,
Когда вдохновенно пришедший упасть и…
Лакает безумстве и мой иноходец.

  Япония вся — сон,
  Япония — бамбук
  И сосен перезвон,
  И самисена[24] стук,
  Япония — лубок,
  Что резал Гокусай
  Здесь каждый уголок
  Им порожденный край.
И пусть теперь экспресс
Прокосит мимо свет,
Свой посвящу сонет,
Старинным островам
Юг, Фузи, сосны — Вам,
— Что жнут мой интерес.

Востока пахнет притираньем
Ее взволнованная грудь,
Я поражен любовным знаньем
Расколыхавшихся посуд
Цветам изысканным названье?
Где красоте священной суд
Не лепестков ли лепетанье,
Что вздохи ветра унесут
О, с чем сравнить зари лобзанье
Лазурно отогретых нив,
Волной ли брошенной на брег,
Когда безумствует прилив
Страстей ослепших притязанье,
Святой несущее ковчег.

Облака над океаном,
Вдохновенная сирень,
И не жалко, и не странно,
Что уходит ночи тень.

Что луны зеленый камень,
Погружаясь лоно вод,
Ряд бездушных изваяний,
И покинет, и сомнет

Что угрюмые брюнеты,
Хор полуночных теней,
Не разгневались на это,
И прозрачные блондины,
Квартиранты лето-дней,
Свои правят именины.

Тот океан, где Атлантида
Свои покоит города.
Безумных бурь растет обида,
Когда в волнах плывут суда.

  Здесь первопенный путь Колумба,
  В волнах отзначенный чертой —
  Бульвар столетий в златотумбах
  Под тропиксиневысотой.

Он не исчез — не сглажен бурей!
Тропа таких на зарастет.
Колумб походкой рвался турьей,
А за спиною пел восток.

  Не знал Колумб, он плыл, не ведал,
  Что где-то новый материк.
  Он шел к безвестия победам,
  Там бесконечен и велик.

Он солнцу подражал походом,
Что упадает в океан,
Что мчалось неба синим сводом
В морей неведомых туман…

  И, если хочешь быть Колумбом,
  Стремись всегда вперед без карт.
  Руководись не скучным румбом,
  Не правилами школьных парт.

Но только жаждою в безвестье,
К тропам, где никогда, никто
Не плыл, не мыслил и не ездил
Для неизвестности святой!!

Ты сгибаешь папироску
Подобно ножке танцовщицы,
Звезда повисла каплей воску
Над ночью южно-нежной Ниццы.

Но капитан Жуэль вошел,
Приветив ресторан улыбкой.
Он повелитель всех гондол
Скользящих моря дланью зыбкой.

О, капитан Жюэль, Vedetta Amiral[25]!
Ты ликом обладал сугубо первозданным,
И моря завернувшись звездно-шаль
Тобою забывались Нины, Веры, Анны.

О, капитан Жюэль, О, капитан Жюэль!
Стрелять умевший так искусно,
Что даже с месяцем дуэль
Окончилась для неба грустно.

Но море нету дев земных
Чтоб утолить порыв любовный,
В волнах лишь пены буресны,
В морях лишь волны, волны, волны.

Но капитан суровый зряч:
Он знает, что, хвативши виски,
Фрегат его помчится вскачь
В погоне нереидой близкой.

Капитан Vedetta-Amiral,
Капитан-Жуэль.
Сердце моря — он не враль —
Вызвал месяц на дуэль.
Но скорбит девятый час,
Он на борт стремится спешно,
Вспыхнув блеском волноглаз
Для луны объятий нежной,
Но не смял такасимада,[26]
Не сломал упругих щек
Пассажирскому «ненадо» —
Океанический толчок!

У капитана с месяцем дуэль,
Он не боится лунных пуль,
Легко раздергивая хмель,
На произвол бросает руль.

Дуэль без цели целый час,
Но тучек легкий караван
Развеян им, стреляет в глаз,
Как белкам, пьяный капитан.

Но месяц стал теперь нагим,
Рассыпав облачное тесто,
Чертит на небесах круги,
Спастись старался без беста.

Да! обезумел капитан,
Пусть пароход летит на рифы,
Где пены гибельный туман.
· · · · · · · · · ·
· · · · · · · · · ·
Он жил в морях для Апокрифа!!

Жмусь я ближе печи к
Замерзающий кузне-чи-к

Пароход дымил трубу,
Капитан фаянсовую трубку,
Моря пятило губу,
Выбросивши губку.