Вера Камша - Герои на все времена
— Доля такая, — пожал домовой плечами. — Доля.
— Доля, — повторил за ним Тучков. — Служить и ждать. Не искать других хозяев. Не ждать признательности.
Домовой молчал, смотрел больными глазами куда-то в сторону и молчал.
— Послушай, ты это… — Сергей Алексеевич примолк, потом хрустнул пальцами, решился: — Ты не держи на меня зла, что просил у тебя сейчас сокровища. Не нужны они мне — не буду я оправдываться так. Служишь — служи. Оба будем служить. Ты как умеешь, я как умею. И вот что… Я теперь знаю, какое главное сокровище потеряли Радзивиллы.
Домовой выпрямился, в глазах мелькнул огонек.
— Возьми, — на широкой мозолистой ладони домового незнамо как возник чубук красного дерева с затейливой резьбой. Тот самый, который Тучков курил во дворце Радзивиллов.
— Почему? — удивился Сергей Алексеевич.
— Ты понимаешь, — сказал домовой. — Ты — понимаешь.
Сергей Алексеевич протянул руку за трубкой, и в тот же миг домовой исчез. Чубук упал на пол беседки, громко стукнувшись о доски.
Тучков вздрогнул и открыл глаза.
Свечи почти догорели. В округе было тихо, даже цикады стрекотали как будто вполсилы. От воды тянуло свежестью.
Сергей Алексеевич провел рукой по лицу, потер глаза большим и указательным пальцами, буркнул себе под нос:
— Приснится же.
Тучков передернул плечами и взялся за перо. Перечитал последние строки письма, чтобы вспомнить ход мысли. Задумался. Потом поставил перо обратно в чернильницу, еще раз перечитал письмо и, ухватив его за край, поднес к свече.
Пламя, быстро перепрыгнуло с фитиля на бумагу, жадно брызнуло во все стороны.
Тучков швырнул догорающий листок на пол, взял чистый и занялся новым, другим, письмом к брату.
Закончил Сергей Алексеевич уже ближе к рассвету. Запечатав конверт, Тучков встал и шагнул к выходу из беседки. Нога задело что-то, застучавшее по полу. Сергей Алексеевич опустил взгляд и от неожиданности выругался.
На полу лежал чубук красного дерева с затейливой резьбой.
* * *— И чем же вы теперь намерены заняться? — княгиня Скавронская томно разглядывала Сергея Алексеевича поверх веера.
Он ответил не сразу. Прежде отпил дорогого французского вина, окинул взглядом танцующие пары, прислушался к музыке, пригладил волосы, обильно тронутые сединой, и только потом сказал:
— Известно чем — вернусь на государеву службу.
— Как? После того, как вас оклеветали и год продержали в темнице? После того, как расследование по вашему делу длилось десять лет?
— Почти четырнадцать, — поправил ее Тучков. — Меня арестовали в конце двенадцатого, а сейчас, Божьей милостью, двадцать пятый.
— Тем паче! Тринадцать лет под домашним арестом. И после того, как с вами обошлись, после этой ужасной несправедливости — опять служить?
Сергей Алексеевич допил вино, отставил стакан, внимательно посмотрел на графиню и ответил:
— Да.
После поднялся и, кивнув на прощание, отошел.
* * *Сокровища Радзивиллов как в воду канули. Поиски во дворце какое-то время шли, но вскоре — после нескольких несчастных случаев — были прекращены. До наших дней они не обнаружены.
Сергей Алексеевич Тучков не обманул графиню. После того как его оправдали в тысяча восемьсот двадцать пятом году, он еще долго служил Российской империи верой и правдой, выйдя в отставку лишь в тысяча восемьсот тридцать шестом.
Татьяна Апраксина, А.Н. Оуэн
САМОЛЕТ ДЛЯ ОСОБЫХ ПОРУЧЕНИЙ
Совершенно неудивительная история приключений мистера Бретта, репортера, рассказанная мистером Уотсоном, врачом из Девонпорта
Потому что сны и сюжеты, черт возьми, не должны подтверждаться международными запросами!
ArlettaЯнварь 1930, Северный Канал, побережье Шотландии
Я Бродяга. Светлячок, что у вас? Прием.
Я Светлячок. Иду на моторе, буду на точке через полтора. Прием.
Я Бродяга. Я через сорок. Может, меньше. Прием.
Я Светлячок. Мошку слышно? Прием.
Я Кобыла Мег. Через пятьдесят. Не слышно. Передатчик слабенький. Асгард здесь? Прием.
Я Асгард. Разбудили. Мошку слышу. Они там же. Сидят плотно. Прилив. В Портпатрике искровая[38]. Мэр послал грузовик. Будут через тридцать. Но там уступ в два слоя. Слезть и с нижнего спускать веревку. Прием.
