Народное творчество - Песни славянских народов

Гой, Влетава! что ты волны мутишь,
Сребропенные что мутишь волны?
Подняла ль тебя, Влетава, буря,
Разогнав с небес широких тучу,
Оросивши главы гор зеленых,
Разметивши глину золотую?
Как Влетаве не мутиться ныне:
Разлучились два родные брата,
Разлучились и враждуют крепко
Меж собой за отчее наследье:
Лютый Хрудош от кривой Отавы,
От кривой Отавы златоносной,
И Стятлав с реки Радбузы хладной,
Оба братья, Кленовичи оба,
Оба Тетвы славного потомки,
Попелова сына, иже прибыл
В этот край богатый и обильный
Через три реки с полками Чеха.
Прилетела сизая касатка,
От кривой Отавы прилетела,
На окошке села на широком,
В золотом Любуши стольном граде,
Стольном граде, светлом Вышеграде,
Зароптала, зарыдала горько.
Как сестра касатки той родная
Эти речи в доме услыхала –
Позвала княжну Любушу в город
Учинить великую расправу,
Звать на суд её обоих братьев
И решить их дело по закону.
Шлет послов княжна из Вышеграда
Святослава кликать из Любины,
От Любины белой и дубравной;
Лютобора витязя, что правил
На холме широком Доброславоком,
Где Орлицу пьёт синяя Лаба;
Ратибора с Керконош высоких,
Где дракона ярый Трут осилил;
Радована с Каменного Моста,
Ярожира от вершин ручьистых,
Стрезибора от Сазавы злачной,
Саморода со́ Мжи среброносной,
Кметов, лехов и владык великих[19],
И Стяглава и Хрудоша братьев,
Что за отчину враждуют крепко.
Как собрались лехи и владыки
В Вышеграде у княжны Любуши,
Всякой стал по сану и по роду.
К ним тогда княжна в одежде белой
Вышла, села на престоле отчем,
На престоле отчем, в славном сейме.
Вышли две разумные девицы,
С мудрыми судейскими речами;
У одной в руках скрижали правды,
У другой же меч, каратель кривды;
Перед ними пламень правдовестник,
А за ними воды очищенья.
Начала княжна такое слово
С золотого отчего престола:
«Гой вы, кметы, лехи и владыки!
рассудите братьев по закону,
рассудите братьев, что враждуют
Межь собой за отчее наследье.
Вы скажите нам святую правду
От богов всеведцев присносущих:
Вместе ль станут без раздела править,
Иль на части равные раскинут.
Гой вы, кметы, лехи и владыки!
Приговор мой разрешите ныне,
Коли вам по разуму придется;
А не то – закон поставьте новый:
Да рассудит разлученных братьев.»
Поклонились лсхи и владыки,
И пошли про это разговоры,
Разговоры тихие меж ними,
В похвалу речей княжны Любуши.
Лютобор, что проживал далече,
На холме широком Доброславском,
Встал и начал к ней такое слово:
«О, княжна ты наша в Вышеграде,
На златом отеческом престоле!
Мы твое решенье рассудили;
Прикажи узнать народный голос.»
И тогда собрали по закону
Девы-судьи голоса́ народа,
И в сосуд священный положивши,
Лехам дали прокричать на вече.
Радован от Каменного Моста
Голоса́ народа перечислил
И во всем сказал решенье сейма:
«Сыновья враждующие Клена,
Оба Тетвы славного потомки,
Попелова сына, иже прибыл
В этот край богатый и обильный
Через три реки с полками Чеха!
Ваше дело так решилось ныне:
Управляйте вместе без раздела!»
Встал тут Хрудош от кривой Отавы,
Закипела желчь в его утробе,
Весь во гневе лютом он затрясся
И, махнув могучею рукою,
Заревел к народу ярым туром:
«Горе, горе молодым птенятам,
Коль ехидна в их гнездо вотрется!
Горе мужу, если он попустит
Управлять собой жене строптивой!
Мужу должно обладать мужами,
Первородному идет наследье!»
Поднялась Любуша на престоле,
Молвя: «кметы, лехи и владыки!
Мой позор свершился перед вами –
Так творите ж ныне суд и правду
Меж собою сани по закону:
Править вами не хочу я боле!
Изберите мужа, да приимет
Власть над вами он рукой железной,
А руке моей, руке девичьей,
Управлять мужами не под-силу!»
Ратибор, что с Керконош высоких,
Встал и к сейму речь такую начал:
«Нам не след искать у немцев правды,
По святым у нас законам правда:
Принесли ту правду наши предки
Через три реки на эту землю.»

Всяк отец над челядью владыка:
Мужи пашут, жены шьют одёжу;
А умрет глаза, начальник дома –
Дети вместе начинают править
И становят над собой владыку,
Что за них всегда на сеймы ходит;
Вместе с ним для пользы братий ходят,
Ходят кметы, лехи и владыки.
Встали кметы, лехи и владыки;
Похвалили правду по закону.

