Сергей Аман - Сирень под пеплом
Хруста он не услышал, да и не помнит ничего. Это со стороны было видно, как влетевший с коротким треском в низенький заборчик велосипед остается стоять в нем как вкопанный, а продолжающий движение маленький мужичонка выкручивает в воздухе сальто, во время которого с коротких его ног отправляются в свой полет черные кирзовые ботинки, и траектории человека и его принадлежностей расходятся. Человек по дуге приземляется на завалинку, только не мягким местом, а твердым, то бишь головой, а прямолетящие ботинки со звоном рассыпают стекла низкого окна. Лицо пожилой женщины, испуганно вскрикнувшей в глубине комнаты, а затем боязливо выглянувшей в пустую раму и охнувшей, исчезает, а через несколько мгновений вся ее дородная фигура выплывает из дверного проема с непонятно к кому обращенным: "Что ж это такое, а? Что ж это такое?"
Она еще не определилась, какую линию поведения ей выбрать. Да и как тут определиться? Сначала она думала, что это пацанята-бесенята окна побили, но почему не камнями, а ботинками?! Выглянув в оконную створку, вдруг увидела самостоящий посреди ее забора велосипед, а выйдя - видит у себя в палисаднике завалившегося у завалинки босого мужика без признаков жизни.
Впрочем, признаки эти обозначились. Мужик приподнял голову, и она увидела мутные бессмысленные глаза. "Алкаш!" - поняла беззащитная женщина, скромно превосходившая наглого разбойника ростом раза в полтора, и закричала неожиданно окрепшим звучным голосом:"Алексей! Алешенька, сынок!" И тот появился, выйдя с заднего двора и сразу перекрыв ближайшую перспективу как в плане пейзажа, так и в планах безмятежного возвращения гражданина Юрьева домой. Бил он Мишку недолго, но сильно, а за причиненный моральный и материальный ущерб сдернул с руки, не найдя в карманах брюк ничего, кроме грязного скомканного платка, браслет с "командирскими" часами.
Подняв за пояс штанов, он легко перекинул свесившееся скобкой тело Мишки за штакетник и зло пнул вслед ему исковерканный велосипед, уже не представляющий никакой матценности и при этом нагло рвущийся на его территорию. Тот вылетел, жалобно звякнув деталями, и накрыл, завалившись, лежащего на проезжей части человека. Преданный земле снова поднял голову и посмотрел на мир мутными, ничего не понимающими глазами.
Прояснялись они по мере того, как к Мишке возвращалась осмысленная жизнедеятельность, как-то: сначала, двинувшись, он ощутил на себе металлический остов двухколесного аппарата. Кое-как, боком, выползя из-под него, он встал на четвереньки и попытался вздохнуть полной грудью. Жизнеутверждение отозвалось болью в нескольких местах, но не прервало процесса окончательно. Он привстал на колени, потер себе ребра и тяжело поднялся на ноги. Оглядевшись, он снова пал на колени и стал собирать разбросанные луковицы цветов в карманы брюк. Несколько перелетевших за заборчик животворных шариков он исподлобья отыскал взглядом, но лезть за ними не стал, а приподнял велосипед и, прильнув к рулю, шаркающей походкой двинулся прочь.
Переднее - свернувшееся в "восьмерку" - колесо терлось шиною о вилку, издавая тоскливый звук "ша-шо, ша-шо". "За что?" - вдруг высеклось, как искра, в его мозгу. Он посмотрел на часы, будто ища там ответа, и понял, что их нет. И тут глаза его прояснились окончательно, промытые нежданно брызнувшими слезами. "За что? За что?" - колотилась в его голове недооформленная мысль.
Кого он спрашивал? Роптал ли на судьбу? Взывал ли к Богу? Но эта мысль его толкала всю дорогу, мгновенно приливая со слезой. Не сознавая как, дошел домой, умыл лицо и сел за стол, смотря перед собой. В шкафу настенном за спиной стояла водка. Достав ее и вспомнив о селедке, что в холодильнике томилась с выходных, он потянулся к дверце и... затих. В нелепой позе дрогнувшей рукой нащупал он в карманах брюк своих шары ирисов. Выпутав из них, он разложил их на столе. Стакан налив, он, придержав дыхание, глотнул, секунду ждал, потом осел на стул. Когда прожгло, он луковицу взял, куснул зубами вялый бок и зажевал.