Я Бродяга. Могут не успеть? Прием.
Я Асгард. Могут. Прием.
Я Кобыла Мег. Тридцать от Портпатрика[39]? Рифы же не пройти ни черта. Как они туда? Прием.
Я Светлячок. Занесло. Прием.
Я Асгард. Вижу проход. Кто первым, стучите. Наведу. Прием.
Я Кобыла Мег. Идиоты. Лов испортили. Отстучу. Прием.
Я Бродяга. Видимость гробовая. Асгард, наводите. Прием.
Я Посошок. Чей SOS? Что случилось? Прием.
Я Бродяга. Баркас на скалах. Сел плотно. Шторм идет. Координаты +54°50′ 3,92", — 5°6′ 28,64". Прием.
Я Посошок. Вас понял. Почти на месте. Не знаю берега. Прием.
Я Асгард. Водоизмещение? Прием.
Я Посошок. Пятьдесят восемь. Прием.
Я Асгард. Пройдете. Прием.
Я Посошок. Асгард, где вы? Прием.
Я Асгард. Над вами. Прием.
Я Посошок. Замечательно. Ведите. Прием.
В баре на Кингз-роуд редко бывают посторонние. Несмотря на близость доков, тамошние рабочие сюда почти не заглядывают. Этих чаще встретишь в барах на Маунт-стрит и Джеймс-стрит. А здесь заведение во всех отношениях респектабельное, тихое, в позднее время его обычно посещают одни и те же хорошо знакомые между собой джентльмены. Случается, что вечером в пятницу заглядывают и новые люди — но чаще вполне достойные военные с базы, нежели шумная молодежь.
Нынешних посетителей все мы знали в лицо, они сравнительно недавно, года три назад, стали время от времени заходить по вечерам в заведение мистера Брентона. Старший из офицеров, капитан-лейтенант, любил играть в шахматы, а потому мистер Уолтэм, наш библиотекарь, быстро завел с ним приятельство. Но поскольку моряки бывали здесь не так уж и часто, то весь запас рассказов мистера Хортона исчерпать не успели. А мистер Хортон, отставной военный, как раз в Девонпорте[40] и служивший, охотно делился со слушателями деталями своей богатой биографии — за пару кружечек пива или стаканчик виски. Мистер Хортон, не подумайте о нем плохого, — очень приличный житель нашего города. Но у всех есть свои маленькие слабости, а у тех, кто вышел в отставку раньше срока, даже по уважительной причине, — очень скромные пенсии, так что мистер Хортон изыскал весьма достойный способ пропустить по вечерам чуть больше кружечек или стаканчиков, чем позволяет ему доход.
Вот и сегодня, поскольку мистер Уолтэм покинул нас раньше обычного, сославшись на простуду, капитан-лейтенант заинтересовался историями мистера Хортона. После третьего стаканчика виски мистер Хортон почему-то решил рассказать то, чего никто из нас еще не слышал.
— А знаете ли, сэр, почему меня отправили в отставку? Из-за чудовищной несправедливости, сэр! Нет, вовсе не потому, что я слишком много пил. Это я уже потом начал. Из-за белого дракона, сэр! Я был оператором радиолокационной установки, уоррент-офицером первого класса. И в одно печально закончившееся дежурство я увидел дракона, сэр! Он летел над берегом…
— И в самом деле дракона, мистер Хортон? — интересуется капитан-лейтенант.
— В самом деле! Огромная такая зверюга, сэр! Не меньше «Стирлинга»-тройки. Я немедленно доложил — и наутро меня заставили пройти медкомиссию, а потом отправили в отставку. Чудовищная несправедливость, верно, сэр?
Капитан-лейтенант — человек вежливый. Он только головой покачал. А мистер Брентон, наш уважаемый бармен, отставил стакан, который протирал, и сердито уставился на мистера Хортона.
— Вы, — говорит, — мистер Хортон, портите репутацию моего заведения. У меня разрешено рассказывать только правдивые истории, а не байки. Вовсе вас не за то уволили со службы. За что — захотите, расскажете. А летающего дракона вы видеть не могли. На радаре, что ли? А если бы и видели, так не стали бы об этом рассказывать, если, конечно, не решились бы нарушить подписку.
— Какую подписку? — немедленно интересуется мистер Данхэм, ветеринар. — Опять власти от нас что-то скрывают?
— Такую, — объясняет мистер Брентон, — которую дают те, кто случайно узнает о военной тайне. Да и не было никакого дракона. Галлюцинация это была, мистер Данхэм. Вот мистер Уотсон вам расскажет, какие бывают галлюцинации, когда в шторм вас битком набито на яхте, а сверху прорва «джерри» и все палят…
