Мария Покровская - Творчество Лесной Мавки

 В день Марии Египетской
 синеглазое небо
 светит праведной синью
 над болящей Россией.
 Расплела огневые да шелковые косы,
 лебединое тело отдала в поруганье…
 Покаяния светом ты поранила сердце.
 Очи слепли в пустыне,
 и ступала босая
 по горячим и колким равнодушным пескам…
 А молитвам пречистым открывается небо.
 Ты спасала Египет
 от вражды и раздора,
 от беды и укора,
 ты спасала Египет,
 нынче Русь защити.
 В день Марии Египетской
 синеглазое небо
 светит праведной синью
 над болящей Россией.

 Родник небесной доброты,
 Дух Света, болью озаренный.
 Меж херувимов и святых —
 земная матушка Матрона.
 Молитвенно жалела всех,
 скорбящих, грешных и болезных,
 оплакала наш лютый грех,
 и защитила нас от бездны.
 В кромешной тьме познала свет,
 и в слепоте Господне зренье,
 в начале окаянных лет
 несла надежду и спасенье.
 Не караваи, не цветы,
 а ношу бед к ней люди приносили.
 Родник небесной доброты
 любовью осиял Россию.

 Высь умыта в слезах рассвета,
 как лучина, заря зажглась.
 На окраине Назарета
 девочка родилась.
 Тихо пела и плакала Анна,
 над ее колыбелькой склонясь.
 Доля женская болью зачата,
 женской болью рождается жизнь.
 Увидала над доченькой Анна
 Божий светлый и страшный венец,
 оттого так пела и плакала
 и молилась, склоняясь над ней.
 Суждено ей быть Матерью Света,
 безгреховно, безбольно родить,
 и больную людскую планету
 от безумия зла защитить.
 Новорожденная дремала,
 в небеленый завернута лен,
 и незримый печальный ангел
 охранял младенческий сон.

 У храма калеки толпились,
 горланили, клянчили милость.
 Озябший маленький город
 укутала снежная риза.
 Двенадцать высоких ступеней,
 почти что в Господень чертог,
 малютка легко одолела —
 ей ангел печальный помог.

 О Непорочная Невеста,
 Ты помоги земной любви,
 раскинь покров лучей небесных,
 от одиночества избави.
 Над горем наших косных дней,
 над Русью волчьей, покаянной,
 над всякой болестью и раной —
 покровы милости Твоей.
 Трясина черных мутных лет
 тянула нас в слепую бездну.
 Покрова негасимый свет
 прольется — две души воскреснут.
 О Непорочная Невеста,
 Ты помоги земной любви,
 раскинь покров лучей небесных,
 венчание благослови.

 Когда лютой бездны ножи остры,
 жизнь не раз берет на излом.
 Да пребудут с нами три сестры —
 Вера, Надежда, Любовь.
 Имена их просты. Они нас берегут,
 избавляя от вражьих оков.
 В тяжкий день сердца наши обретут
 Веру, Надежду, Любовь.
 Над обрывом шли,
 а они спасли —
 Вера, Надежда, Любовь.

 Господь небесные угодья —
 дни года светлые — делил.
 К Его престолу грозовому
 сходились все Его святые,
 все мученики-терпеливцы,
 целители, иконописцы,
 и каждый праздник получал.
 Пришел Касьян, стяжавший горе,
 слова такие говорил:
 «Держусь, держусь за жизнь — зубами,
 как волк, стрельбою окруженный,
 к своей отчаянной молитве
 не подпуская никого.
 Добро твори поосторожней:
 иные тут же обернутся
 и бросят злобный черный камень,
 и плюнут в душу, как в родник.
 На этой каменной дороге
 так много раз я больно падал,
 теперь я злее и умней.»
 На это Бог ему ответил:
 «За то, что вера в твоем сердце
 с озлобленностью пополам,
 тебе надел остался малый —
 тебе смешной денек короткий
 один в четыре года дам».

 Горбятся бревенчатые избы,
 как на просторной паперти калеки.
 Благодати солнечная риза
 оберегает Божии деревни.
 На большак с зарей выходят трое —
 Сын, Отец и Дух Животворящий.
 Устланы приветливые сени
 зверобоем, богородской травкой,
 дикой мятой, клевером душистым —
 хмельный запах растревожил душу.
 И взирают ласково иконы,
 окруженные венцом зеленым.
 Светят грозди зреющей рябины,
 будто капельки пречистой крови.
 Нынче сам Господь идет по селам,
 опирается на звездный посох,
 не приминает травок придорожных,
 и заходит во дворы людские —
 то ли добрым странником убогим,
 то ли Духом ясным и незримым.

 Огонь сорвался с неба грозного
 и рыжей тенью замер на плечах.
 «Идите по больной земле, апостолы,
 свет правды зажигайте в городах.
 Удобные мишени сотворенные —
 тем легче целить, чем душа твоя светлей.
 Но Божьей силой будете спасенные
 и невредимые под злобой стрел.
 Не повредит ни пуля вам, ни яд,
 ни лезвие ножа — по рукоять.
 А только липкая, как яд змеиный, клевета —
 псам-палачам не заградить уста.
 Они призвать погибели не смели,
 хоть восемь пуль вонзят в живое тело,
 не побежденное лукавой
 в вино подмешанной отравой.
 Так стало и так будет в век любой,
 когда придет в людские города
 Избранник Мой.»
 Огонь сорвался с неба грозного
 и рыжей тенью замер на плечах.
 Идите по больной земле, апостолы,
 свет правды зажигайте в городах.

 Поминальный день — совесть живых.
 Холм как в слезах, в цветах полевых.
 Забери меня к себе, забери,
 в свой пресветлый край позови.
 Мертвых нет перед Богом,
 камень отвален от гроба.
 Береги, Господи, в Царстве Твоем
 тех, кого мы не сумели сберечь…

 Многоскорбная Матерь,
 зажги нам лучину во мраке,
 зажигаешь созвездья терпеливой и щедрой рукой.
 Беды душу мне рвут, как цепные собаки.
 Пусть две чистых слезинки упадут пред Тобой.
 Всем, кто предан на гибель, кто в бездне, в остроге,
 чьи обуглились судьбы, покаянья не зная,
 Ты поможешь, и выведешь к светлой дороге,
 матерински любя и прощая.

 Запеклись губы молчанием,
 позабывшие бессильное слово,
 выплакала глаза-жемчужины
 в океан горя людского.
 Терпеливая Матерь земная,
 Божьей силы хрупкий причал,
 чистым светом боли сгорает,
 как темного воска свеча.