Рабиндранат Тагор - Стихотворения. Рассказы. Гора
Глава семидесятая
Шучорита, которую столько времени тиранила Хоримохини, за эти несколько дней, проведенных с Анондомойи, почувствовала такое облегчение, какого не испытывала никогда в жизни. Она очень привязалась к Анондомойи, и ей с трудом верилось, что когда-то она не знала эту женщину и была далека от нее. Анондомойи каким-то образом прекрасно понимала все ее мысли и порой без слов приносила ей глубокое успокоение. Никогда прежде Шучорита не произносила так от души слово «мать». И она не упускала случая лишний раз произнести его, хотя бы и без большой надобности.
Когда все приготовления к свадьбе Лолиты были закончены и Шучорита в полном изнеможении свалилась на постель, у нее на уме была только одна мысль — как она теперь расстанется с Анондомойи? Она начала тихонько повторять про себя: «Ма, ма!» И от этого сердце ее так переполнилось, что из глаз брызнули слезы, но тут возле нее появилась Анондомойи. Она откинула кисейный полог от москитов и присела на кровать.
— Ты звала меня? — спросила Анондомойи, погладив Шучориту по голове.
Когда Шучорита поняла, что говорила вслух, она не смогла ответить на вопрос, а только уткнулась лицом в колени Анондомойи и разрыдалась. Анондомойи продолжала молча гладить ее по голове. В эту ночь они спали вместе.
Анондомойи не хотелось возвращаться домой сразу же после свадьбы Биноя.
— Они оба ничего еще не смыслят в житейских делах, — сказала она. — Как же я уйду, не наладив им хоть немного хозяйство?
— Ма, — обратилась к ней Шучорита, — тогда и я останусь с тобой на эти несколько дней.
— Правда, ма! — оживилась Лолита. — Пусть Шучи-диди побудет с нами несколько дней.
Услышав эти слова, Шотиш подбежал к Шучорите, обнял ее и заплясал от радости.
— И я, и я тоже останусь, диди! — кричал он.
— Тебе же нужно учиться, болтунишка, — возразила Шучорита.
— Меня будет учить Биной-бабу.
— Биной-бабу сейчас не сможет заниматься с тобой.
— Почему же не смогу? — донесся голос Биноя из соседней комнаты. — Неужели ты думаешь, что я за сутки умудрился забыть все, что учил когда-то, просиживая за книгами ночи напролет.
— А разрешит ли твоя тетя? — спросила Анондомойи Шучориту.
— Я пошлю ей записку.
— Нет, не стоит, лучше я сама напишу ей.
Анондомойи знала, что, если Шучорита сама выразит желание остаться, Хоримохини непременно обидится, если же попросит ее об этом она, Анондомойи, то весь гнев Хоримохини обрушится на нее, а не на Шучориту.
В письме Анондомойи сообщала, что она должна задержаться на некоторое время у Биноя, чтобы наладить хозяйство молодых, и если Хоримохини согласится, чтобы Шучорита побыла с ней еще несколько дней, то это значительно облегчит ее задачу.
Письмо Анондомойи не только рассердило Хоримохини, но и пробудило в ней подозрения. Она подумала, что теперь, когда ей удалось в корне пресечь посещения Горы, его мать стала всячески стараться заманить Шучориту в силки. Все это представилось ей не чем иным, как сговором между матерью и сыном. Теперь Хоримохини припомнила, как еще в самом начале ей не понравился образ мыслей Анондомойи.
У Хоримохини гора свалилась бы с плеч, если бы ей удалось благополучно пристроить Шучориту в знаменитую семью Раев. Да и сколько можно заставлять Койлаша ждать? Бедняга прокоптил все стены в доме, день и ночь куря свою трубку.
На следующий день утром после получения письма Хоримохини, захватив слугу, сама отправилась в паланкине в дом Биноя. Там она застала Шучориту, Лолиту и Анондомойи, собравшихся в нижней комнате и занятых приготовлением обеда. Сверху, сотрясая окрестности, доносился громкий голос Шотиша, заучивавшего написание английских слов и их бенгальские значения. Дома никто никогда не подозревал, что у него такой необычайной мощи голос. Но здесь, чтобы доказать всем, как ревностно он относится к приготовлению уроков, ему приходилось налегать на него.
Анондомойи тепло встретила Хоримохини, но та, не обращая внимания на любезный прием, без всяких церемоний заявила:
— Я приехала забрать Радхарани домой.
— Вот и прекрасно, но сейчас присядь хоть на минуточку, — пригласила Анондомойи.
— Нет, спасибо, — ответила Хоримохини, — мне еще обряды совершать надо. Я и утренней-то молитвы толком не закончила. Я не могу задерживаться.
Шучорита резала тыкву, не вступая в разговор, пока тетка не обратилась непосредственно к ней.
— Ты слышала? — сказала Хоримохини. — Собирайся!
