Илья Эренбург - Избранное

Я шел, я упал, я снова иду.
Слава труду!

Мы строим великие города.
Их рушит ветер, смерть, года.
Но мы снова строим, камень кладем на камень,
Шаг за шагом всходим к небесам,
И гудят над дальними полями
Красные кирпичные леса.
Мы зажигаем огни — их гасит ветер.
Мы песни слагаем — их забывают дети.
Ржавеет железо. Рассыпается камень.
В сердце нет воспоминаний.

Но если солнце отгорит навсегда,
Если помертвеет наша звезда,
Последний младенец на жаре сердца
                расплавит золото
И будет ковать на краткий век
Никому не нужное солнце.
Ибо не может живой человек
Опустить свой неистовый молот.

Города и слова умрут,
Истлеют в ночи века.
Слава тебе, нетленный труд,
Занесенная к небу рука!

Творец, исступленный работник,
Шесть дней клонился над глыбой света,
Высек горы, долы, рощи
И улыбчивого человека.
Кузнецы, раздувайте печи рдяные!
Пахарь, звездное семя бросай!
Мы из ночи высечем новых Адамов,
В сердцах насадим зеленый рай.

Розы печей расцветают, сталь безумная льется.
Работай! Работай!
Еще кровь земли не остыла
В черных чугунных жилах.
Стучат машины, дышат шахты разверстые —
Еще трепещет земное сердце,
Трудись, рабочий!
Пусть видят звезды холодные,
Как плещут в надмирные ночи
Пожары твоих заводов.

Селянин, идет весна.
Ждет тебя на ложе сонная жена.
Да размягчит ее суровую плоть
Твой труд и твоя любовь!
Припади к ней, лобзая, истоми ее острым плугом.
Глубже кинь в нее семя чудное.
Понесет она. На солнце грея дивное чрево,
Родит зеленые цветущие посевы.

Собери хлеба. Пусть гуляет твой серп.
Пусть она лежит нагая и немая, как смерть.
Вновь придет весна,
Разметавшись, тебя призовет она.
Иди же поступью мощной, не ведая страха,
Вечный пахарь!
Пусть вражьи рати, саранча великая,
Недозревшие нивы вытопчут, —
Трудись, ибо одна жена и одна мать,
Ибо земля не устанет рожать,
Ибо ты, разрывая сухую землю,
Засевая нивы бесплодные,
Постигаешь тайники вселенной,
Мира темную утробу.

Ты, поэт, трудись и пой!
Твои думы — огненные пчелы,
Из мирской души, немой и слепой,
Они высасывают звонкое золото.
Надо столько мук и тоски,
Столько страдной работы,
Чтобы вырвать из сердец людских
Эти песни легкие и беззаботные.
Работай, камень дроби,
Броди среди будней унылых,
Пока не отыщешь в глуби
Слов златоносные жилы.
Каждый стих — это светлый гонец
В века, в миры, от сердца к сердцу, —
Смертное сердце горит на быстром огне,
Но в песне оно бессмертно.

Звонкий голос — как ветер в поле,
Тяжкий пот — как роса в небесном саду,
И как розы — жесткие мозоли.
Слава, слава труду!
Ныне правит миром смерть. Конец! Конец!
Но мы не уйдем, не уступим,
Жарче раздуем мехами пламя сердец,
Над землей распластаем окровавленные руки.
Будем строить, сеять и петь, —
Человек не может умереть!
Всколосись, любовь, на пожарищах злобы!
Умирая, работаем мы.
Мы в работе Творцу подобны,
Отделившему свет от тьмы.
Никогда не сможет остановиться
Наша сумасшедшая земля…
За работу! Мы впишем новую страницу
В древнюю книгу Бытия.

