Юсуп Хаппалаев - Чеканное слово

В горах Кавказа говорят: —
Живи, пока глаза горят,
Пока кипит в твоей крови
Огонь негаснущей любви.

Ей – Богу, мало тыщи лет,
Ибо конца желаньям нет,
Живи до исполнения
желаний!

Весна волной бурлила,
Вскипал зеленый вал.
Я письма – время было —
Зеленые писал.

И письма голубые,
О будущей судьбе,
Мечтою в дни другие
Летя, – писал тебе.

И – красные, как пламя
Среди рассветных скал,
С горящими словами,
Я письма посылал.

Настали дни разлуки —
И желтые к тебе
Летели письма в руки —
Как листья в сентябре.

В них ярко солнце было,
Струился звездный свет..
Но все ты – отклонила.
На все сказала – нет!

И вот пишу, печальный,
Я черные свои —
О безответной, дальней,
Несбывшейся любви.

Есть ли дерево, чтоб не качалось,
Не страшась ураганов, росло? —
Так винить ли тебя за усталость
И за то, что порой не везло!

Что на свете огню не подвластно?
Всё на свете огонь покорит…
Упрекать ли тебя, что напрасно
Твое сердце любовью горит!

Не кори же и ты первоцветы
За поспешность, с которой они,
Ярким солнцем на склонах пригреты,
Отцвели в эти вешние дни.

И, встречая цветы луговые,
Разглагольствовать зря не спеши, —
Что они, мол, конечно, живые,
Но, увы, – не имеют души!

Сияет солнце над полями,
А дождик льет и льет с небес.
Как будто кто-то гребешками,
Смеясь, причесывает лес.

Как будто в косы жемчуг вкраплен!
Собравшись в звездные пучки,
С ветвей светящиеся капли
Свисают, будто светлячки.

Вот дунул ветер… Туча скрылась,
Растаяв быстро на весу.
Земля зеленая умылась.
Погасли лампочки в лесу.

В садах и яблони, и вишня
Надели свадебный наряд.
Поля дымятся и чуть слышно
С притихшим лесом говорят.

Мне малыша напоминает
Весна, резвящаяся всласть,
Когда смеется он, рыдая,
И плачет в три ручья, смеясь.

Ах, если бы я знал, что снова
Любовь желанная придет,
Я мог бы, повинуясь зову,
Пройти через огонь и лед.

Ах, если бы я знал, что можно
Былую молодость вернуть,
Я выбрал бы опять тревожный,
Сквозь бури и сквозь грозы путь.

Теперь я бури подытожил,
Перебродил любовный хмель.
А все же – я недаром прожил,
Как пуля, пущенная в цель.

Словно в жизни кончилось ненастье,
В сердце радость поселилась вновь.
И звезда, дарующая счастье,
Разбудила давнюю любовь.

Ты ходила в черном почему-то,
Всякий раз волнуясь и спеша.
У меня в такие вот минуты
Пребывала в трауре душа.

А сегодня посветлели дали,
И цветы восторженно горят.
Радость сердца, уж не для меня ли
Ты надела праздничный наряд?

Знаю, ты на ласки не скупая,
Так постой, прошу я, не спеши!
Искреннему чувству уступая,
Дай откликнуться на зов души.

Муженек, ты – ни мясо ни рыба,
Мне с тобою одна маета.
Если делать принялся что-либо,
То скрипишь, как дверная пята.

А когда тебе выйдет поблажка,
То болтаешься с ветром в башке
Ты весь день, как чеканная бляшка
На кавказском твоем ремешке.

Даже тех, кто не знает горя,
Вдруг коснется горестный вздох.
Я, родная, с тобой не спорю…
И в словах моих – не упрек.
То, что сердце в беду толкнуло,
Это все еще ничего…
Но зачем ты мне не вернула,
Уходя от меня, его?

Когда на пашни и леса
За каплею стремится капля,
То громыхают небеса
И машут огненною саблей.

Но ты не туча и не гром,
Чтоб громыхать в пылу суровом.
Так почему ты, как мечом,
Худым размахиваешь словом?

Прольется туча с высоты,
Засветит солнечное око,
И сразу травы и цветы
Сияют радугой высокой.

Когда же твой затихнет гром,
То даже у меня, мужчины,
Пусть незаметные притом,
Но появляются морщины.

