Вера Камша - Герои на все времена
Разведчики молчали, Андреев перестал жевать сухарь и отставил кружку с чаем.
— Хорошо, тогда я спрошу. Как думаете добраться до Зубца? На мой взгляд, быстрее всего пройти вдоль русла вот этого ручья, под самым носом у финнов, он как раз к высоте выходит, и местность там лесистая. Что скажешь, Александр Петрович?
— Не согласен, товарищ майор, — уверенно ответил Андреев и заметил, как на спокойном лице комполка мелькнуло легкое удивление, а в глазах появился интерес. — По имеющимся разведданным, единственный район, который слабо контролируется противником, — лейтенант ткнул сухарем в карту, — это болото между высотой 70,5 и самим Озерным. Вот по нему и предлагаю дойти до Грозового Зубца.
— Не выйдет так, командир! — взвился молчавший до этого Петрин, но тут же спохватился. — Извините, товарищ майор, но товарищ лейтенант, по-моему, не совсем представляет себе, что такое ходить по болоту. Я ж сам сибиряк, а у нас там этого добра, болот в смысле, навалом, там же шаг вправо, шаг влево — поминай как звали. Ручьем идти надо, ручаюсь.
— Ох уж мне это твое «ручаюсь», Аркадий Николаевич. С Никоненко ты тоже ручался, а что вышло?
— Виноват, — разведчик сказал это так, будто он и впрямь был виновен в гибели прежнего командира.
— Ладно, будет, — примирительно сказал Круглов, отпивая чай. — Идею с болотом безнадежной не считаю. Думайте, время, хотя и немного, еще есть.
Круглов замолчал, продолжая пить чай и смотреть на карту. Идея с болотом ему понравилась. Риск велик, но было в этом предложении что-то дерзкое и неуловимое, что давало шансы на успех. Но болото есть болото, Петрин прав, разведчики могут погибнуть, даже не пройдя и половины пути…
— Разрешите, товарищ майор? — от двери раздался низкий окающий голос. Это пришел пожилой старшина хозроты, принес необходимое снаряжение.
— А, Федосеич, проходи. Все принес?
— Так точно, товарищ майор, все, как полагается. Не в первый раз, чай, ребятишек собираю.
— Кстати, Александр Петрович, бывай знаком, наш «отец полка», — шутливо представил Круглов старшину. — А что? Бывают же сыны полка, а у нас, вот видишь, отец. Вторую войну вместе ломаем. Наше секретное оружие — весь тыл ведь, на самом деле, на нем держится. Может, чаю, Федосеич?
— Благодарствую, токмо я это… вот чего. — Старшина, не ожидавший такой рекомендации от командира, стушевался. — Не сердись, Максимыч, слышал я, об чем вы тут с ребятишками толковали. Вот. У меня, стало быть, соображение имеется. Есть. Есть дорога-то. Гать через болото, да напрямки. Запоминайте, ребятки. — Старшина обратился ко всем, но смотрел при этом на Андреева. — Как в болото войдете вечером, идите так, чтобы солнце все время в левый глаз светило. Светило, но не слепило, смекаете? Вот. А как спрячется оно, значит, за горизонт, держитесь чуть правее сухой сосны, так-то. Вообще там когда-то вехи были, да и сама гать не иголка, токмо от времени да от войны повредиться могла. Вот и весь сказ. Да, сосну легко найдете. Ее издаля видать — длинная, как тот дрын.
— Ай да Федосеич! — воскликнул Круглов. — Голова! Только откуда ты все это знаешь?
— Дык этоть, я ж тутошний, громовской. Мы по малолетству той гатью за клюквой бегали, да и с озерскими бодаться ходить было сподручнее, замечали нас, токмо когда уже к околице подбирались. А гать ту вообще барин местный наводил, еще при царе, так что смекайте, ребятишки, что с нею за эти годы немалые сталось. Так-то.
— Ну, спасибо, отец, — от всей души поблагодарил старшину Круглов. — Все, разведка, кончай чаи гонять! До прибытия на место сохранять радиомолчание. Первый сеанс связи в четыре пятьдесят пять. Жду от вас координаты целей на обратных скатах. Дальше — по ситуации. Помните, наступление ждать не будет. Думаю, вы сами понимаете, что произойдет, если мы отстреляемся «по кустам». Приступайте.
Круглов, старшина и разведчики вышли на воздух. Больше не говорили. Ребята молча козырнули, повернулись, как по команде, через левое плечо и двинулись.
«Ну, бог войны, не выдай», — подумал Круглов, глядя вслед разведчикам, и вздрогнул. Ему показалось или Федосеич действительно буркнул: «Не выдам»?
4Болото встретило разведчиков настороженной тишиной. Казалось, хлюпающие звуки от двух пар ног разносятся на многие километры вокруг. Гать тут действительно была. Старые бревна проседали под тяжестью двух людей, но держали, как порой ощущалось, из последних сил. Местами дорога проваливалась, так что идти приходилось по колено в воде. Отсюда, из середины болота, были видны обе высоты.