Гой ты, солнце ясно,
Вышеград наш крепкий!
Что стоишь высоко
Твердою твердыней,
Твердою твердыней,
Страхом супостату!
Под тобою речка
Быстры волны катит,
Под тобою речка,
Ярая Влетава.
Близко той Влетавы,
Той Влетавы чистой,
Выросла дубрава –
Летняя прохлада.
Весело там песни
Соловей заводит,
Весело и смутно:
Как его сердечко
Скажет и прикажет.
Ах! зачем не пташка
Я, не соловейка!
Полетел бы в поле:
Там, в широком поле,
Вечерами поздно
Милая гуляет.
Всех об эту пору,
Всех любовь тревожит;
Всякое созданье
В час вечерний просит
У любви отрады.
Так и я, бедняга,
Все тужу по милой.
Сжалься, дорогая,
Ты над горемыкой!

Гей славяне, гей славяне!
Будет вам свобода,
Если только ваше сердце
Бьётся для народа.

Гром и ад! что ваша злоба,
Что все ваши ковы,
Боли жив наш дух славянский!
Коль мы в бой готовы!

Дал нам Бог язык особый –
Враг то разумеет:
Языка у нас во-веки
Вырвать не посмеет.

Пусть нечистой силы будет
Более сторицей:
Бог за нас и нас покроет
Мощною десницей.

Пусть играет ветер, буря,
С неба грозы сводит,
Треснет дуб, земля под нами
Ходенем заходит:

Устоим одни мы крепко,
Что градские стены.
Про́клят будь, кто в это время
Мыслит про измены!

У садовника в садочке
Выростает деревцо:
Чорны очи, белы плечи
И румяное лицо.

– «Где ты, где ты, наш садовник,
Розан эдакий достал?
У тебя еще алее
И еще он краше стал.

«С той поры, как появился
У тебя он на лугу,
С той поры на твой я розан
Наглядеться не могу.»

– «Не чужой мне этот розан,
Не чужой он мне цветок:
Сам его я возлелеял,
Сохранил и уберёг.

«В злую стужу-непогоду
Я присматривал за ним,
За цветком моим прекрасным,
Ненаглядным, дорогим.»

Нынче матери сбирайте
Дочерей – своих красот,
И садовнику отдайте
Под присмотр и под уход.

На лугу, между кустами,
У него житьё цветам;
Не одно за-то спасибо
Всякий парень скажет вам.

Жил со иной голубчик,
Жил в счастливой доле,
Да порхнул голубчик
Во чисто́е поле –

Во чисто́е поле,
На зеленый дубчик:
Там теперь воркует
Милый мой голубчик.

Не воркуй, голубчик,
С дубу зелено́го,
Не мути голубке
Сердца ретиво́го!

«Поздно ты, голубка,
Поздно спохватилась!
Что ж, как не был дона,
Ты с другим слюбилась!

«Подарил я милой,
Милой ленту алу,
Чтобы ленту эту
В косы заплетала;

«Подарил другую,
Ленту голубую,
Чтобы не забыла
Ту пору былую.»

Говорит мне снова
Нынче мать мило́ва,
Чтобы я забыла
Про её про сына.

На такия речи
Я ей отвечала,
Чтоб она покрепче
Сына привязала;

Привязала б сына:
Не ходи, мол, мимо!
К девкину порогу
Не топчи дорогу!

Под окошком нашим
Протекает речка.
Кабы ты мне, мила,
Коня напоила!
«Я с конем не слажу:
Я коней ниразу,
Милый, не поила!»

Под окошком нашим
Выросла олива.
Кто, скажи мне, мила,
Кто тут ходит мимо?
«К нам никто не ходит,
Речи не заводит
Обо мне с родимой.»

Под окошком нашим
Расцветают розы.
От чего же, мила,
Проливаешь слёзы?
«Бедность одолела:
С ней я то-и-дело
Проливаю слёзы.»

Люди мне сказали:
«Будто время к ночи!»
А то зачернели
Моей милой очи.

Люди мне сказали:
«Зорька на востоке!»
А то разгорелись
Моей милой щёки.

Люди мне сказали:
«Проглянуло солнце!»
А то поглядела
Милая в оконце.

Мне сегодня сон приснился,
Что мой милый воротился;

А как утром я проснулась –
Нет мило́ва: мне взгрустнулось.

Кабы я посла достала,
Я бы к милому послала.

Ты лети, лети, посол,
Мой посол, ясе́н соко́л!

К замку со́кол подлетел,
Друг из замка поглядел:

«Воротись ты, со́кол мой,
Воротися ты домой –

«И скажи, что буду скоро
К ней до зорьки, до восхода!»

Солнце красное восходит,
Милый друг мой не приходит.

Вонь под ним играет, пляшет;
Милый друг рукой мне машет.

Повихнул конь борзый ногу:
Пал мой милый на дорогу –

Пал мой милый, встать не может:
Кто подымет? кто поможет?

«Что мне, мила, что мне помощь,
Что мне помощь, коли поздно!

«Лучше в колокол звоните
И меня похороните.»

Ах, увял мой красный цвет,
Что милей мне был, чем свет!

И того, по ком вздыхала,
Я на-веки потеряла!