Василе Александри - Александри В. Стихотворения. Эминеску М. Стихотворения. Кошбук Д. Стихотворения. Караджале И.-Л. Потерянное письмо. Рассказы. Славич И. Счастливая мельница

Там на востоке, в небе, на синеве просторной,
Вдруг что-то показалось растущей точкой черной.
То аист, гость далекий, летит из глубины, —
Любимый всеми вестник чудесных дней весны.

Он кружит над селеньем, он вьется ниже, выше
И вдруг быстрее мысли летит к гнезду на крыше.
К нему бежит навстречу в восторге детвора:
«Привет тебе, наш аист! Давно домой пора!»

Вот жаворонки в небе, вот ласточки над хатой,
В лесу уже не молкнет на ветках хор пернатый,
Щебечет, согреваясь под ласковым лучом,
А чибисы все кружат над солнечным прудом.

Ах, все поля одеты в зеленые одежды,
Воскресли жизнь и радость, живут любовь, надежды,
Земля сливает с небом объятья горячей
В огне весенних песен и золоте лучей.

Вновь несутся узким клином журавли из светлой дали,
На крылах своих широких солнца свет они примчали.
Вот летят они над нами, вот за тучу скрылись вмиг…
Впереди — журавль бывалый, их небесный проводник.

Нынче к нам они вернулись, ради севера покинув
Дальней Индии пределы, край таинственный браминов;
Там не счесть свирепых тигров, джунгли змеями полны,
Ходят ночью к водопою с длинным хоботом слоны.

О счастливые скитальцы! Мчась в заоблачные дали,
Сверху, с неба, эти птицы тайны Африки видали:
Горы лунные, пустыню, землю, странную как сон,
Где народом чернокожим Белый Нил обожествлен.

О скитальцы дорогие! Позади у них полмира:
Реки Азии, долины плодородного Кашмира;
И Цейлон оставлен ими, благодатный остров-рай,
И несут они на крыльях счастье в наш родимый край!

Там, над пшеничным полем, замедлив свой полет,
Скользят неторопливо кочующие тени.
Подобно горной речке, с высот несущей лед
И ширящей в долине разлив воды весенней.

То тень от легких тучек, летящих на простор,
Сверкающих под солнцем, как цепь далеких гор.
Они приходят в полдень, слегка ворча сначала,
Чтоб после звоном жизни гроза загрохотала.

И вот удары грома! Тем голосам в ответ
Природа, пробудившись, свои задела струны.
Ей весело подумать, что зимней стужи нет,
Ей чувствовать приятно себя, как прежде, юной.

Уже ликует запад, ликует и восток,
Полет орлов в лазури и волен и широк.
Они летят, чтоб слушать весенние фанфары
Грозы, несущей радость в леса, поля и яры.

Злые вьюги отшумели
И явились к нам вдвоем —
Солнце с вербною неделей,
Верба с солнечным лучом.

Как от радостной капели
Все заискрилось кругом —
Солнце с вербною неделей,
Верба с солнечным лучом!

Жаворонки прилетели,
И пригнало ветерком
Солнце с вербною неделей,
Вербу с солнечным лучом.

Жаль прикованных к постели,
Ждет здоровых за окном —
Солнце с вербною неделей,
Верба с солнечным лучом.

Что тут думать в самом деле!
Девушка, со мной пойдем
К солнцу с вербною неделей,
К вербе с солнечным лучом.

Глянь, фиалки посинели!
Их пригрели за кустом
Солнце с вербною неделей,
Верба с солнечным лучом.

Поцелуемся у ели,
Пусть на нас глядят тайком
Солнце с вербною неделей,
Верба с солнечным лучом.

Ты сердита — неужели?
Не поверят нипочем
Солнце с вербною неделей,
Верба с солнечным лучом.

В добрый час! С рассветом в поле вышли пахари-румыны,
Шесть волов упряжку тянут, напряженно выгнув спины.
Парень жмет на рукояти — углубилась в землю сталь,
Длинной черной полосою борозда уходит вдаль.

От борозд широких поле — с каждым часом все чернее,
Батраков — парней безусых — голоса звучат слышнее.
И под солнцем сохнет нива, на ветру чуть-чуть дымясь.
Аисты в раздумье важно вдаль идут, не торопясь.