Ирисов корень пресен был на вкус, но терпковат чуток. Смородиновый куст, что одиноко рос под кухонным окном, глядел на Мишку. Деревянный дом, когда-то крытый кровельным листом железным, все грозил перстом печной трубы бесчувственному небу. Луна уже стояла в облаках, глядела вслед утопнувшему солнцу, чей свет еще вливался по оконцам, но гас и чах. А за окном впотьмах метался Мишка с корнем ириса в руках.
И водка уже допита была, и темь уже пласталась у стола, а не брала хмельная сила, не брала. И было ему муторно и горько. И горечь водки подливала к горлу, не растекаясь нутряным теплом. В передней шел к кровати, а потом бежал на кухню. Страх стоял колом, но страх не смерти - ужаса и чуда. Откуда это выросло, откуда? И будто грудь разорвало при том...
В конце концов он за перегородкой, что в их передней отделяла спальню, сморенный то ли страхом, то ли водкой уснул. Иль это так ему казалось? Но вдруг как от толчка он пробудился, и сила страшная в него влилась. В окно глядел огромный желтый глаз Луны. Он, не перекрестясь, смотрел и видел: там свилось клубком все, что разрозненно чернело на Луне, и стало черным и недремлющим зрачком - и придавило Мишку на Земле. Он, задыхаясь, глаз не закрывал, но видел ли то, что творилось, или знал о том каким-то потайным чутьем, неведомо. Пылающим пятном зрачок кипел: и брызгал чернотой, и разрастался черною дырой. И наконец все двинулось кругом. Пол на мгновенье оказался потолком - и Мишка выпал наверх, а потом вновь оказался на кровати. Лег ничком. Но все уже летело кверху дном - Земля и Небо, и меж ними дом, в котором прозревает человек, давно уже лежащий вниз лицом.
Вот что он видит. Светом черноты на черном небе обозначились черты той, с кем сейчас он говорит на "ты". Она летит с небесной высоты. Она летит и светится, почти как черный ангел. Ангел во плоти. И черный дом - конец ее пути.
Когда она касается земли, свеченье гаснет. Женщина в ночи в одежде черной с черными очами идет неслышными и быстрыми шагами к родным воротам. Мишка ее ждет. Она подходит и на кнопку жмет. И свет звонка распахивает мрак! Звонок из прошлого иль будущего знак? Но кто ему теперь расскажет? Как?
26 октября 2001
Об авторе
Сергей Аман (Сергей Аманович Хуммедов) – член Союза писателей Москвы с 1997 года. Родился в 1957 году в Туркмении. Там учился в школе и железнодорожном училище. Потом поступил в Ленинградский институт инженеров железнодорожного транспорта. Учась там, попал в театральную студию Владимира Малыщицкого. Через два года все бросил и ушел служить в армию. Отслужив, поступил в Московский государственный университет. Окончил в 1985 году факультет журналистики МГУ. В газете «Московский Комсомолец» проработал одиннадцать лет. Работал на радио, в газетах, на телевидении. Кроме прозы есть стихи и песни.
Ссылки на песни (исполняет автор):
1. Окольцованные: http://sergeiaman.narod.ru/pesni/01.mp3
2. Журавлик: http://sergeiaman.narod.ru/pesni/02.mp3
3. Снегоход: http://sergeiaman.narod.ru/pesni/03.mp3
4. Ушла: http://sergeiaman.narod.ru/pesni/04.mp3
5. Ветер странствий: http://sergeiaman.narod.ru/pesni/05.mp3
6. Снова осень: http://sergeiaman.narod.ru/pesni/06.mp3
7. Уходя, гасите свет: http://sergeiaman.narod.ru/pesni/07.mp3
8. Случай: http://sergeiaman.narod.ru/pesni/08.mp3
9. Стирающая женщина: http://sergeiaman.narod.ru/pesni/09.mp3
10. Колыбельная для моего сына: http://sergeiaman.narod.ru/pesni/10.mp3
11. Романс алкоголиков: http://sergeiaman.narod.ru/pesni/11.mp3
12. Романс про летающих пролетариев: http://sergeiaman.narod.ru/pesni/12.mp3
13. Воздушный поцелуй: http://sergeiaman.narod.ru/pesni/13.mp3
14. Встреча: http://sergeiaman.narod.ru/pesni/14.mp3
15. В садах судьбы: http://sergeiaman.narod.ru/pesni/15.mp3
16. Жажда: http://sergeiaman.narod.ru/pesni/16.mp3
###
