Александр Твардовский - Страна Муравия (поэма и стихотворения)

Поплевав, он затягивал крепко супонь,
Выбирал из-под войлока смятую гриву,
Перевязывал повод повыше — и конь
С запрокинутой мордой стоял терпеливо.

А хозяин под сено засовывал кнут,
Не спеша самокрутку вертел на дорогу
И усаживал бабу и, сеном ее подоткнув,
Сам садился — свешивал правую ногу.

И, вожжой без нужды поправляя шлею,
Выезжал за околицу —
Кум королю.
С полдороги — первые встречи:
Добрые люди с базара назад.

Бабы спустили платки на плечи,
На всю округу песни кричат.
Хозяин едет, спешить не спешит,
Хватит времени праздник справить.

А к дому — плашмя он в телеге лежит,
Баба, на корточки вставши, правит.
Конь один знает, что кнут в передке.
Едет хозяин, Спит хозяин. Пьян хозяин,
И нос в табаке...

А в избе, что сгнила у него без сеней,
Только голые стены да куча детей.
А коровку — единственный хвост на дворе
На холстах, на веревках таскал в январе.

Двор стоял, точно шапка у пьяницы, криво,
Мыши с голоду дохли, попадая в сусек.
И скрипел журавель[15]на колодце тоскливо,
Чтобы помнил о жизни своей человек...

Над белым лесом  край зари багровой.
Восходит дым все гуще и синей.
И сразу оглушает скрип здоровый
Дверей, шагов, колодцев и саней.

На водопой проходят кони цугом.
Морозный пар клубится над водой,
И воробьи, взлетая полукругом,
Отряхивают иней с проводов.

И словно на строительной площадке
На доски, на леса — легла зима.
И в незаполненном еще порядке
Стоят большие новые дома.

Они выглядывают незнакомо
На улице огромного села,
Где только дом попа и называли домом,
А церковь главным зданием была;

Где шли к воде поодиночке клячи
И, постояв, отказывались пить;
Где журавель и тот скрипел иначе,
Совсем не так, как он теперь скрипит...

Надолго лег венцами лес сосновый.
И лес хорош,
И каждый дом хорош... ...
Стоишь, приехав, на усадьбе новой
И, как Москву,
Ее не узнаешь...

Я иду и радуюсь.
Легко мне.
Дождь прошел.
Блестит зеленый луг.

Я тебя не знаю и не помню,
Мой товарищ, мой безвестный друг.
Где ты пал, в каком бою — не знаю,
Но погиб за славные дела,

Чтоб страна, земля твоя родная,
Краше и счастливее была.
Над полями дым стоит весенний,
Я иду, живущий, полный сил.

Веточку двурогую сирени
Подержал и где-то обронил...
Друг мой и товарищ, ты не сетуй,
Что лежишь, а мог бы жить и петь.

Разве я, наследник жизни этой,
Захочу иначе умереть!..

Эту песню Филиппок
Распевал когда-то:
Жил на свете мужичок,
Маленький, горбатый.

И согласно песне той,
Мужичок горбатый
Жил беспечно, как святой — 
Ни коня, ни хаты.

В батраки к попу ходил
В рваных лапоточках,
Попадью с ума сводил
И попову дочку.

Он не сеял и не жал,
Каждый день обедал.
Поп грехи ему прощал,
Ничего не ведал.

Пел на свадьбах Филиппок
По дворам богатым:
Жил, мол, раньше мужичок,
 Маленький, горбатый.

И в колхозе Филиппок
Заводил, бывало:
Жил, мол, раньше мужичок,
Этакой удалый.

По привычке жил, как гость,
Филиппок в артели.
Только мы сказали:
— Брось,
Брось ты в самом деле!

Ходишь, парень, бос и гол,
Разве то годится?..
Чем, подумаешь, нашел
Бедностью гордиться.

Ты не то играешь, брат,
Время не такое.
Ты гордись-ка, что богат,
И ходи героем.

Нынче трудно жить с кусков,
Пропадать по свету:
Ни попов, ни кулаков
Для тебя тут нету.

Видит парень — нечем крыть,
Просится в бригаду.
И пошел со дня косить
С мужиками рядом.

Видит парень — надо жить.
Пробуй, сделай милость.
И откуда только прыть
У него явилась!

