Алексей Цветков - Имена любви

от жидов журавлей соловьев от слоних
даже с помощью памятных мет и записок
больше в сумерках не различаю своих
каждый встречный чужой независимо близок

почему чем короче дорога вперед
тем любимей любой уголок и пригорок
потому что навстречу кто слаб и умрет
но покуда живой одинаково дорог

эти уши и шкуры не шьют на заказ
и собаки с опаской к соседскому лаю
если ненависть тоже была про запас
то в пути порастряс и жалеть не желаю

от турецкого юга до шведской невы
где веками с собой репетируем войны
испокон мы неласковы к тем кто не мы
благо сами собой так спасибо довольны

я из беглых присяжных кто к бесам судью
снарядил и не дворня ревнивому богу
этих всех кого сослепу скопом люблю
все равно разлюбить не успею к отбою

до сих пор над погостами каждой страны
наши сумерки врозь но луны прибывает
где лежат одинаковой жизни слои
доброй ночи свои а чужих не бывает

знаешь давай убежим в макао в рио
эта нужда и служба такая проза
будем я бык а ты белоснежка ио
или наоборот я вред ты польза
или вообще не будем никто на свете
из пустоты не выпятить сочетаний
телу навязло висеть бельем на скелете
фикция слова не больше чем прочерк тайный
ты например пространство я время что ли
все что останется если сомкнутся шторы

знаешь давай никогда друг друга не встретим
от исполненья желаний в мускулах вялость
кто остается может и жил за этим
чтобы гадать по кому всегда тосковалось
в рио в макао выбраться порознь разве
в жизни животных уйма живых картинок
дачный участок можно вскопать на клязьме
с силами зла за судьбу вступить в поединок
раз ты заглазно веришь в меня хромого
мне все равно что ты может быть корова

поздно сгустившимся норовить не рождаться
раз не спросили кто в ноздри вдевали кольца
тысячам вовсе участи не дождаться
от громовержца с огнивом молотобойца
если меня на земле никогда не станет
новый возникнет в сызрани или ницце
или кто книгу значений за нас листает
с воплем ослепнет на самой пустой странице
точен двоичный код орел или решка
да или нет никогда не грусти белоснежка

что-то жить с утра неповадно телу
в пустоте стекла
если взять стакан и хуяк об стену
устоит стена

как у нас припас алый труп на рее
винегрет к столу
может вслед придут кто меня добрее
и сожгут страну

а пока над ней перезвон бокалов
морды в оливье
с днем варенья свет пистолет макаров
в золотом кремле

но за гробом зебры до звезд саванна
словно в детском сне
только слов во рту до свиданья анна
и другие все

наливаются листья последним зеленым огнем
словно спазмы земли серебрятся овраги кромешно
в стекла к вечеру бражник и смертная метка на нем
так кончается лето и больше не надо конечно

напоследок пока под стопой мостовые теплы
все никак перед сумраком не наиграются дети
а в недолгих домах что за мы притаились в тени
и вверху перелетные клином крикливые эти

лягут долго ли коротко ли на траву холода
все равнины ровней и продрогшие горы покатей
согревало внутри сколько совесть была молода
но свело поясницу и вот не слезает с полатей

видно бронзовый наш закатился и следом стальной
так сподручнее крючьями к берегу души нагие
и в последнее лето над приговоренной страной
только бурые лопасти сфинкса а мы никакие

это тифона критские птицы в гортанном дыму
отогнать бы однако да правды во рту ни глоточка
а какие и кто мы по списку ответим тому
кто дохнет февралем и кому эта бабочка дочка

когда-нибудь пришла и встала у окна
к присутствию спиной а в небесах чертила
всю синеву и траекторию орла
я очинял перо и разводил чернила

мир вечерел квазары падали в подол
пускай бы вымысел удачен был у бога
так подмывало петь но видимо потом
когда прокашляться после ее ухода

хотелось что судьба отсюда не беда
сквозь трепет изнутри где близко плоть слепая
я постигал с трудом кто у меня была
пришла и у окна когда-нибудь стояла

навек и светится что никогда прошло
как у себя в ласко в большой бизоньей шкуре
вся радость на стене лазурное пятно
где кажется умри и будешь жив не хуже

сойдя по паспорту в неброскую страну
в окрестность скромную москвы или саранска
припоминаешь как однажды жил в раю
и голос пробовал так сипло но старался

среди лучей космических комет
порой возможны голоса и лица
когда внезапной вечности момент
случается и начинает длиться

здесь хоть не существуй или умри
местами как в стекло скребется ноготь
вот времени пузырь и мы внутри
так подлинны что хочется потрогать

созвездия по контуру толпой
нежна душа из межпланетной пыли
как хорошо что это мы с тобой
красивые как будто правда были

за вычетом тех незаметных лет
ночь бесконечна и не тлеет пепел
как жаль что никого снаружи нет
кто подтвердил бы нас или проверил

глядишь назавтра в квантовом огне
взамен невразумительному раю
привыкнем сниться я тебе ты мне
где наяву нас не было ни разу

которое пока светили день
семь сумерек лежало на бетоне
внезапно вверх протягивает тень
подвижную и вмиг оно живое

подобраны все мысли и глаза
устройство приспособлено для детства
и кажется оно возможно я
аж подбежать и пристально вглядеться

отсюда в перелески и поля
не если предки дураки и дети
а нечто вертикальное пока
чье тело тень бегущая от тени

так жизнь короче года и версты
чем чаще мертв и тем себе не нравлюсь
недолго луч точнее навести
где воздух прост и выбрать верный ракурс

возникло вот и любит и дрожит
как подлинная дочь в ночном покое
уже не важно эллин или жид
оно живет и вечное какое

покуда вертится и крутится
то гнев определит то милость
кому какое что там трудится
следя чтоб не остановилось

всегда старается и движется
но раздается слово фальши
фита в наборе или ижица
и боязно что будет дальше

еще вчера такими храбрыми
на стогнах предстояли богу
а нынче словно воздух жабрами
предсмертную вдыхаем воду

как все-таки тесна вселенная
в заплатах звездного асбеста
такая местность здоровенная
а для себя так мало места

хотя бы небо но сожгли его
и в штопоре струится летчик
когда слепого и сопливого
судьба берет тебя на счетчик

всегда цветы и в камне профили
рождайся жить не слишком скоро
все будет как в финале оперы
но под водой и только соло

зима распрямит изнутри свитера и перчатки
там рук и локтей и согретых сердец отпечатки
вернее объемы под шероховатостью шерсти
фигуры декарта насквозь в снеговую подушку
созвездие жизненных форм возникающих вместе
сезонные зимние лица в надежде на дружбу

зима ниспадает и пышет как снежная домна
куда нам телесно друг с другом и вместе объемно
такие живые наощупь приветствуя встречных
внезапные ноги влагая в двуствольные ножны
а многие дети вообще в своих варежках вечных
и страх отступает раз дети на свете возможны

внутри под одеждой поэты и певчие музы
мы племя платона тетраэдров крепкие друзы
пространство протерто в локтях уступая старанью
и мы существуем сквозь стужу прекрасно и тесно
прижав идеальное тело углом или гранью
овечьим руном обведя заповедное место
покуда пурга расстилает огромные песни
какие мы твердые были и быстро исчезли