Григ Нурдаль - Я жил в суровый век
И вдруг Рэймон приникает лицом к земле.
«Он нас заметил», — думает он.
Часовой обернулся и пристально смотрит в их направлении.
— Сейчас выстрелит, подлец! — прохрипел Виктор.
Рэймон внезапно видит перед собой своего сынишку и жену — они будут ждать его сегодня вечером. Потом перед ним встают мать, отец, друзья, отдельные картины жизни и всё то, что он считал в ней самым главным. Вот движется толпа… А для него всё кончено. Его череп разлетится сейчас, как яичная скорлупа. Он ничего не будет слышать. Ровно ничего. А этот кузнечик, тут, рядом с ним, этот кузнечик не умрёт. Он слышит тиканье часов на руке. Сколько осталось секунд? Во рту у него — вкус земли. Только не двигаться. Не двигаться…
Всё-таки надо взглянуть, даже если увидишь смерть. Теперь он готов.
Медленно; очень медленно Рэймон поднимает глаза. Часовой всё смотрит. Вот он идёт.
— Дадим ему подойти, Виктор. Сделаем вид, будто спим, и, если он не выстрелит, кинемся на него, когда он подойдёт вплотную. Ты слышишь меня?
— Да.
Часовой наклоняется и что-то подбирает с земли.
Ещё мгновение.
Часовой уходит снова за мачту.
Лица обоих проясняются.
— Теперь уж бояться нечего!
* * *— Тут нас не видно.
Рэймон оборачивается к товарищу, которым как раз добрался до подножия мачты. Виктор весь в траве и листьях, лицо у него в поту.
Основание мачты — бетонный параллелепипед, примерно четыре метра на пять, высотой сантиметров сорок. Мачта покоится на четырёх железных плитах, каждая из её сторон равна приблизительно двум метрам. Её устои кончаются большими металлическими рёбрами, которые соединены между собой перекладинами. Рэймон и Виктор сидят на корточках позади этой громады с восточной её стороны и сейчас не могут быть видны часовым.
— Три часа две минуты, — говорит Рэймон. — От опушки мы добрались сюда всего за семнадцать минут — даже удивительно. Часовые сменяются. В худшем случае наш должен смениться в четыре. Значит, до тех пор мы должны закончить работу и вернуться в лес. Успеть можно.
Оба достают из карманов весь материал: восемь патронов взрывчатки, четыре запала, шесть капсюлей-детонаторов, детонирующий шнур, изоляционную ленту и осторожно раскладывают это на земле. Не теряя времени, Рэймон начинает разминать взрывчатку.
— А мне что делать? — спрашивает Виктор.
— Отложи в сторону два патрона и два запала для тросов, а из остальной взрывчатки приготовь четыре одинаковых шарика. Я посмотрю, как всё это разместить.
Говоря это, Рэймон уже растянулся во весь рост на цоколе и разглядывает сооружение. Устои имеют коленчатую форму. Придётся уложить взрывчатку на сгибах.
— У меня есть одна мысль, — говорит он, соскальзывая вниз.
— Какая?
— Мы взорвём всё это одним запалом. Отрежь четыре куска шнура и прикрепи их все к одному запалу. Концы шнура мы соединим с четырьмя устоями. А я заложу заряды.
— Погоди, я кое-что придумал, — говорит Виктор.
— Выкладывай поскорее.
— Можно положить два заряда прямо на основание, а два других — повыше, так, чтобы получился рычаг.
— Хорошая мысль, только укрепить их не так легко. Следи за часовым, я попробую это сделать.
Теперь они работают молча. Рэймон лежит под мачтой. Виктор подаёт ему всё, что тот просит.
Время дорого. Сейчас они ни о чём другом не думают. Но если часовой обернётся, если его внимание привлечёт серое пятно, которое движется между устоями, всё будет кончено.
Рэймон, кое-как маскируясь, уже заложил два первых заряда. С нижними всё в порядке, что касается верхних, их не удаётся прикрепить изоляционной лентой к железу, нагретому солнцем. А поза Рэймона очень неудобна. Он нервничает.
Виктор не сводит глаз с часового.
— Не получается, — говорит Рэймон, оборачиваясь к товарищу.
Он вытаскивает конец рубашки из брюк и, недолго думая, отрывает весь низ. Он рвёт материю на полоски шириной в три пальца.
— Так взрывчатка будет держаться. Дай-ка мне ещё кусок твоей рубашки.
Виктор беспрекословно выполняет это требование.
Рэймон возвращается на своё место и прилаживает второй заряд под устоем. Он работает, вытянув руки над головой, но всё же ему приходится приподнимать и туловище, что небезопасно. Теперь всё держится. Но что он так возится? Он никак не может закончить укладку шнура. Он как будто и не думает больше о маскировке. Он сошёл с ума!