Лолита и Анондомойи сидели, не говоря ни слова. Шучорита отложила работу и встала.
— Пошли, тетя, — сказала она и направилась с ней к выходу, но по дороге, взяв Хоримохини за руку и заведя ее в другую комнату, сказала твердым голосом: — Раз уж ты приехала за мной, я не стану позорить тебя при всех. Я поеду с тобой домой, но сегодня же к полудню вернусь сюда.
— Это что еще за разговоры! — возмутилась Хоримохини. — Ты еще скажи, что навсегда останешься здесь?
— Навсегда остаться здесь я не могу, — ответила Шучорита. — Потому-то я и хочу побыть с Лолитой как можно дольше сейчас, пока у меня есть возможность.
От этих слов Хоримохини пришла в ярость, но, рассудив, что для препирательств момент сейчас неподходящий, сочла за лучшее промолчать.
— Ма, — сказала Шучорита, улыбнувшись Анондомойи. — Я съезжу ненадолго домой и сейчас же вернусь.
Анондомойи не стала ни о чем спрашивать и лишь проговорила:
— Хорошо, моя милая.
— Я вернусь к полудню, — шепнула Шучорита Лолите.
Девушка подошла к паланкину.
— А Шотиш? — Она вопросительно взглянула на тетку.
— Нет, Шотиш пусть остается, — ответила Хоримохини, решив, что Шотиш чудный мальчик на расстоянии и лучше его держать подальше от дома.
Когда они благополучно уселись в паланкин, Хоримохини попробовала завести разговор на волнующую ее тему.
— Ну вот Лолиту и выдали замуж. И слава богу! Порешу-бабу, по крайней мере, можно об одной дочери больше не беспокоиться.
После этого вступления она долго распространялась на тему о том, какая это тяжелая обуза иметь в доме незамужнюю дочь и сколько хлопот доставляет она своим родителям.
— Что тебе сказать, — продолжала она. — И у меня нет другой заботы. Об одном только и думаю, даже когда на молитву встану, эта мысль меня не оставляет. Правду тебе говорю, я и молиться-то теперь с прежним усердием не могу. Я что говорю: все ты у меня взял, господи, так за что же ты еще новое ярмо на меня надеваешь?
Как теперь выяснилось, для Хоримохини замужество Шучориты было не только житейской заботой, но и помехой на пути к спасению души. Но даже услышав о таких серьезных осложнениях, Шучорита не проронила ни слова. Тетка не сумела понять, что же, собственно, думает Шучорита, и, руководствуясь пословицей «молчание — знак согласия», истолковала поведение своей жертвы в благоприятную для себя сторону, решив, что она, по-видимому, смягчается. Не преминула она намекнуть и на то, какая это сложная задача распахнуть дверь в индуистское общество для девушки вроде Шучориты и как ловко справилась с ней Хоримохини. Теперь, даже если Шучориту будут приглашать в самые знатные дома, ее будут сажать за стол вместе со всеми и никто даже пикнуть не посмеет.
Лекция как раз достигла этого пункта, когда паланкин донесли до дома. Поднимаясь наверх, Шучорита заметила в маленькой комнатке у входной двери незнакомого человека, которого слуга натирал маслом перед омовением. Увидев Шучориту, гость этот нимало не смутился, а, напротив, с нескрываемым любопытством стал рассматривать ее.
Наверху Хоримохини сообщила Шучорите, что человек этот — ее деверь, который приехал погостить, и, исходя из всего вышесказанного, Шучорита сразу поняла, что все это значит. Хоримохини всячески пыталась убедить племянницу, что очень невежливо будет с ее стороны бросить гостя и уехать сегодня днем, но Шучорита только отчаянно замотала головой и сказала:
— Нет, тетя, я должна ехать.
— Ну, хорошо, останься на сегодня, а завтра поедешь.
— Я выкупаюсь и сразу же пойду обедать к отцу, а оттуда к Лолите, — стояла на своем Шучорита.
— Ведь приехали нарочно, чтобы посмотреть на тебя, — сболтнула Хоримохини.
— Для чего ему это? — спросила Шучорита, краснея.
— Вы ее только послушайте! — воскликнула Хоримохини. — Разве теперь делаются такие дела без смотрин? В мое время не так было. Твой дядя меня до свадьбы не видел.
И, сделав такой прозрачный намек, Хоримохини торопливо начала припоминать дальнейшие подробности сватовства. Она описала, как старый служащий знаменитого рода Раев по имени Онатхбондху и старая горничная, которую звали Тхакурдаши, а с ними двое привратников в чалмах и с посохами в руках явились накануне свадьбы в дом ее отца посмотреть невесту, как в тот день волновались ее родители и как все в доме сбились с ног, чтобы принять по-хорошему этих посланцев семьи Раев и не ударить лицом в грязь. В заключение, тяжело вздохнув, она сказала, что теперь уже времена не те.
