Уильям Блейк - Стихотворения

Только снег разоденет Сусанну в меха
И повиснет алмаз на носу пастуха,
Дорога мне скамья пред большим очагом
Да огнем озаренные стены кругом.

Горою уголь громоздите,
А поперек бревно кладите.
И табуретки ставьте в круг
Для наших парней и подруг.

В бочонке эль темней ореха,
Любовный шепот. Взрывы смеха,
Когда ж наскучит болтовня,
Затеем игры у огня.

Девчонки шустрые ребят
Кольнуть булавкой норовят.
Но не в долгу у них ребята —
Грозит проказницам расплата.

Потом оправила наряд,
На Джона бросив томный взгляд.

Джон посочувствовал девчурке.
Меж тем играть решили в жмурки
И стали быстро убирать
Все, что мешало им играть.

Платок сложила Мэг два раза
И завязала оба глаза
Косому Виллу для того,
Чтоб он не видел ничего.

Чуть не схватил он Мэг за платье,
А Мэг, смеясь, к нему в объятья
Толкнула Роджера, но Вилл
Из рук добычу упустил.

Девчонки дразнят ротозея:
«Лови меня! Лови скорее!»
И вот, измаявшись вконец,
Бедняжку Кэт настиг слепец.
Он по пятам бежал вдогонку
И в уголок загнал девчонку.

— Попалась, Кэтти? Твой черед
Ловить того, кто попадет!

Смотри, вот Роджер, Роджер близко!.
И Кэтти быстро, словно киска,
В погоню кинулась за ним.
(Ему подставил ножку Джим.)

Надев платок, он против правил
Глаза свободными оставил.
И, глядя сквозь прозрачный шелк,
Напал на Джима он, как волк,
Но Джим ему не дался в руки
И с ног свалил малютку Сьюки.
Так не доводит до добра
Людей бесчестная игра!..

Но тут раздался дружный крик:
«Он видит, видит!» — крикнул Дик.
«Ай да слепец!» — кричат ребята.
Не спорит Роджер виноватый.

И вот, как требует устав,
На Роджера наложен штраф:
Суровый суд заставил плута
Перевернуться трижды круто.
И, отпустив ему грехи,
Вертушка Кэт прочла стихи,
Чтобы игру начать сначала.
«Лови!» — вертушка закричала.

Слепец помчался напрямик,
Но он не знал, что хитрый Дик
Коварно ждет его в засаде
На четвереньках — шутки ради.

Он так и грохнулся... Увы!
Все наши планы таковы.
Не знает тот, кто счастье ловит,
Какой сюрприз судьба готовит...

Едва в себя слепец пришел
И видит: кровью залит пол.
Лицо ощупал он рукою —
Кровь из ноздрей бежит рекою.
Ему раскаявшийся Дик
Расстегивает воротник,
А Сэм несет воды холодной.
Но все старанья их бесплодны.
Кровь так и льет, как дождь из туч,
Пока не приложили ключ
К затылку раненого. (С детства
Нам всем знакомо это средство!)

Вот что случается порой,
Когда плутуют за игрой.
Создать для плутовства препоны
Должны разумные законы.

Ну, например, такой закон
Быть должен строго соблюден:
Пусть люди, что других обманут,
На место потерпевших станут.

Давным-давно — в те времена,
Когда людские племена
На воле жили, — нашим дедам
Был ни один закон неведом.
Так продолжалось до тех пор,
Покуда не возник раздор,
И ложь, и прочие пороки, —
Стал людям тесен мир широкий.
Тогда сказать пришла пора:
— Пусть будет честная игра!

Come, kings, and listen to my song:
When Gwin, the son of Nore,
Over the nations of the North
His cruel sceptre bore;

The nobles of the land did feed
Upon the hungry poor;
They tear the poor man's lamb, and drive
The needy from their door.

'The land is desolate; our wives
And children cry for bread;
Arise, and pull the tyrant down!
Let Gwin be humbled!'

Gordred the giant rous'd himself
From sleeping in his cave;
He shook the hills, and in the clouds
The troubl'd banners wave.

Beneath them rolPd, like tempests black,
The num'rous sons of blood;
Like lions' whelps, roaring abroad,
Seeking their nightly food.

Down Bleron's hills they dreadful rush,
Their cry ascends the clouds;
The trampling horse and clanging arms
Like rushing mighty floods!

Their wives and children, weeping loud,
Follow in wild array,
Howling like ghosts, furious as wolves
In the bleak wintry day

'Pull down the tyrant to the dust,
Let Gwin be humbled,'
They cry, 'and let ten thousand lives
Pay for the tyrant's head.'

From tow'r to tow'r the watchmen cry,
'O Gwin, the son of Nore,
Arouse thyself! the nations, black
Like clouds, come rolling o'er!'

Gwin rear'd his shield, his palace shakes,
His chiefs come rushing round;
Each, like an awful thunder cloud,
With voice of solemn sound:

Like reared stones around a grave
They stand around the King!
Then suddenly each seiz'd his spear,
And clashing steel does ring.

The husbandman does leave his plough
To wade thro' fields of gore;
The merchant binds his brows in steel,
And leaves the trading shore;

The shepherd leaves his mellow pipe,
And sounds the trumpet shrill;
The workman throws his hammer down
To heave the bloody bill.