То ли за этим направлением никто не следил, то ли наблюдатели у финнов оказались аховые, однако, судя по тишине, бойцы оставались незамеченными. Двигались не быстро, но уверенно. Сухая сосна на другом конце болота была хорошим ориентиром днем и обещала остаться таковым и ночью, которая летом в этих краях больше напоминала чуть сгустившиеся сумерки.
Когда солнце скрылось за горизонтом, болото, казалось, ожило, задышало. Александр часто останавливался и слушал новые неожиданные звуки. Иногда чудилось, что рядом кто-то тяжко вздыхает, стонет. «Бабушкины сказки!» — со злостью подумал лейтенант, отгоняя ненужные детские страхи про всякую нечисть, которая якобы водилась именно на болотах. Это все газы выходят да мошкара светится. Вон Петрин и в ус не дует, бдит и идет как ни в чем не бывало. Света белой ночи хватило, чтобы разведчики успели резко остановиться. Теперь Сашка понял, почему это место мало беспокоило финнов: перед ними лежало болото как оно есть — с кочками и обширными водяными окнами. Гать в этом месте обрывалась. Остатки бревен и обилие свободной воды были явно следствием разрывов снарядов или бомб. Конечно, можно пойти по кочкам, но куда?
— Пропадем, командир, — услышал он шепот Петрина, — зря старика послушали. Надо было, как Круглов советовал, вдоль ручья!
Андреев не ответил, только подобрался внутри. Нашел глазами сосну. Полярная тоже вроде была на месте. Над головами послышался мягкий шелест крыльев, а в следующий момент на стоявшее рядом хиленькое деревце опустился филин. Лесной охотник посидел немного, рассматривая людей, угукнул и неслышно рванулся дальше в сумерки, в сторону одинокой сосны. И тут будто какая сила потянула Сашку вперед.
— Не дрейфь, Николаич, прорвемся! За мной, — скомандовал он, как в атаку, и решительно прыгнул на ближайшую кочку.
Через полчаса такой скачки по островкам им уже было наплевать на жижу в сапогах. Тяжелые автоматы оттягивали шею, двойной боекомплект — пояс, а рация резала плечи. В какие-то моменты Сашку начинало одолевать сомнение в правильности происходящего, и тогда тревожное «гу-гук» приводило его в чувство, заставляло продолжать двигаться, выискивая новые и новые полусухие кочки. Наконец после очередного прыжка сапоги гулко стукнулись о бревна гати. Памятная сосна была совсем рядом.
— Уф-ф, вроде прошли, а, Николаич? — переводя дух, радостно подытожил лейтенант.
Радист только крякнул в ответ.
— Ну, спасибо тебе, дядька филин, — полушутя обратился Сашка к птице, которая и не думала улетать, а вновь облюбовала дерево недалеко от людей.
Услышав благодарность в свой адрес, неожиданный попутчик снова гугукнул, будто прощался, и исчез за деревьями.
— Чертовщина какая-то, — подытожил Андреев, поочередно выливая из сапог набравшуюся воду.
— Ручаюсь, — ответил ему Петрин, делавший то же самое.
— Ладно, двинулись, нам еще на высоту лезть, как раз обсохнем.
Зубец представлял собой нагромождение скал и валунов, поросших тощим лесом и возвышавшихся над Озерным. Казалось, будто какое чудище и впрямь пыталось прорваться из-под земли и сперва вспучило ее, а потом одним зубом таки прорвало сковавшие его тенета.
Склон со стороны болота оказался довольно крутым и густо зарос кустарником и деревьями, будто назло трясине. Разведчикам пришлось попотеть, чтобы забраться на него и не обнаружить себя шумом: ветки постоянно цеплялись за одежду, и их приходилось высвобождать, не сломав, чтобы противник не услышал ненужного треска. Старик не ошибся, гать вывела прямо к околице деревни, давшей название высоте и опорному пункту. После долгого карабканья первым желанием Андреева было встать во весь рост и перевести дух, но Петрин ловко подсек командира и для пущей надежности придавил к земле рукой.
— Там, — коротко шепнул радист, предупреждая недовольный возглас лейтенанта, и посмотрел в сторону и вверх.
Только тут парень заметил часового, стоявшего шагах в десяти от них и что-то высматривавшего на ночном болоте. Александр замер и почувствовал, как внутри у него все холодеет: подойди финн чуть поближе, да просто посмотри себе под ноги — провал неизбежен. Живыми, может, они и уйдут, а вот на высоту путь будет заказан. Щелчок взведенного Петриным затвора показался Сашке громоподобным. Когда он сам перетаскивал со спины автомат, подумал, что от него шуму больше, чем от слона в посудной лавке. Финн же постоял еще немного и, потеряв интерес к болоту, направился назад к посту на въезде в деревню. И когда уже Андреев хотел перевести дух и вдохнул побольше ставшего особенно прохладным воздуха, выдохнуть он так и забыл, увидев, что у ближайшего забора замер пес и смотрит прямо на них. Дворовый сторож, ему все равно, кто подобрался к его территории, фашист или красноармеец, облает любого. Андреев был готов грызть землю от обиды — провалить задание из-за какого-то пустобреха! Однако «пустобрех» постоял немного — Сашка готов был поклясться, что псина их увидела — и вместо грозного лая буркнул что-то по-собачьи себе под нос и потрусил вдоль забора по своим делам.
