Виктор Степанычев - Отель «Ambassador»
Обзор книги Виктор Степанычев - Отель «Ambassador»
Виктор Степанычев
Отель «Ambassador»
Он умер в то время, в которое жил.
Пауло Коэльо, эпитафия на собственную надгробную плитуСкоро ли свежий снег?
У всех ожиданье на лицах…
Вдруг зимней молнии блеск!
Басё, японский поэт XVII века, хоккуЧасть первая. Особое поручение
Глава 1. Забытый знакомый
Служебная белая «Волга», выжимая все возможные лошадиные силы из роверовского двигателя, летела в туче брызг по мокрой подмосковной трассе. Унылый пейзаж замученного затяжными дождями раннего ноября за стеклами автомобиля настроения Веклемишеву не прибавлял, хотя и причин для расстройства, в общем-то, не было. Ну, выдернули срочно в командировку, так не в первый и не в последний раз подобное случается. Правда, повод для столь поспешного отъезда был не совсем ординарный, но и это не являлось чем-то необычным для Вадима. Человек он служивый, ко всему, считай, привычный.
Веклемишев на несколько минут заскочил домой, чтобы переодеться и покидать в дорожную сумку все необходимое для поездки в Чечню. Долго задерживаться там Вадим не собирался, не было для этого предпосылок, потому и багаж взял такой, что руки сильно не оттягивал. Несессер, пара носков, свитер, спортивный костюм и кроссовки – достаточный минимум на пару суток, которые Веклемишев планировал провести в неожиданно свалившейся на его голову поездке.
И сейчас в этой самой голове роились мысли о предстоящей встрече с человеком, которого он не видел несколько лет и, если честно признаться, не вспоминал все эти годы. Муса Дагаев был информатором Веклемишева во время его последней и, мягко говоря, неудачной командировки в Чечню. Именно с Дагаевым он должен был встретиться вечером на окраине горного села, но это тайное рандеву так и не состоялось. Жестокий и подлый удар по затылку прикладом «калашникова», который нанес пьяный солдат-контрактник, лишил Вадима памяти на долгие месяцы и отправил скитаться по неуютным российским просторам. Однако не пропал тогда беспамятный Веклемишев «в людях», смог сохранить себя и даже достиг немалых высот на профессиональной спортивной арене, куда его занесла нелегкая судьбинушка. А потом было долгое лечение, рутина в должности заместителя начальника Отдела по боевой подготовке, южноамериканский координационный центр по борьбе с терроризмом и, наконец, возвращение в родные пенаты. Но это дела прошедшие, а сейчас Веклемишева заботило совсем иное, правда, также явившееся из не такого уж и далекого прошлого.
Дагаев сотрудничал с Вадимом вовсе не из-за денег и не по идейным соображениям, а по причинам семейного характера, если так можно было назвать кровную месть. Муса был родом из Грозного, а его жена Белла являлась уроженкой Шатоя. Они познакомились во время учебы в грозненском университете. В восемьдесят пятом году сыграли свадьбу, и через пять лет у них было уже трое детей – две дочери и сын. Почти до середины девяностых Муса Дагаев трудился главным экономистом в нефтегазодобывающем управлении, а Белла преподавала английский язык в одной из грозненских школ.
Развал Советского Союза и дальнейшие известные социальные и экономические проблемы практически парализовали в республике если не жизнь, то уж экономику – точно. К девяносто четвертому году НГДУ «успешно» прекратило свою деятельность. Школы еще работали, однако заработную плату учителя не видели по году и более.
Семья экономиста и преподавателя английского языка лишилась средств к существованию. Только редкие случайные заработки Мусы и передачки продуктов из Шатоя от родителей жены позволяли им не умереть от голода. А тут еще и слухи о скорой войне…
Посоветовавшись, Дагаевы решили, что Белле с детьми лучше на время уехать из Грозного к отцу и матери. Огород и сад, домашний скот и птица, которые держали бывшие заместитель начальника райотдела милиции и секретарь районного суда могли без труда обеспечить сытое существование не только им самим, но и дочери, и ее детям. Муса не поехал в Шатой – не позволила гордость чеченского мужчины садиться на шею престарелым родителям жены. Он отправился на заработки в Подмосковье, где устроился в бригаду, возводившую коттеджи для новых богатых русских.
