Виктор Боков - Собрание сочинений. Том 2. Стихотворения

Все полеживало да поеживалось,
Все поварчивало да поворачивалось,
А потом стало бабкой столетней,
Даже тише и незаметней.
Ни малейшего колыханья,
Пульса нет, прекратилось дыханье,
Стало впадиной, вещью украденной,
Стало спрятанным изумрудом,
Стало так — ни себе, ни людям!
Нам такое море зачем?
Если море, так море всем!

— Будь такой же хороший,
Какой ты в стихах! —
Мне сказала девчонка
Одна впопыхах.

И ушла. И остался
Один я в лесу.
И с тех пор все какое-то
Бремя несу.

С той поры я пишу,
Как живу и дышу,
Словно клятву
Какую-то в сердце ношу.

Где ты, девушка?
Где? И в какой ты краю?
Я всю жизнь выполняю
Лишь просьбу твою!

Оплела.
Одурманила.
И одолела.
От любви к тебе
Сердце мое заболело.

Я в сетях.
Я в силках.
Я в твоем огневом лабиринте.
Я горю.
Я обуглен.
Я пепел —
Скорей уберите.

Этот стон.
Этот крик.
Этот хруст
И локтей и запястий…
Отойди, не целуй!
Сердце рвется и так уж на части!

Дай мне отдых!
        Назначь
Нашу встречу
В трехтысячном веке!..
Но любовь, как палач,
Катит камни и горные реки!

О, близость после примиренья,
Когда тебя ничто не злит!
Она как схватка на арене,
Она как два огня навзрыд.

Вчера еще грозила мщеньем
И сгоряча хватала нож,
Сегодня голос всепрощенья
На голос голубя похож.

Вчера еще дрожала в гневе,
Вся накалялась, как плита,
А нынче в присмиревшей Еве
Любовь, как море, разлита.

О люди! Мы несовершенны,
Над вами дьявольская власть,
Когда серьезные решенья
Легко зачеркивает страсть!

Твои глаза светлей моих,
На двадцать лет они моложе,
Они как иней на морозе,
Я расскажу тебе о них!

Твои глаза как родничок,
А может быть, светлей немного,
Глядят задумчиво и строго,
В них тайна, а она влечет!

Твои глаза, как аметист,
Переливаются сиренью,
Ты к моему стихотворенью
Зрачками темными летишь.

Твои глаза — хрусталь и лед,
Они как две весенних льдинки,
Мне страшно в этом поединке,
Моя сдалась, твоя берет!

Солнце спряталось в винограде,
Солнце спряталось в белом грибе,
Солнце спряталось в добром взгляде,
Поселилось оно в тебе.

Выдает себя щедрым смехом,
Отливающей смолью кудрей,
Отзывается звонким эхом
В доброй-доброй улыбке твоей.

Не прячьте радостей,
Не прячьте горестей,
Не прячьте правды,
Не прячьте совести,
Не притворяйтесь,
А отворяйтесь,
И доверяйтесь,
И доверяйтесь!

Внучка тянет деда с тропки в лес,
Дед плетется, но без интереса.
Он не спит и ничего не ест,
Что ему теперь до леса?!

— Дедушка! Гляди-ка, муравей!
На меня идет и не боится…—
Но не дрогнет куст седых бровей,
И лицо ничем не озарится.

— Дедушка! Гляди-ка, белый гриб!
Дедушка! Гляди-ка, сыроежка! —
Тихо с резвой внучкой говорит
Еле уловимая насмешка.

— Дедушка! В крапиве шмель гудит!
Дедушка! Гляди-ка, жук с рогами! —
Дед куда-то в сторону глядит.—
Да не здесь, он вот он — под ногами!

Как несовместимы души их,
Как разнохарактерна основа.
Дед себя лишь только слушает,
Внучка целый мир вместить готова!

— Где ты, солнышко, ночуешь?
С кем ты на ночь остаешься?
По каким степям кочуешь,
По какой траве пасешься?

Кто тебя поутру будит,
На работу собирает?
Кто тебя, скажи, голубит,
Кто, признайся, обнимает?

— Я ночую в темном лесе,
Я пасусь в лугах шелковых,
Умываюсь я из речек
И притоков родниковых.

Мать-Россия меня будит,
На работу собирает.
Красны девки меня любят,
Красны девки обнимают!

— Река Девнца, где твой Дон?
— Ты что, не видишь? Рядом он!

— А кто синее?
— Синее он.
— А кто сильнее?
— Кто влюблен.

— А кто влюблен?
— И он и я.
— Так, значит,
Будут сыновья?

— А хоть и дочки,
Что с того,
И дочки —
Тоже ничего!

Вот обнялись
Река с рекой,
Текут, бурлят,
Прощай, покой!

Суровый путь солдата
Прошел и я когда-то,
В окопах воевал,
Под пулей горевал.

В госпиталях валялся,
Но смерти не боялся,
Чуть отдышусь — и в бой,
На то и рядовой!

Болят мои раненья,
Но не на них равненье,
На молодых гляжу
И выправку держу.

Мне трудно, я не плачу.
И орденов не прячу,
Я их цепляю в ряд,
Иду, они звенят!

Мне жизнь еще не в тягость,
Она несет мне радость,
Я широко дышу,
А надо — я пляшу.

На всех ветрах, на всех курганах,
Над ковылем, над полыном
Жду недругов Руси поганых,
Стою с недремлющим копьем.
Кто первый? Ты, Батый, с Кучумом?
А ну, давай! Гремят щиты,
И льется с шелестом и шумом
Кровь на курганные цветы.
Бежит Кучум! И это бегство
Запомнила степная ширь.
Народ мой русский, ты и в детстве,
В младенчестве был богатырь.
Кто следующий за Батыем?
Наполеон? Иди! Иди!
И ощетинилась Россия,
И ненависть огнем в груди.
Хлебнул Наполеон похлебки?
Отведал кислых русских щец?
С дороги прочь, иди по тропке,
Все кончено с тобой. Конец!
А кто еще там черной тучей
Скопился у границ Руси?
Перед бедою неминучей —
Пощады, Гитлер, не проси!
Сталь плакала, железо выло,
Горела волжская вода.
Да, это было, было, было,
Мы не забудем никогда!

За зелеными эвкалиптами
В берег бьет многотонная тяжесть.
Как Василий Буслай за калиткою,
Выкобениваясь и куражась.

Просит маменька: — Брось дреколье,
Час не ровен, и голову снимут.
Кровь, болезный, польется рекою,
Грудь разрежут и сердце вынут.

Говорила тебе, что брага
Слишком долго была в бочонке,
Говорила, что пить не надо,
Что она не от бога, от черта.

Не послушался, простофиля,
Не считаешься ты со вдовою,
Люди добрые пьют из графина,
Ты — из братины с ендовою.

Ну, уймись, ну, поди на постелю,
Я прошу тебя Христом-богом.
— Не замай меня, я поспею
Похрапеть за твоим порогом.

Не тесни моей волюшки вольной,
Ты не смей надо мною глумиться,
Я оплечьем и поступью воин,
Мне подраться, как бабе умыться!

— Вася! Васенька! Свет Буслаич,
Ты в годах уже, ты почтенный.
— Что ты, мамка, все попусту лаешь,
Вон какой твой сынок буйно-пенный!

Сквозь намокшие ветви деревьев
Проступает рассвет рябоватый.
Вижу море в стальном оперенье,
Вижу витязя в серых латах.

Чуть знобит мои голые плечи,
Я стою и дышу озоном.
Вольный Новгород так далече,
Море — вот оно, под балконом!