Народное творчество - Песни славянских народов

– «Ты откуда?» – «Я с Дунаю!»
– «А что слышал про Михайлу?»
– «Я не слышал – сам я видел:
Шли поляки, шли казаки
На три страны, на четыре,
А татары поле крыли…
В том полку, в полку казацком,
Ехал воз, покрыт китайкой,
Да заслугою казацкой –
Воз, китайкою покрытый;
В том возу казак убитый;
Он изрублен был, иссечен,
В лютом бое изувечен;
А во след за тем за возом
Шол, головушку понурив,
Разудалый вонь козацний;
Вел коня холоп наёмный,
Нес в руке он востру пику,
А в другой кривую саблю –
С сабли кровь текла, бежала…
Мать Михайлу провожала…
Он не больно был изрублен:
Головушка на три части,
Бело тело на четыре.
Ах, на что мне, мати, слёзы!
Ты сломи-ка три берёзы,
А четвертую осину,
Да построй хоромы сыну,
Без дверей построй, без окон,
Чтоб улечься только мог он!»

Во чистом поле
Порошит снежок –
Так убит лежит
Молодой казак,
Призакрыл травой
Очи ясные.
В головах его
Ворон каркает,
А в ногах его
Плачет верный вонь:
«Отпусти меня,
Аль награду дай!»

– «Изорви ты, конь,
Повод толковый,
И беги – лети
В поле чистое!
По лугам травы
Выешь две косьбы!
Выпей воду, копь,
Ты из двух озер!
Ты скачи оттоль
Ко дворам моим,
Ты ударь ногой
Во тесов забор;
Выйдет матушка,
Станет спрашивать:
«Ой, ты конь лихой,
«Господин где твой?
«Аль в бою сложил
«Буйну голову?
«Али в поле ты
«Обронил его?»
Ты умей на то
Ей ответ держать:
Нет, не вороги
Извели его,
И не я его
Обронил-убил,
А нашол себе
Пан паняночку:
Во чисто́м поле
Взял земляночку.»

Где ты, где ты, моя доля?
Где ты, долюшка моя?
Исходил бы, расспросил бы
Все сторонки, все края!

Аль ты в ноле, при долине,
Диким розаном цветешь?
Аль кукушкою кукуешь?
Аль соловушком поешь?

Али в море, меж купцами,
Ты считаешь барыши?
Аль в хоромах, где воркуешь
Подле девицы-души?

Али в небе ты гуляешь
По летучим облавам,
И расчесываешь кудри
Красну солнцу и звездам?

Где ты, где ты, моя доля,
Доля, долюшка моя?
Что никак не допытаюсь,
Не докличусь я тебя!

Никнет явор над водою,
В воду опустился;
Удалой козак слезами
Горькими облился.

Явор, явор, ты не падай,
Не ломись, не гнися!
Молодой козак, уда́лый,
Сердцем не крушися!

Рад бы явор – не ломился:
Речка корни моет;
Рад бы, рад козак – не плакал,
Да сердечко ноет.

Он в Московщину поехал,
Загремел подковой:
Во́рон конь, арчак дубовый,
Поводок шелко́вый.

Он в Московщину поехал,
Видно там и сгинул,
Дорогую ли Украйну
На веки покинул.

Приказал – и опустили
Чорный гроб в могилу;
Приказал – и посадили
В головах калину.

«Пусть клюют калину пташки
Над моей могилой;
Пусть поют мне и щебечут
Об Украйне милой!»

Я пойду, пойду, из хутора пойду:
Не покину-ли я в хуторе беду?

Оглянулась я дорогой, а беда
Горемыку догоняет по следам.

«Что, беда, ты увязалась так за мной?»
– «Я венчалась, бесталанная, с тобой!»

«Что, беда, ты уцепилась так за мной?»
– «Я родилась, бесталанная, с тобой!»

Милый шел горой высокой,
Милая долиной;
Он зацвел румяной розой,
А она калиной.

Ты на горке, на пригорке,
А я под горою,
День и ночь с моей тоскою
Слёзы лью рекою.

Кабы жить тебе со мною,
Жили б мы с тобою,
Жили б, жили б, мое сердце,
Как рыба с водою!

Что рыбак закинул уду,
Рыбу-рыбку ловит,
А мила́я-то по милом
Белы руки ломит.

Что рыбак закинул уду,
Рыбу-рыбку удит:
Долго, долго ли по милом
Тосковать мне будет?

Что рыбак над быстрой речкой
Ласточкою вьёися,
А мила́я-то по милом
Горлицею бьётся.

Иль засылался ты пылью,
Мятелицей-вьюгой,
Что не хочешь повидаться
Со своей подругой?

Что мятелица мне, вьюга,
Буря-непогода:
Ведь любили ж мы друг друга
Целые два года!

Да враги мои злодеи
Все про все узнали,
Все про все они узнали,
В люди рассказали.

Будь здорова, черноброва,
И прощай на веки!
Не теките, не бегите
Слёз горючих реки!