Не уйти нам от теплой плоти,
От нашей тяжкой земли.
Кто уйдет — всё равно вернется,
Только ноги будут в пыли.
Кружись вкруг себя, холодеющий шар,
Мастери игрушку, новый Икар,
Слепцы, пролагайте по небу пути, —
Всё равно никуда не уйти.
Огнь Прометея, Марсия песни,
Всё, чем дерзкое сердце живет, —
Только круженье на месте,
Темный водоворот.
Ошибиться и то нельзя —
У земли ведь своя стезя,
И в чужие миры, что за этим путем,
Не прольется она золотым дождем.
Сердце, и что твой бунт?
Выполни молча оброк —
Господь закружил среди звезд и лун
Еще один малый волчок.
Будь же гордым, умей не заметить,
Не убегай от любви,
Эти святые цепи
Трижды благослови.
Кружись и пой за годом год,
Как мудрый каторжник поет,
Припав к печальному окну,
Свою острожную весну.

Ветер летит и стенает.
Только ветер. Слышишь — пора.
Отрекаюсь, трижды отрекаюсь
От всего, чем я жил вчера.
От того, кто мнился в земной пустыне,
В легких сквозил облаках,
От того, чье одно только имя
Врачевало сны и века.
Это не трепет воскрылий архангела,
Не господь Саваоф гремит—
Это плачет земля многопамятная
Над своими лихими детьми.
Сон отснился. Взыграло жестокое утро,
Души пустыри оголя.
О, как небо чуждо и пусто,
Как черна родная земля!
Вот мы сами паства и пастырь,
Только земля нам осталась —
На ней ведь любить, рожать, умирать,
Трудным плугом, а после могильным заступом
Ее черную грудь взрезать.
Золотые взломаны двери,
С тайны снята печать,
Принимаю твой крест, безверье,
Чтобы снова и снова алкать.
Припадаю, лобзаю черную землю.
О, как кратки часы бытия!
Мать моя, светлая, бренная,
Ты моя, ты моя, ты моя!

Из желтой глины, из праха, из пыли
Я его вылепил.
Я создал его по своему подобию,
Плоть и кровь ему дал.
Я сделал ему короткие ноги,
Чтоб, земной, он крепко на земле стоял.
Я вручил ему меч возмездия и славы,
Чтобы он разил меня,
И сам его тем мечом окровавил,
Чтобы он походил на меня.
Я дал ему имя бренное,
Заставил его резвиться средь наших жасминов
                и роз,
И, чтоб мне презирать мою землю,
Я его на небо вознес.
И, чтоб был он как слепой и безумный,
Чтоб огонь вовек не погас в аду —
Я припал к нему и в мокрую глину вдунул
Мой бушующий смутный дух.
А потом, взыграв, будто зверь веселый,
Молод, темен и слеп,
Высоко я занес мой торжественный молот
И землю отдал земле.
……………………………….
Господа нет, а звери рычат,
Леса шумят.
В гробике розовом
Земле предают младенца,
И сыплются мертвые звезды,
Светлые, тленные.
Есть ветер,
И листьев трепет,
И шорох, и шелест,
И всхлип метели,
И моря рокот, ропот, волн топот,
И громы.
И легкий прерывистый шепот
Влюбленных.
Есть только круженье, смятенье, вращенье,
В дикой и темной алчбе
Есть только время
И бег.

Боролись с ветром, ослабли,
Пали, над нами поет непогода.
Ныне выходит наш страшный корабль
В незнакомые черные воды.
Руль брось, рулевой! Старых карт не пытай,
Сигнальных огней не ищи вдали,
Но отвернись и морю отдай
Ладанку с горстью былой земли.
Не время роптать и молиться,
Диких светил никто не поймет,
Мудрец не ответит, и тихий святитель
Не осветит этих вод.
Кого оплакивают гаснущие звезды?
Кого встречает волн рассветный хор?
Какое солнце будет сыпать смерть и розы
На новый человеческий шатер?
Благословите, братья, ночь незнанья,
Нерадостную и суровую весну,
Настанет час — мы смертным потом и слезами
Смягчим земли жестокой целину.
И правнуки, резвясь в тени дубравы,
Припомнят ночь, корабль и нас впереди,
Скрестивших руки на груди,
Глядящих на восток кровавый.