Виктор грызёт ногти от нетерпения.
Он видит, как часовой сдвинулся с места. Часовой смотрит сюда. Сердце Виктора сжимается…
* * *Готово. Рэймон кончил. Он снова сидит на корточках за бетонным цоколем. Часовой ничего не заметил. Вся операция продолжалась меньше четверти часа.
— Ты не забыл снять предохранитель?
— Снял, — отвечает Виктор.
Теперь осталось только включить механизм.
Рэймон в третий раз, как ящерица, скользит по цоколю и зубами сдавливает верхнюю часть. Опасная игра. Бывает, что при этой операции происходит взрыв. Но Рэймон слишком занят своим делом, чтобы думать о такой возможности. Он снова возвращается к Виктору и сдавливает зубами две другие палочки.
— Так они начнут действовать одновременно, — говорит он.
Он знает, что таким образом он высвобождает внутри запала кислоту, которая проест маленький крючок, и через шесть часов ударник сделает своё дело.
— Засеки время, Виктор!
— Ровно три часа двадцать две минуты.
— Надо было предупредить наших, чтобы они включили на то же время. Ты их видишь?
— Нет.
— Ну, всё разно. Большой разницы во времени не может быть, и вовсе не так плохо, если взрывы произойдут с разницей в несколько минут. Теперь надо подобраться к тросам.
— Какие же из них мы взорвём? Рэймон ещё раз чешет затылок.
— Вот что, — говорит он через секунду. — У нас только два запала, но тросы соединены по четыре одной и той же муфтой и можно взорвать сразу все четыре. Я предлагаю взорвать те, которые несут наибольшую нагрузку, то есть самые верхние, значит, надо взорвать муфты, к которым прикреплены именно они. А эти муфты находятся с краю, у третьего бетонного крепления.
— Можно взорвать те две, что напротив нас, — подсказывает Виктор, — они дальше всего от часовых.
— Не согласен. Одна из них, левая, находится ближе к центру территории, и хотя мы будем дальше от часовых, зато нас смогут увидеть сразу двое. Ты пойдёшь к правой муфте. А я — к той, что напротив твоей, на южной стороне.
— Но ты приблизишься к часовому!
— Другого выхода, мой друг, нет! Бери свои пожитки. Когда кончишь, добирайся до опушки кратчайшим путём. Я доберусь самостоятельно. А потом встретимся — пойдём друг другу навстречу.
Торопясь закончить дело, они ползут в разных направлениях.
Но они устали и движутся медленнее, чем вначале. Опасность удвоилась: теперь на открытом месте — два ползущих тела. Кроме того, часовой прежде был перед ними, теперь же Виктор повернулся к нему спиной, а Рэймон продвигается по диагонали.
Рэймон не в состоянии не думать об опасности. А тросы ещё далеко.
— Achtung!
Этот крик раздался внезапно, совсем близко, позади, Рэймон дополз уже до первого бетонного крепления, он прижался к земле, вытянув руки.
— Achtung! — повторяет другой голос с другой стороны.
— Achtung! — раздаётся где-то вдалеке. И тишина.
Три часа тридцать минут.
Очевидно, перекличка часовых. Смена? Обход?
Рэймон снова ползёт.
Второе крепление. Нет, надо ползти дальше. Он ползёт и поворачивает голову вбок, чтобы видеть часового. Он обессилел.
Тросы! Где тросы? Вот, совсем близко. Смотрите, пожалуйста, яма! Повезло, он будет работать в укрытии. Не торопясь, он изоляционной лентой прикрепляет взрывчатку к муфте. Капсюль-детонатор вделан в запал. Он всовывает его в липкую массу и обёртывает всё это изоляционной лентой. Для большей верности он сверху повязывает последний кусок рубашки. Всё. Заряд не упадёт. Рэймону хочется вскочить и добежать до леса.
Справа от него — он скорее догадывается, чем видит, — фигура Виктора, который извивается на земле, как червяк.
Рэймон уползает, на этот раз повернувшись к часовому спиной.
Только пятьдесят метров, и он спасён! Но какой это длинный путь!
По мере того как он приближается к месту, поросшему высокой травой, его беспокойство растёт. Было бы так глупо попасться сейчас!
Всего двадцать метров.
Он больше не видит Виктора. Он видит только неподвижные папоротники прямо перед собой. Он больше не хочет смотреть назад. Кажется, что путь идёт в гору. Ещё пять метров, три метра… Измученный Рэймон дышит всё прерывистее. Это, должно быть, производит адский шум.
«А что, если я обернусь и увижу перед собой немца с автоматом? — думает он. — Впрочем, я услышал бы шаги. Нет, не услышал бы! Я сам произвожу слишком большой шум. Будь что будет».