Ветер, ветер, ты повей
Из Украйны из моей!
Из Украйны на Литву
Я дружку поклон пошлю,
Я поклон пошлю, скажу
Что но нем я здесь тужу,
Что мне тяжко без него,
Без мило́ва моего!
Кабы было у меня
Два могучия крыла,
Полетела б я к нему,
К милу-другу моему.
Да на что мне улетать
Ясна сокола искать,
Коли сам он прилетит
И меня развеселит.
Так лети же, сокол мой!
Жду я, жду тебя с тоской;
Выхожу я на крыльцо,
Умываючи лицо;
Бело личико умою,
Поцалуюся с тобою.

Я хожу сама но камушкам,
А коня вожу по травушке.
По дороге скачет чижичек.
– «Гой ты, чижик-воробеюшка!
Ты скажи-ка мне всю правдушку:
У кого, скажи, есть волюшка,
И кому запрет на волюшку?»
– «Красным девкам своя волюшка:
Сарафан взяла да вынула,
На себя платок накинула,
Убрали́сь и в хоровод пошла,
В хоровод пошла, дружка нашла.»
– «Гой ты, чижик-воробеюшка,
У кого еще есть волюшка,
И кому запрет на волюшку?»
– «Добрым парням своя волюшка:
Взял в охабку шапку бархатну,
Синь кафтан надел, пошол-запел.
Пошол-запел, везде поспел.»
– «Гой ты, чижик-воробеюшка,
У кого, скажи, есть волюшка,
И кому запрет на волюшку?»
– «Положат запрет на волюшку
Молодой ли что молодушке:
На печи у ней ворчун ворчит,
А в печи у ней горшок бурчит,
Под палатями дитя кричит,
У порога порося пищит;
Говорит горшок: отставь меня!
Порося визжит: напой меня!
А дитя кричит: качай меня!
А ворчун ворчит: цалуй меня!»

Пшеничку я сжала, домой прибежала,
Домой прибежала, дружка не сыскала.
Где мой милый делся, где запропастился?
Волки ли заели? в речке ль утопился?
Кабы волки съели – дубровы б шумели;
Кабы утопился – Дунай бы разлился;
Кабы у шинкарки – гремели бы чарки;
Кабы на базаре – скрипки бы играли.

Жена мужа снаряжала,
Снаряжая проклинала:
«Чтоб те ехать, не доехать!
Чтобы вонь твой спотыкнулся
И горою обернулся,
Что горою ли крутою,
Шапка – рощею густою,
Синь кафтанчик – полем чистым,
А сам – явором ветвистым!»
Как она пшеницу жала,
Черна туча набежала.
Стала милая под явор:
«Явор, явор ты широкой,
Ты прикрой детей-сироток!»
– «Ах, не явор я, не явор:
Я отец тем деткам малым…
Аль не помнишь, что сказала,
Как меня ты снаряжала,
Снаряжая проклинала!»

Сокола сына мать возростила,
Только взростила, в полк отпустила;
Три его, три провожали сестрицы:
Старшая брату коня оседлала,
Средняя стремя ему придержала,
Младшая повод ему подавала;
Мать же у сына только спросила:
«Скоро ли, сын мой, домой ты вернешься?
– «Скоро я буду, скоро приеду:
Павины перья в речке потонут,
Мельничный жорнов всплывет над водою
Вот уж и перья в воде потонули,
Вот уж и жорнов всплыл над водою:
Жорнов всплывает, сын не бывает,
Перышко тонет, мать его стонет;
На гору вышла, полки повстречала,
Видит – ведут и коня воронова.
Стала расспрашивать старших по войску:
«Ах, не видали ль вы сокола-сына?»
– «Это не твой ли ясный был сокол,
Ясный был сокол, взвился высо́ко,
Восемь побил он полков басурманских,
Восемь побил и пошол на девятый,
Тут ему ворог головушку срезал.
Слуги в могилу его провожали,
Возы скрипели, коники ржали;
Жалко кукушка над ним куковала,
Долго дружина по нем тосковала.»

Как в дворе у пана строили светлицу,
Гнали на работу горькую вдовицу.
Ой, всего неделю мужа схоронила,
А через неделю дитятко родила;
Не́дали с родов ей опочить нимало:
Через три дни камни тяжкие таскала;
Держит, плача, сына рученькой одною,
Каменьщикам камни подает другою:
«Стройте, городите белую светлицу,
Только пожалейте горькую вдовицу,
Вы светлицу стройте, сирую не троньте!»
Плачет, а утехи все-то нет сердечку…
Видит под горою, видит быстру речку,
Подбежала к речке, опустила сына:
«Плавай ты по речке, дитятко-дитина!
Не видал ты батьку, не увидишь матку:
Батьку рано скрыла черная могила,
А родная в речке сына утопила!
Жил бы ты на свете, был бы хлопец бравой,
А теперь по речке день и ночь ты плавай
Перед панским домом, под его стенами,
Плакай, обливайся горькими слезами!»