Видит — надо.
Рад не рад
Налегает, косит.
Знает, все кругом глядят:

Бросит иль не бросит?..
Не бросает Филиппок,
Не сдает — куда там!
Дескать, вот вам мужичок,
Маленький, горбатый.

Впереди Филипп идет,
Весь блестит от пота.
Полюбил его народ
За его работу.

И пошел Филипп с тех пор
По дороге новой.
Позабыл поповский двор
И харчи поповы.

По годам еще не стар,
По делам — моложе,
Даже ростом выше стал
И осанкой строже.

И, смеясь, толкует он
Молодым ребятам,
Что от веку был силен
Мужичок горбатый.

Но, однако, неспроста
Пропадал безгласно:
Вековая сила та
В сук росла напрасно.

Сползли подтеки красноватой глины
По белым сваям, вбитым навсегда.
И вот остановилась у плотины
Пугливая весенняя вода.

И вот уже гоняет волны ветер
На только что затопленном лугу.
И хутор со скворешней не заметил,
Как очутился вдруг на берегу.

Кругом поля ровней и ближе стали.
В верховье где-то мостик всплыл худой.
И лодка пробирается кустами,
Дымя ольховой пылью над водой.

А у сторожки, на бугре высоком,
Подрублена береза, и давно
Долбленое корытце светлым соком
Березовиком  до краев полно...

Сидит старик с ведерком у обрыва,
Как будто тридцать лет он здесь живет.
— Что делаешь? 
Взглянул неторопливо:
— Пускаю, малец, рыбу на развод...

Про паводок, про добрую погоду,
Про все дела ведет охотно речь.
И вкусно курит, сплевывая в воду,
Которую приставлен он стеречь.

И попросту собой доволен сторож,
И все ему доступны чудеса:
Понадобится — сделает озера,
Понадобится — выстроит здесь город
Иль вырастит зеленые леса...

Тревожно-грустное ржанье коня,
Неясная близость спящего дома...
Здесь и собаки не помнят меня
И петухи поют незнакомо.

Но пахнет, как в детстве, —
Вишневой корой,
Хлевами, задворками и погребами,
Болотцем, лягушечьей икрой,

Пеньковой кострой[16]
И простывшей баней...

Счастливая, одна из всех сестер,
Повыданных куда и как попало,
Она вошла хозяйкой в этот двор,
Где на пороге раньше не бывала;

Где выходил лениво из ворот
Скот хоботастый, сытый, чистокровный;
Где журавель колодезный — и тот
Звучал с торжественностью церковной...

И в том немилом, нежилом раю
Шли годы за годами неприметно.
И оглянулась на судьбу свою
Немолодой, чужою всем, бездетной...

Чего хотеть и ждать, болеть о ком?
Кому нужна любовь, забота, жалость?
И повязала голову платком,
И — в чем была — на волю убежала...

Жизнью ни голодною, ни сытой,
Как другие многие края,
Чем еще была ты знаменита,
Старая Смоленщина моя?

Бросовыми землями пустыми,
Непроезжей каторгой дорог,
Хуторской столыпинской пустыней,
Межами и вдоль и поперек.

Помню, в детстве, некий дядя Тихон,
Хмурый, враспояску, босиком,
Говорил с безжалостностью тихой: 
— Запустить бы все... под лес... кругом...

Да, земля была, как говорят,
Что посеешь — не вернешь назад...
И лежали мхи непроходимые,
Золотые залежи тая,
Черт тебя возьми, моя родимая,
Старая Смоленщина моя!..

Край мой деревянный, шитый лыком,
Ты дивишься на свои дела.
Слава революции великой
Стороной тебя не обошла.

Деревушки бывшие и села,
Хуторские бывшие края
Славны жизнью сытой и веселой,
Новая Смоленщина моя.

Хлеб прекрасный на земле родится,
На поля твои издалека
С юга к северу идет пшеница,
Приучает к булке мужика.

Расстоянья сделались короче,
Стали ближе дальние места.
Грузовик из Рибшева грохочет
По настилу нового моста.

Еду незабытыми местами,
Новые поселки вижу я.
Знаешь ли сама, какой ты стала,
Родина смоленская моя?

Глубоко вдыхаю запах дыма я.
Сколько лет прошло? Немного лет.
Здравствуй, сторона моя родимая!
Дядя Тихон, жив ты или нет?!