Зарабатывал новоиспеченный строитель неплохо, а главное – стабильно. Пару раз в год Дагаев приезжал в Чечню и пробирался с риском для жизни через блокпосты федералов и заставы боевиков в Шатой, чтобы повидаться с семьей и передать им деньги. Возвращаться в Грозный Дагаевым смысла не было. «Свободная Ичкерия» не избежала войны с федеральным центром, а проще – с Россией. Затяжные кровопролитные бои, которыми на деле обернулся «грачевский» петушиный наскок на Грозный, превратили город в груду развалин. Посетив в один из приездов свое жилье в чеченской столице, Муса нашел дом полуразрушенным, а квартиру – полностью разграбленной.
Стрельба не только по ночам, но и среди бела дня в Грозном стала делом обыденным. В Шатое жить было куда безопаснее и сытнее, хотя и эти края не минула горькая доля беспредела. Вот только бегство Дагаевых от большой войны не принесло им спокойствия, более того, обернулось страшным горем для Мусы. В декабре девяносто девятого года, в самый разгар «второй чеченской», в Шатое появился отряд арабских наемников под командованием полевого командира йеменца Абу Обад ас-Садиха, друга и соратника Хаттаба, непосредственного подчиненного руководителя известной на Ближнем Востоке террористической организации «Бригада Халед эль-Истамбули» шейха Тахера Махмуда эль-Моршеди. Наемники-арабы провели карательную «зачистку» Шатойского района. Были уничтожены десятки бывших работников советских исполнительных органов и милиции и их семьи. Не прошла беда и мимо дома отца и матери Беллы Дагаевой. Боевики ас-Садиха зашли ночью в село и вырезали несколько семейств. Арабы точно знали, в какой двор идти, списки жертв были заготовлены заранее. В них попали и родители жены Дагаева. Наемники не щадили ни взрослых, ни детей…
Муса узнал о случившемся только через четыре месяца, когда привез деньги, заработанные на стройке. Но его встретили лишь шесть скорбных холмиков прямо во дворе дома, где соседи похоронили семью Дагаева. Два дня и две ночи Муса пролежал на холодной апрельской земле у могил родных. Поднявшись на третьи сутки, черный от горя, Дагаев постучался в соседний дом и попросил поведать, что произошло черной декабрьской ночью. Молча выслушав рассказ, он не сказал ни слова, повернулся и ушел.
В Шатое Дагаев больше не появлялся. Один из амнистированных, вернувшийся домой участник незаконных вооруженных формирований, обмолвился, что встречался с Мусой в окружении Хаттаба, а потом прошел слух, что его видели в ливанском тренировочном лагере «Айн Хелук». Земляки, знавшие о трагедии семьи Дагаева, не верили, что он мог пойти на службу к арабам, но это было действительно так. Муса дал себе слово отомстить за смерть близких. Кровная месть для выпускника университета и главного экономиста НГДУ стала единственной целью его жизни.
Внедрившись в ряды боевиков, «одинокий волк» начал охотиться за ас-Садихом, которого считал главным виновником гибели своей семьи. Подобраться к нему, чтобы совершить задуманное, было делом нелегким: отряд йеменца воевал автономно, состоял из проверенных людей, и телохранители ни на шаг не отходили от своего командира. Но Муса не спешил и, шаг за шагом входя в доверие к руководителям чеченского сопротивления, все ближе подбирался к Абу Обаду ас-Садиху.
В боевых акциях боевиков Дагаев практически не участвовал.
Совершенно неожиданно оказалось востребованным экономическое образование Мусы. Не только операции против федеральных войск, но и финансовые дела полевых командиров требовали участия в них хороших специалистов, и еще можно было поспорить, что для них было важнее. Учет поступаемых средств от зарубежных и отечественных спонсоров и «добровольных пожертвователей», расходы на оружие, технику и продовольствие, оплата «труда» боевых отрядов, групп и рядовых боевиков, переводы денег на личные счета требовали профессионального подхода. Этим в основном и занимался Муса Дагаев в преддверии часа, когда он совершит справедливый суд над ас-Садихом.
Однако время ожидания совершения акта возмездия занимали не только дебетно-кредитные финансовые дела. Дагаев не упускал случая расправиться с наемниками-арабами, хладнокровно и целенаправленно уничтожая одного за другим. Цепь загадочных смертей прокатилась в среде боевиков-иностранцев. По большей части они имели вид естественной гибели: сорвался с обрыва, попал под каменную осыпь, свернул шею, выпрыгивая из кузова машины… Дагаев умело заметал следы, однако на очередном покушении, через год с небольшим после внедрения к боевикам, прокололся.