Дни нашей жизни идут чередой,
Дни нас уводят в червонную осень.
Только с тобой я совсем не седой,
Только с тобою – черноволосый.

Знаю: тропа впереди коротка.
Знаю: весна моя недостижима.
Только с тобой моя горечь сладка,
Рана смертельная – излечима.

Небо, молнией прожжённое,
Плачет звездными слезами,
Сердце, счастьем пораженное,
Выплаканными глазами.

Реки углубляют русло.
Сердце руслом чувства стало.
Сберегая счастье грустно,
Исчезает снегом талым.

Аульский малый, не повеса,
Бывало, ото всех тайком
Я на рассвете к чаще леса
Бегу по росам босиком.

Потом с фиалками лесными
Стучусь в заветнейшую дверь…
К тебе из чащи майской с ними
Я возвращаюсь и теперь.

Дарю цветы не по привычке
Я, поседевший человек.
Гореть – в отличие от спички —
Способно сердце целый век.

Та Бариба – будто рай голуба.
Эта – проклятье небес Бариба.
Здравый рассудок быть рядом велит
С тою, которая счастье сулит.

Только колотится сердце не в такт.
Что ни влюбленный, – то что-то не так.
На душу грех, – если рай разорю.
Мне бы проклятье небес, говорю.
Мне бы проклятье небес, говорю.

Та Бариба – на коленях мольба.
Эта – навек кабала Бариба.
Здравый рассудок быть рядом велит
С тощ, которая счастье сулит.

Только колотится сердце не в такт.
Что ни влюбленный, – то что-то не так.

А мне бы только, – была ни была! —
Этой, проклятья небес, кабала.
Этой, проклятья небес, кабала.

Дохнет весенний ветерок,
На землю первый дождь прольется,
И сердца трепетный комок,
Любви покорный, чаще бьется.

Внезапно иней упадет,
Увянет все – цветы и травы,
Коль взор твой холоден, как лед,
И нет на холодность управы.

Рассвет смывает ночи тьму,
Грусть открывает путь надежде
Всё потому, всё потому,
Что любишь ты меня, как прежде.

Тоска по тебе,
Словно в сердце заноза —
Уносят покой бесполезные слезы.
Любовь,
Словно врач, – и тоску исцелила,
И мне подарила волшебную силу.

Высокомерье морщит губы,
И отступаешь ты, маня…
Но помни: твой характер губит
Тебя, а вовсе не меня!

Днем глаза ласкают любимую,
Сердце жалуется от зависти,
И становится тесно в груди ему,
Как цветку в нераскрывшейся завязи.

Ночью милую пестует сердце,
А глаза, темнотой ослепленные,
Так тоскуют, завидуют, сердятся, —
Течь глазам родниками солеными.

Но любовь их связала, как радуга,
Днями долгими, годами длинными,
Чтобы были тревоги и радости
Для обоих навеки едиными.

Нет, снега злая белизна
Мне не нужна, мне не нужна!
Снежинка белая нежна,
Но непрочна, но непрочна…

Ты – без единого пятна,
Ты так чиста, ты так честна,
Ты и в бессилии – сильна,
Лишь ты одна, лишь ты одна!

Сейчас зима белым-бела,
А на душе – цветенье.
Не оттого ль, что ты взошла
В душе цветком весенним?

Что так рано вы, подснежники, взошли? —
Не успела ваша мачеха – зима
Спеленать снегами белыми земли,
Настудить и обогреть ее сама.
Только-только начинается январь,
Не по-зимнему – по-вешнему тепло,
Но морозами пугает календарь,
Вы ж цветете всем предчувствиям назло!
А известно ли вам, глупые, о том,
Что погубит стужа первые цветы?
Или вам еще не страшен, не знаком
Беспощадный, ледяной закон беды?
Что дела, когда затеяны не в срок,
До удачи, до добра не доведут…
Но нельзя же взять с подснежников зарок,
Что, беспечные, они не зацветут! —
Эта мудрость впору только старикам…
Вас собрали и доставили в тепло.
Нежно льнете вы к заботливым рукам
Той, что ставит вас в прозрачное стекло.
Ах, сама она красива и нежна!
А моя-то голова белым-бела,
Седина моя до времени взошла, —
Слишком краткой, видно, молодость была.
И мне чудится, что с милой мы стоим
Среди снегом запорошенной земли,
И мне горько, что подснежники мои
Так давно и безвозвратно отцвели…