Антология - Поэзия Африки

Небо мое, этот вечер — улыбка ребенка,
небо мое, этот вечер — улыбка любимой.
Мирное небо мое,
африканское небо мое.
Это — скрижаль. Мы напишем на ней
эпопею.
Небо мое, этот вечер — напевы пернатых,
небо мое, этот вечер — как ты, мне дарован.
Мирное небо мое,
африканское небо мое.

Может быть, снова ее, долгожданную,
встречу,
может быть, снова его, долгожданного,
встретишь.
— Денег не надо, — скажи, — чтоб вернуться
в селенье,
месяц небесный, — скажи, — колесницею
быстрой
сквозь синеву и созвездья
доставит к порогу.
Мирное небо мое,
африканское небо мое,
небо моей любви.

Небо мое, этот вечер как матери ласка,
небо мое, этот вечер как взор беззаботный.
Это — скрижаль. Мы напишем на ней
эпопею.
Небо мое, в этом вечере блеск твой
и запах,
небо мое, в нем твоя красота колдовская,
небо мое, он, как наша любовь, безграничен.
Мирное небо мое,
африканское небо мое,
небо моей мечты.

Прыгай,
прыгай,
чаровница.
Слышишь? Рокотом тамтама
вечер в круг тебя зовет.
Куба,
юная царица,
для тебя
все эти такты,
ритм салумский,[41]
ритм баульский.[42]
Почему луна
так ярко светит?
Озаряет круг
яростного танца.
Что же это? Песнь,
праздничная песнь тамтама.
Прыгай,
прыгай,
танцовщица.
Слышишь? Рокотом тамтама
вечер в круг тебя зовет.

Я бы хотел подарить
к празднику
матери старой — платок,
другу — набедренную повязку.

Я бы хотел хоть разок,
маленькая моя,
к празднику тебе принести
кулек пралине[43] и нуги
в сказочных пестрых обертках,
кулек французских конфет.
Я бы хотел!..

День пробегает за днем,
год за годом…
Я бы хотел!..
Чувствую: что ни день — я старею,
все белей голова,
все меньше зубов,
а болезней все больше.
Я бы хотел!..

Что ни час, что ни шаг — все ближе к могиле.
Так и умру, как будто
не жил никогда, и не будет
улыбки,
улыбки Забвенья,
улыбки Мира, улыбки Жизни
на губах человека…
Я бы хотел… Я бы хотел…
Жизнь моя!

Руки — свободные,
живые руки,
умеющие обнимать,
а не душить,
дарить,
а не отнимать.
Руки, созданные,
чтобы выстукивать ритм,
чтобы очистить от злобы мир.
Руки — разлапистые, корявые,
заскорузлые руки
каменотеса,
лесоруба,
землекопа,
рыбака,
поденщика на плантациях кофе,
хлопка
и сахарного тростника,
изможденные трудом,
закаленные на ветру,
обожженные дочерна!
Руки говорят
откровенно и до конца,
докапываются до корней,
взметаются ввысь,
встречаются,
соприкасаются,
сжимаются в братском пожатье.
Кулаки, словно набухшие почки,
символ жизни, символ единства.
Рука ребенка, не творившая зла,
ладонь старика, отяжеленная мудростью,
пальцы женщины, излучающие состраданье…

Руки смывают усталость и пыль,
руки указывают путь,
руки рассеивают мрак,
руки — украшенье твое, человек!

Черные руки
хранят любовь,
наживают мозоли,
сметают зло,
снимают горький осадок дней,
срывают маски с фальшивых богов.
Руки, я надеваю на вас
браслеты радости и надежд!

Черные руки,
возьмите
молоток и гвозди!
Вселенная — глухая стена.
Прибейте к ней
старую надпись:
«Охота на людей запрещена!»
Руки нищих и угнетенных,
руки — от Конго до Миссисипи,
в ущельях меж небоскребов,
на дорогах, ведущих к сердцу!
Руки строителя и человека —
на земле и в небе,
при свете дня,
под звездами ночи,
в утренних росах,
в мягкости сумерек,
сегодня, вчера и завтра, —
во всем, что живет, и поет,
и кружится в танце!
Черные руки —
руки брата,
я протянул к тебе
над океанами и горами,
чтобы слились воедино
цвета наших рук,
чтобы тебя найти
и приветствовать,
Друг!

Как тяжелы, тяжелы эти цепи,
Которые негр
Надевает на шею негру,
Чтобы хозяевам угодить.

Не преграждайте дорогу народу!
Цепи долой,
Прочь заслоны, рогатки, плотины!

Пусть чистые воды землю затопят
И грязь беззаконий сметут!

Как тяжелы, тяжелы эти цепи,
Которыми негр
Ноги негра опутал,
Чтобы хозяевам угодить.

Тяжкие, тяжкие, тяжкие цепи,
Которыми скованы мои руки!

Пусть все оковы падут!

Я выхожу из забрызганных кровью ночей.

Вот глядите — бока мои
Перепаханы голодом и огнем.
Я пахотной был землею.
Посмотрите — в мозолях рука моя
Черная,
Я месил ею мир.
Вот глаза мои, опаленные
Жаром любви.
Был я здесь, на земле, когда ангел
гнал предков моих из рая,
Был я здесь, когда воды потопа
лизали вершины горных цепей,
Был я здесь, когда Иисус
примирить попытался небо и землю
И когда, над бездной витая, улыбка Христова
Нас к общей судьбе приковала.

Люди всех континентов!
По-прежнему пули
На волшебной заре
Сбивают головы роз.

Выйдя из ночи, пропитанной дымом потешных огней,
Я хочу вас воспеть,
Люди, вас —
Вас, кто небо в ладонях несет,
Кто ищет себя
В призрачном свете уличных фонарей.

Мне тоже узнать довелось
Холод, пронзающий кости, голод, терзающий чрево,
И внезапное пробужденье от звука взводимых курков,
Но всегда — ночами пожаров, часами, от пороха пьяными, —
Мне, как другу, мигала звезда.

Люди всех континентов!
Вы, кто небо в ладонях несет,
Вы, кто с нежностью слушает девичий смех,
Вы, кто с нежностью смотрит на детские игры,
Вы, кто руки сплетает с руками в живом хороводе, —
Знайте:
По-прежнему пули
На волшебной заре
Сбивают головы роз.

Маски…
Белые, черные маски!
Маски любых расцветок!
Я не приду ни с какой молитвой
К вам, маски смерти,
голода,
жажды!

Маски без плоти и без сновидений,
О, хороводы бездумных масок
Во дворцах, посеребрённых слезами!
Маски на рубеже времен,
Я обнажу ваши лица,
Чтобы вышла на волю радость.
Маски бронзовые и железные,
серебряные и медные,
деревянные и золотые,

Покрытые масками маски,
Разве видели вы, как рождаются воды,
струятся звезды,
созидаются континенты,
как птенец отправляется
в первый полет
на первой, вытканной солнцем
заре?

Маски масок!
До вас на земле было слово.
И поэты. Вот из глины какой
Был господом мир сотворен.
Тусклые маски, не светит над вами звезда.
А мы несем на плечах
Корзины, полные звезд,
и вплетаем мы звезды в одежду свою,
и дорогу мы устилаем звездами,
и звезды бросаем горстями
в тусклую ночь, в ночь вашего цвета,
маски…

Маски!

Маски во мгле усыпальниц,
маски на перекрестках, маски
на пьедесталах,
маски в гробах.

Мы будем всегда загадкой для вас,
ибо мы — дети Солнца.