Вот и полдень. Тут же в поле отдыхать садятся люди,
Им еду несут подруги в узелках, в простой посуде.
Плуг лежит, а мальчик славный, черноглаз и чернобров,
Шумно гонит к водопою утомившихся волов.

Земледельца труд священный, труд, завещанный от века,
Братской дружбою с землею ты связуешь человека!..
…Но уже заходит солнце, и, свершив свой труд дневной,
Вместе с плугами крестьяне возвращаются домой.

Вдоль борозды крестьяне идут — пшеницу сеют.
Кругом луга и долы украсила весна,
Надежду земледельцы великую лелеют,
За горстью горсть бросая по ветру семена.

— Сам-тысячу нам снять бы! Мы лишь довольства просим!
— Хорошей бы погоды, удачи б мужику!
— Чтоб зернышки крупнее, чем воробей под осень!
— Чтоб каждый стебель ростом был равен тростнику!

— Пусть горлица отыщет приют в полях пшеницы,
Неслышно зреют зерна пускай в июньский зной!
— Пусть в день страды в пшеницу войдут жнецы и жницы,
Войдут — и будут скрыты янтарною волной!

А бороны неспешно идут четой колючей,
Разравнивая комья мужицкой борозды;
Весельем полнит душу весенний день певучий,
Придет к крестьянам осень наградой за труды.

Исчезает, словно призрак, дымка легкая ночная
Над прибрежной чуткой рощей — расточаясь, пропадая.
А река блестит, мерцает, как чешуйчатый дракон,
Что рассветными лучами пробужден и озарен.

И слежу я на рассвете там, на берегу зеленом,
За течением, что вьется ускользающим драконом:
Гальку моет, берег роет, дремлет в омутах река,
Хвост серебряный покоит за излуками песка.

Шорохи плакучей ивы на песчаном слышу склоне,
Вижу, как сверкнула щука за шальной осой в погоне,
Редко — крики диких уток оглашают вышину
И ложатся тени стаек на прозрачную волну.

А река бежит, струится, непривычная к покою,
Проплывают мимо мысли, уносимые рекою;
Отмель желтую покинув, радуясь приходу дня,
Ящерка-зеленошкурка зорко смотрит на меня…

Воздух свежий и прозрачный, и его прикосновенье
Успокаивает душу и оттачивает зренье.
Пруд пока еще в тумане, и вода его тиха,
Ждет она восхода солнца, как невеста жениха.

На востоке заалело, воробьишки-замарашки
На скирде засвиристели и давай играть в пятнашки.
Начался концерт шумливый, пруд от гула задрожал,
Зашептался камышами, стайкой уток просвистал.

Челн охотничий лениво в камышах застыл прибрежных,
Гибких водорослей змеи обвились вкруг лилий нежных,
Утки-кряквы между кочек затаились и молчат,
Скрылись под воду лысухи, только чибисы кричат.

Наводя смертельный ужас, челн проходит по теченью,
То блеснет ружье на солнце, то широкой скрыто тенью.
Лишь у цапли длинноногой страха не было и нет,
Знай по бережку гуляет: «Ведь охотник-то поэт!»

Вьются жаворонки в небе и, кружась, щебечут где-то,
К нам спускаясь из-под солнца легкой лестницею света.
Неподвижный знойный воздух, треск кузнечиков сухой,
Щебетанье перепелок там, в пшенице золотой.

Жать высокие колосья вышли люди пред зарею
В час, когда еще сверкало поле свежею росою,
И плывут в потоке желтом, что не знает берегов,
Девушки — все без косынок, парни — все без поясов.

Серп — звенящий полумесяц — так и режет колос колкий,
Дальше, птенчиков скликая, убегают перепелки.
Дальше поле отступает, вырастают без конца
Копны с тяжкими снопами за спиною у косца.

Парень с девушкою рядом. Хорошо идет работа.
Жнут и, прячась за копною, знай целуются без счета,
Песня жаворонка льется над простором нив родных:
«Сладок, сладок будет людям хлеб из зерен золотых!»