Сборник - Мы все с планеты одной

Золотистые пчёлы кружат над младенцем, кружат.
Оберег Аполлона подарен сынишке Платону.
На карминных губах капли мёда, стекая, дрожат,
и цветы, улыбаясь, раскрыли навстречу бутоны.

Золотистые пчёлы с жужжаньем кружат над цветком.
Спит младенец, не ведая, что уготовано Свыше.
Поднимается с солнцем душа, и виток за витком
во вселенной порхает, сверкает, кружится и дышит.

Перепутались нити несчастья и счастья – судьбы…
Но об этом не скоро малыш, подрастая, узнает.
Время всё же стирает суровой печали следы,
и улыбка ребёнка, как солнце, весь мир освещает.

Истончились в изгибах лилий
Струйки, капли, потоки воды,
Низвергаясь каскадом линий,
Стёрли напрочь былого следы.

И отчаянья отсвет поздний
На поверхности водоёма.
Это купола отблеск звёздный
Одолела трясины дрёма.

Не унять, не вернуть, не догнать…
И поверхность чуть ветром рябит.
На погосте отец мой и мать…
Слёзы капают с листьев ракит.

Приснилось мне – на острове живу.
Курится фимиам всю ночь в кадиле.
Примчались мои кони к храму в мыле.
Босая я шагаю по жнивью…

Зачем? Куда?.. Ведёт меня чутьё.
Я, в белом одеянии, весталка.
Сочится кровь, мне ног моих не жалко
И вдруг впадаю в транс иль забытьё.

Предсказываю радость и беду.
Я исцеляю от душевной боли.
Идут узнать, томится кто в неволе?
Я медленно вещаю, как в бреду.

Потом веду своих коней к реке.
Их мою благодатною водою.
Мне говорят, что я чего-то стою.
Судьба и жизнь, и смерть в моей руке.

Как жаль мне просыпаться поутру.
Как жаль, что наяву я не весталка,
Не римлянка, не юная гадалка,
И не вернуться в сон,… где я умру.

Опрокинулось небо дождями,
потускнел, зарябил водоём.
И не выплакать горе стихами,
Не унять и не выжечь огнём.

Сердце стонет и плачет открыто.
Без тебя на земле сущий ад:
Глухо капли по стынущим плитам
барабанят иль тихо шуршат.

Улетают последние листья,
отпылав, отгорев, отлюбив —
и сама, словно музыка, ввысь я
устремлюсь под тоскливый мотив.

Как сладко пахнет горькая полынь,
Кивая мне приветливо с пригорка.
Начало осени, и в небе синь —
А жизнь, как та полынь, прогоркла.

В осеннем небе – журавлиный клин,
Прощальное «курлы» в лазури звонко,
У ног пожухла смятая полынь,
Дурман и горечь источает тонко.

Но в горечи есть мудрость и покой.
Как ты, стою, печальна и угрюма.
Сестра-полынь, дурманом успокой,
Дай отрешенье от мирского шума.

Этот день – длиною в жизнь мою.
Пасмурный, дождливый и печальный.
На краю я пропасти стою,
и закат, как поцелуй прощальный.

Вот приблизился уже финал.
То ль в экстазе, то ль уже в угаре —
рукоплещет возбуждённый зал,
смолк аккорд последний на гитаре.

Всё проходит – память коротка.
Вряд ли вспомнит кто меня когда-то,
облетела жизнь до лепестка,
и за все грехи грядёт расплата…

Когда живёшь в отрогах зла,
Где жизнь убита! И душою,
Залатанною, но живою,
Ему судьба всё то зачла!
Сорвал он подлые оковы,
Забыв про новые обновы,
Махнув рукой, чтоб не судить,
Сказал: «Прощай! И может быть,
Дай Бог, не встречусь я с тобой!»
Встряхнув от злости головой,
Помчался он! И, как дитя,
Вдруг закричал: «Свободен я!»
Как в этот миг он ненавидел
Свою избранницу! Он видел,
Как та, с мужчинами играя
И веря в то, что он, не зная,
Её с любовью принимал!
А сам ночами лишь страдал!

И вот он будто в лихорадке,
Не поняв как, помчался без оглядки,
Наполненный огромнейшей тоской,
Хоть стал свободным, но ушёл покой!
Остановился только пред дорогой,
Назад он посмотрел с тревогой.
Жену увидел на своём крыльце,
Без тени страха на своём лице.
В одно мгновенье взгляд её он встретил,
И странно всё, но даже не заметил,
Как снова оказался возле ног
И стал ей целовать её сапог!

