Яков Полонский - Стихи

Мчится, мчится железный конек!
По железу железо гремит.
Пар клубится, несется дымок;
Мчится, мчится железный конек,
Подхватил, посадил да и мчит.

И лечу я, за делом лечу, —
Дело важное, время не ждет.
Ну, конек! я покуда молчу…
Погоди, соловьем засвищу,
Коли дело-то в гору пойдет…

Вон навстречу несется лесок,
Через балки грохочут мосты,
И цепляется пар за кусты;
Мчится, мчится железный конек,
И мелькают, мелькают шесты…

Вон и родина! Вон в стороне
Тесом крытая кровля встает,
Темный садик, скирды на гумне;
Там старушка одна, чай, по мне
Изнывает, родимого ждет.

Заглянул бы я к ней в уголок,
Отдохнул бы в тени тех берез,
Где так много посеяно грез.
Мчится, мчится железный конек
И, свистя, катит сотни колес.

Вон река — блеск и тень камыша;
Красна девица с горки идет,
По тропинке идет не спеша;
Может быть — золотая душа,
Может быть — красота из красот.

Познакомиться с ней бы я мог,
И не все ж пустяки городить, —
Сам бы мог, наконец, полюбить…
Мчится, мчится железный конек,
И железная тянется нить.

Вон, вдали, на закате пестрят
Колокольни, дома и острог;
Однокашник мой там, говорят,
Вечно борется, жизни не рад…
И к нему завернуть бы я мог…

Поболтал бы я с ним хоть часок!
Хоть немного им прожито лет,
Да не мало испытано бед…
Мчится, мчится железный конек,
Сеет искры летучие вслед…

И, крутя, их несет ветерок
На росу потемневшей земли,
И сквозь сон мне железный конек
Говорит: «Ты за делом, дружок,
Так ты нежность-то к черту пошли»…

Дом стоит близ Мойки — вензеля в коронках
                 Скрасили балкон.
В доме роскошь — мрамор — хоры на колонках —
                 Расписной плафон.

Шумно было в доме: гости приезжали —
                 Вечера — балы;
Вдруг все стало тихо — даже перестали
                 Натирать полы.

Няня в кухне плачет, повар снял передник,
                 Перевязь — швейцар:
Заболел внезапно маленький наследник —
                 Судороги, жар…

Вот перед киотом огонек лампадки…
                 И хозяйка-мать
Приложила ухо к пологу кроватки —
                 Стонов не слыхать.

«Боже мой! ужели?!. Кажется, что дышит…»
                 Но на этот раз
Мнимое дыханье только сердце слышит —
                 Сын ее погас.

«Боже милосердый! Я ли не молилась
                 За родную кровь!
Я ли не любила! Чем же отплатилась
                 Мне моя любовь!

Боже! страшный боже! Где ж твои щедроты,
                 Коли отнял ты
У отца — надежду, у моей заботы —
                 Лучшие мечты!»

И от взрыва горя в ней иссякли слезы, —
                 Жалобы напев
Перешел в упреки, в дикие угрозы,
                 В богохульный гнев.

Вдруг остановилась, дрогнула от страха,
                 Крестится, глядит:
Видит — промелькнула белая рубаха,
                 Что-то шелестит.

И мужик косматый, точно из берлоги
                 Вылез на простор,
Сел на табурете и босые ноги
                 Свесил на ковер.

И вздохнул, и молвил: «Ты уж за ребенка
                 Лучше помолись;
Это я, голубка, глупый мужичонко, —
                 На меня гневись…»

В ужасе хозяйка — жмурится, читает
                 «Да воскреснет бог!»
«Няня, няня! Люди! — Кто ты? — вопрошает. —
                 Как войти ты мог?»

«А сквозь щель, голубка! Ведь твое жилище
                 На моих костях,
Новый дом твой давит старое кладбище —
                 Наш отпетый прах.

Вызваны мы были при Петре Великом…
                 Как пришел указ —
Взвыли наши бабы, и ребята криком
                 Проводили нас —

И, крестясь, мы вышли. С родиной проститься
                 Жалко было тож —
Подрастали детки, да и колоситься
                 Начинала рожь…

За спиной-то пилы, топоры несли мы:
                 Шел не я один, —
К Петрову, голубка, под Москву пришли мы,
                 А сюда в Ильин.

Истоптал я лапти, началась работа,
                 Почали спешить:
Лес валить дремучий, засыпать болота,
                 Сваи колотить, —

Годик был тяжелый. За Невою, в лето
                 Вырос городок!
Прихватила осень, — я шубейку где-то
                 Заложил в шинок.

К зиме-то пригнали новых на подмогу;
                 А я слег в шалаш;
К утру, под рогожей, отморозил ногу,
                 Умер и — шабаш!

Вот на этом самом месте и зарыли, —
                 Барыня, поверь,
В те поры тут ночью только волки выли —
                 То ли, что теперь!

Ге! теперь не то что… — миллион народу…
                 Стены выше гор…
Из подвальной Ямы выкачали воду —
                 Дали мне простор…

Ты меня не бойся, — что я? — мужичонко!
                 Грязен, беден, сгнил,
Только вздох мой тяжкий твоего ребенка
                 Словно придушил…»

Он исчез — хозяйку около кроватки
                 На полу нашли;
Появленье духа к нервной лихорадке,
                 К бреду отнесли.

Но с тех пор хозяйка в северной столице
                 Что-то не живет;
Вечно то в деревне, то на юге, в Ницце…
                 Дом свой продает, —

И пустой стоит он, только дождь стучится
                 В запертой подъезд,
Да в окошках темных по ночам слезится
                 Отраженье звезд.

Заря под тучами взошла и загорелась
И смотрит на дорогу сквозь кусты…
                    Гляди и ты,
Как бледны в их тени поникшие цветы
И как в блестящий пурпур грязь оделась…

          Весь в пыли ночной метели,
Белый вихрь, из полутьмы
Порываясь, льнет к постели
          Бабушки-зимы.

          Складки полога над нею
Шевелит, задув огни,
И поет ей: «Вею-вею!
          Бабушка, засни!

          То не вопли, то не стоны, —
То бубенчики звенят,
То малиновые звоны
          По ветру летят…

          То не духи в гневе рьяном
Поднимают снег столбом,
То несутся кони с пьяным,
          Сонным ямщиком;

          То не к бабушке-старушке
Скачет внучек молодой
Прикорнуть к ее подушке
          Буйной головой;

          То не к матушке в усадьбу
Сын летит на подставных —
Скачет к девице на свадьбу
          Удалой жених.

          Как он бесится, как плачет!
Видно молод — невтерпеж!
Тройка медленнее скачет…
          Пробирает дрожь…

          Очи мглою застилает —
Ни дороги, ни версты,
Только ветер развевает
          Гривы да хвосты.

          И зачем спешит он к месту?
У меня ли не ночлег?
Я совью ему невесту
          Бледную, как снег.

          Прихвачу летучий локон
Я венцом из белых роз,
Что растит по стеклам окон
          Утренний мороз;

          Грудь и плечи облеку я
Тканью легкой, как туман,
И невесты, чуть дохну я,
          Всколыхнется стан, —

          Вспыхнут искристым мерцаньем
Влажно темные глаза,
И — лобзанье за лобзаньем…
          Скатится слеза!..

          Ледяное сердце будет
К сердцу пламенному льнуть.
Позабывшись, он забудет
          Заметенный путь.

          И глядеть ей будет в очи
Нескончаемые дни,
Нескончаемые ночи…
          Бабушка, засни!..»