Like the tall ghost of Barraton
Who sports in stormy sky,
Gwin leads his host, as black as night
When pestilence does fly,

With horses and with chariots—
And all his spearmen bold
March to the sound of mournful song,
Like clouds around him roll'd.

Gwin lifts his hand—the nations halt,
'Prepare for war!' he cries—
Gordred appears!—his frowning brow
Troubles our northern skies.

The armies stand, like balances
Held in th' Almighty's hand;—
'Gwin, thou hast fill'd thy measure up:
Thou'rt swept from out the land.'

And now the raging armies rush'd
Like warring mighty seas;
The heav'ns are shook with roaring war,
The dust ascends the skies!

Earth smokes with blood, and groans and shakes
To drink her children's gore,
A sea of blood; nor can the eye
See to the trembling shore!

And on the verge of this wild sea
Famine and death doth cry;
The cries of women and of babes
Over the field doth fly.

The King is seen raging afar,
With all his men of might;
Like blazing comets scattering death
Thro' the red fev'rous night.

Beneath his arm like sheep they die,
And groan upon the plain;
The battle faints, and bloody men
Fight upon hills of slain.

Now death is sick, and riven men
Labour and toil for life;
Steed rolls on steed, and shield on shield,
Sunk in this sea of strife!

The god of war is drunk with blood;
The earth doth faint and fail;
The stench of blood makes sick the heav'ns;
Ghosts glut the throat of hell!

О what have kings to answer for
Before that awfiil throne;
When thousand deaths for vengeance cry,
And ghosts accusing groan!

Like blazing comets in the sky
That shake the stars of light,
Which drop like fruit unto the earth
Thro' the fierce burning night;

Like these did Gwin and Gordred meet,
And the first blow decides;
Down from the brow unto the breast
Gordred his head divides!

The river Dorman roll'd their blood
Into the northern sea;
Who mourn'd his sons, and overwhelm'd
The pleasant south country.

Gwin fell: the sons of Norway fled,
All that remain'd alive;
The rest did fill the vale of death,
For them the eagles strive.

The river Dorman roll'd their blood
Into the northern sea;
Who mourn'd his sons, and overwhelm'd
The pleasant south country.

Внемлите песне, короли!
Когда, норвежец Гвин
Народов северной земли
Был грозный властелин,

В его владеньях нищету
Обкрадывала знать.
Овцу последнюю — и ту
Старались отобрать.

«Не кормит нищая земля
Больных детей и жен.
Долой тирана-короля,
Пускай покинет трон!»

Проснулся Гордред между скал,
Тирана лютый враг,
И над землей затрепетал
Его мятежный стяг.

За ним идут сыны войны
Лавиною сплошной,
Как львы, сильны и голодны,
На промысел ночной

Через холмы их путь лежит,
Их клич несется ввысь.
Оружья лязг и дробь копыт
В единый гул слились.

Идет толпа детей и жен
Из сел и деревень,
И яростно звучит их стон
В железный зимний день.

Звучит их стон как волчий вой.
В ответ гудит земля.
Народ идет за головой
Тирана-короля.

От башни к башне мчится весть
По всей большой стране:
«Твоих противников не счесть.
Готовься, Гвин, к войне!»

Норвежец щит подъемлет свой
И витязей зовет,
Подобных туче грозовой,
В которой гром живет.

Как плиты, что стоймя стоят
На кладбище немом,
Стоит бойцов безмолвный ряд
Пред грозным королем.

Они стоят пред королем,
Недвижны, как гранит,
Но вот один взмахнул копьем,
И сталь о сталь звенит.

Оставил земледелец плуг,
Рабочий — молоток,
Сменил свирель свою пастух
На боевой рожок.

Король войска свои ведет,
Как грозный призрак тьмы,
Как ночь, которая несет
Дыхание чумы.

И колесницы и войска
Идут за королем,
Как грозовые облака,
Скрывающие гром.

— Остановитесь! — молвил Гвин
И указал вперед. —
Смотрите, Гордред-исполин
Навстречу нам идет!..

Стоят два войска, как весы,
Послушные судьбе.
Король, последние часы
Отпущены тебе.

Настало время — и сошлись
Заклятых два врага,
И конница взметает ввысь
Сыпучие снега.

Вся содрогается земля
От грохота шагов.
Людская кровь поит поля —
И нет ей берегов.

Летают голод и нужда
Над грудой мертвых тел.
Как много горя и труда
Для тех, кто уцелел!

Король полки бросает в бой.
Сверкают их мечи
Лучом кометы огневой,
Блуждающей в ночи.

Живые падают во прах,
Как под серпом жнецов.
Другие бьются на костях
Бессчетных мертвецов.

Вот конь под всадником убит.
И падают, звеня,
Конь на коня, и щит на щит,
И на броню броня.

Устал кровавый бог войны.
Он сам от крови пьян.
Смердящий пар с полей страны
Восходит, как туман.

О, что ответят короли,
Представ на Страшный суд,
За души тех, что из земли
О мести вопиют!

Не две хвостатые звезды
Столкнулись меж собой,
Рассыпав звезды, как плоды
Из чаши голубой.

То Гордред, горный исполин,
Шагая по телам,
Настиг врага — и рухнул Гвин,
Разрублен пополам.

Исчезло воинство его.
Кто мог, живым ушел.
А кто остался, на того
Косматый сел орел.

А реки кровь и снег с полей
Умчали в океан,
Чтобы оплакал сыновей
Бурливый великан.