Зачем вернулся? Раз пошёл – иди!
Изведай всё, что встретишь на пути!
Но только я скажу тебе, родной,
Что ты мой муж, и ты не проходной!
Да! Я гулящая! Ну что же делать?
Ведь ничего я не могу поделать!
Но я всю жизнь любила лишь тебя,
Прошу убей меня, но сделай всё любя!
Когда-нибудь ты, может быть,
Другую женщину научишься любить.
Ты поведёшь её в свой мир, конечно,
И будете в нём жить там бесконечно.
Но я хочу, чтоб знал ты, что любовь
Всегда с волненьем разгоняет кровь,
А у тебя она, как сонная, по жилам,
Притягивается только лишь к могилам.
Ты обними меня покрепче и встряхни,
Да жизнь в другое русло поверни!

Так почему же ты ни разу не сказала,
И продолжала блуд, душу забрала?
Я постоянно для тебя одной трудился,
И что же в жизни я своей добился?
Ведь знаешь, что во мне лишь только ты,
Ты Ангел мой небесной красоты!
Ведь ты сама же не желала той любви,
И дело здесь не в сонной той крови!
Сама же приходила лишь за полночь,
И как мне боль ту превозмочь?
Ты душу всю мою сгубила!
Во что меня ты превратила?

Ну до чего же ты смешной!
Наивность прёт! Ты что дурной?
Ведь ты всю жизнь прожил вот так,
И думаешь, что всё пустяк?
Забыла ласки я давно твои,
Возводишь замки всё хрустальные свои!
Пойми же ты, я жить хочу,
Поэтому и на тебя кричу!
С тобою бы я только наслаждалась,
Встречала бы с работы, улыбалась!
Но ты же снова сядешь за газету
И будешь молча жрать холодную котлету!
А я не этого хочу, хочу тепла,
Чтоб жизнь играла и красивою была!
Не понимаешь ты совсем видать меня,
Так уходи! Не мучай и себя!
Найдёшь себе подругу по нутру,
Тебе готовить будет кофе поутру!

И он ушёл! В забвеньи зыбком
Нырнул в пучину жизни слабой рыбкой,
Не зная, что же делать, как же быть,
И как же одному ему прожить!
Потом он стал безбожно пить.
Его всё злило, стал он всех за всё корить.
Все вдруг виновны стали перед ним,
А сам стал замкнут, нелюдим.
К работе отвращенье ощутил
И жизнь свою он под откос пустил!
Ночами думал лишь о ней
И пламень, ощущал, страстей!
Но это было лишь во сне,
Когда частенько пребывал он в забытье.
Цвета из жизни все исчезли, свет потух,
И стал его затягивать недуг.
Когда он жил с любимой, шёл вперёд,
Теперь же раздражал его народ.
Забился он, как в келью, и страдал,
И горе матери единственной лишь дал!

Она, родимая, все ноченьки над ним,
Как та орлица, для неё он был любим.
Страдала, мучилась, жалела всё его,
И жизнь свою отдала за него!

И только лишь тогда проснулся он,
Когда один остался и, увидев сон,
Как будто мать к нему пришла,
Обняла тихо и ушла!
Он подскочил! И сразу понял,
Что всех своею болью донял,
Собрался быстро и пошёл
К своей жене! Её нашёл,
Цветущей также, слегка уставшей.
Его в волнении обнявши,
Спокойно в дом свой завела
И усадила у стола!
Он весь затрясся от рыданий,
Склонив главу, весь из страданий.
Прости, любимая! – сказал
И перед нею на колени встал!
Да я тебя давно простила
И к дому вашему ходила,
Мне жалко матери твоей,
Ты для неё был всех родней!
Ума ты много поднабрался,
Раз вновь ко мне засобирался?
Готова я тебя принять
И лечь с тобою в тёплую кровать!
Но ты мне должен слово дать,
Мужчиной в моей жизни стать!
Мне не мужик, мужчина нужен,
Я приготовлю ему ужин,
Потом, отдавшись в дар любви,
Меня с собою унеси!
Работать снова чтоб пошёл,
Пить бросил и себя нашёл.
И всё наладится у нас,
Тебе я рада, но сейчас,
Ступай-ка в душ, собой займись
И той улыбкой улыбнись!

Потом они зажили дружно!
Работал он сверх сил, натужно.
Её любил, она его,
Хватало в жизни им всего!
Детишек дружно нарожали,
Они их вместе обожали,
И всё пошло, как в сказке той,
Всегда пред ней муж заводной!
Она огнями вся сверкает
И счастьем дом их озаряет!

Лишь только с милою мужчина
Готов расти и добиваться чина.
И если умная жена,
То будет всё иметь сполна!
Мужик один силён в запое
И тихо угорает в горе!
Гулящая жена лишь у того,
Кто сам не может сделать ничего!