Николай Рубцов - Я тебя целовал…

Над горной долиной – мерцанье,

Над горной долиной – светло.

Как всяких забот отрицанье,

В долине почило село.

Тюльпаны, тюльпаны, тюльпаны…

Не здесь ли разбойник морской

Мечтал залечить свои раны,

Измученный парусом рваным,

Разбоем своим и тоской?

Я видел суровые страны,

Я видел крушенье и смерть,

Слагал я стихи и романы,

Не знал я, где эти тюльпаны,

Давно бы решил посмотреть!

В мерцающей этой долине

Над пенистой горной рекой,

На черной, над вербами, глине

Забыл я, что я на чужбине,

В душе тишина и покой…

И только, когда вспоминаю

Тот край, где родился и рос,

Желаю я этому краю,

Чтоб было побольше берез…

Шантаренкову

Зима глухая бродит по дорогам,

И вьюга злая жалобно скулит…

Я ухожу до времени и срока,

Как мне судьба постылая велит.

И я скажу: в суровую минуту

Не так легко без друга обойтись,

Тебя, как тень, преследует повсюду

Шальной недуг, куда ни оглянись!

Но если друг при первом испытаньи

Вдруг изменяет совести своей,

О нем дурную память в ожиданьи

Грядущих дней безжалостно разбей!

Забудь о том, как шляясь от безделья,

Когда-то вы бывали заодно,

Как не однажды вы до одуренья

Глушили вместе водку и вино!

И пусть он склонен был великодушно

Простить тебе обиду и пустяк,

И пусть вы жили весело и дружно,

Деля последний, может быть, пятак!

Что пользы в том?

Забудь о нем, однако:

Такого друга разве не найдешь

В любом другом, который не собака,

И на нее покуда не похож?

Уж сколько лет слоняюсь по планете!

И до сих пор мне пристанища нет…

Есть в этом мире страшные приметы,

Но нет такой печальнее примет!

Вокруг меня ничто не различимо,

И путь укрыт от взора моего,

Иду, бреду туманами седыми,

Не знаю сам, куда и для чего?

В лицо невзгодам гордою улыбкой

Ужели мне смеяться целый век?

Ужели я, рожденный по ошибке,

Не идиот, не гад, не человек?

Иль нам унынью рано предаваться,

На все запас терпения иметь?

Пройти сквозь бури, грозы, чтоб

назваться

Среди других глупцом и… умереть?

Когда ж до слез, до боли надоели,

Заботы все забвению предать?

И слушать птиц заливистые трели

И с безнадежной грустью вспоминать?

И вспомню я…

полярною зимою

Как ночь была темна и холодна!

Казалось, в мире этом под луною

Она губить все чувства рождена!

Как за окном скулил, не умолкая,

Бездомный ветер, шляясь над землей,

Ему щенки вторили, подвывая, —

И все в один сливалось жуткий вой!

Как, надрываясь, плакала гармошка,

И, сквозь кошмар в ночной врываясь час,

Как где-то дико грохали сапожки —

Под вой гармошки русский перепляс.

Хотелось мне забыть про все с досады

И плюнуть в ночь, глухую, как тайга!

Глушить бы водку! Пить бы до упаду!

Бродить бы день и ночь у кабака!

Бродить и петь про тонкую рябину,

Чтоб голос мой услышала она:

Ты не одна томишься на чужбине

И одинокой быть обречена!..

Я ухожу от мирных этих келий,

Где все так глупо прожито и зря,

Где над душой, как камень, тяготели

Тоска, и лень, и злоба, и хандра!

Я ухожу от зав. учебной частью,

От злых и строгих бобыревских глаз

Какое вдруг неслыханное счастье

Доставил мне прощальный этот час!

Я ухожу и вспомню на досуге,

Как я в гостях у Глущенко страдал,

Мой взгляд являл отчаянье и муку,

И, Боже, что он только не являл!

Я ухожу, спешу… я удираю!

Что смех иных, чей жалок пересуд?

Судьбу мою я ветру доверяю,

И вместе с ним найду себе приют!

Когда-нибудь из памяти сотрется,

Что прежде было символом греха,

И что отныне попросту зовется

Обыкновенным словом: чепуха!

Прощай, прощай, цветущий край —

Полярные просторы!

И по весне благоухай,

Красой божественной ласкай

Приветливые взоры!

Ты на страницах всех газет

И летом и зимою

Встречаешь утренний рассвет,

В цвета Италии одет,

Являясь тем, кого здесь нет,

Чудесною мечтою!

До Волги, матушки-реки,

Твоя катилась слава!

И есть на свете дураки:

Статьям газетным вопреки,

Отведали отравы!

И я туда же поспешил,

Чужому внемля следу..

И вдруг тебя я невзлюбил!

Шальной недуг меня скрутил,

Отпраздновав победу!

Прощай, прощай, полярный край!

Ругать тебя не смею.

И пусть бы был ты божий рай,

Но вой волков, собачий лай

Куда, по мне, милее!

Прощайте вы, с кем я делил

И время, и заботы,

С кем безнадежно я грустил,

Когда учитель в класс входил

Угрюмым бегемотом!

(Хотя признаюсь без помех:

Таким определеньем

Я не хочу поднять на смех,

Забыв про совесть, даже тех,

Кто в этом – исключенье!)

А впрочем, стану ль говорить

С начала и обратно?

Осталось мне благословить

На подвиг вас, на ратный!

Живите вы и не скучайте, —

Иначе – грех!

Любому встречному желайте

Иметь успех!

К желанной цели поспешите!

Как злую тень

К чертям на кладбище гоните

Тоску и лень!

На все четыре стороны земли

Как широко раскинулись угодья!

Как высоко над зыбким половодьем

Без остановки мчатся журавли!

Простор такой, что даже корабли

Могли бы плыть хоть к самому

Парижу!

Вот снова игры юности, любви

Я вижу здесь… Но прежних

не увижу…

И обступают бурную реку

Все те ж цветы… но девушки другие,

И говорить не надо им, какие

Мы знали дни на этом берегу.

Бегут себе, играя и дразня,

Я им кричу: – Куда же вы? Куда вы?

Взгляните ж вы, какие здесь купавы! —

Но разве кто послушает меня…

И влагой веяли пруды.

В окно закатывалось солнце,

Я с головой ушел в труды,

Уединившись за оконцем.

На них ложится тень ветвей.

Журчит вода, цветут ромашки,

И ветер дышит все живей,

Как жизнь полна! Иду в рубашке,

Летят со всех сторон земли!

На наши пастбища и воды

Как будто лебеди вдали

И так легки былые годы,

И снова в чистое оконце

Покоить скромные труды

Ко мне закатывалось солнце,

И влагой веяли пруды.

Тот город зеленый и тихий

Отрадно заброшен и глух,

Достойно, без лишней шумихи

Поет, как в деревне, петух,

Да вдруг прогрохочет повозка

По старым камням мостовой,

И снова – трава да березка,

Да дом отдыхающий твой…

Взгляну я во дворик зеленый —

И сразу порадуют взор

Земные друг другу поклоны

Людей, выходящих во двор.

Сорву я цветок маттиолы

И в сердце вдруг вспыхнет моем

И юность, и плач радиолы

Под небом с прощальным огнем.

И мухи летают в крапиве,

Блаженствуя в летнем тепле…

Ну, что там отрадней, счастливей

Бывает еще на земле?

С тоскливой, но ласковой силой

Я мыслю, молчанье храня:

Ну, что ж? На земле этой милой

Пусть после не будет меня,

Но пусть будет вечно все это,

Что в сердце мы носим своем.

И город, и юность, и лето,

И небо с прощальным огнем…

Вечер зарю полощет

В теплой воде озер.

Привет вам, луга и рощи,

И темный сосновый бор,

И ранней звезды дрожанье,

И призрачный мрак полей

С нетерпеливым ржаньем

Стреноженных лошадей!

В родное село с пригорка

Иду я и вижу вдруг,

Навстречу бежит Трезорка

…. верный друг.

Он обнял меня с разгона

И, радуясь все сильней,

Потрогал мои погоны

Умной лапой своей.

Дальше вечерним маем

В задумчивой тишине

Мы дружно вдвоем шагаем,

Как будто в счастливом сне!

Вот трактор прибавил газу,

Врезая в дорогу след.

Мне тракторист чумазый

Машет рукой: «Привет!»

Мычащее важное стадо

Бредет луговиной в лес.

И сердце до боли радо

Покою родимых мест.

Невольно вспомнилось море.

И я, отпускник-матрос,

Горжусь, что в морском дозоре

Бдительно вахту нес.

Родное село все ближе.

Слышится скрип ворот.

И вот наконец я вижу

Дом, где семья живет.

Сестренка, играя в мячик,

Выпорхнула на крыльцо.

От радости чуть не плачет,

Вглядевшись в мое лицо.

Лепечет милая крошка:

«Ты с моря вернулся? Да?..»

Есть пора —

Души моей отрада:

Зыбко все,

Но зелено уже!

Есть пора

Осеннего распада,

Это тоже

Родственно душе!

Грязь кругом,

А тянет на болото,

Дождь кругом,

А тянет на реку,

И грустит избушка

Между лодок

На своем ненастном

Берегу…

Облетают листья,

Уплывают

Мимо голых веток