Николай Зиновьев - Поэтический спецназ России

   Новый мавзолей
 (из чеченских стихов)

Солдат, убитых на войне, —
Одно хотя бы отделенье —
Похороните на Луне,
Пусть их тела не знают тленья.

О душах их не сожалей,
Они теперь в раю воспетом…
Ты кружки выжившим, старлей,
Наполни синим лунным светом.

Мы возродим свою страну
С Господней помощью, не сами.
И каждый ночью на Луну
Креститься будет со слезами.

               ***
Опять я мыслями к России возвращаюсь
С тяжёлой непростительной виной:
Не я с любимой Родиной прощаюсь,
А Родина прощается со мной,

Глядит в глаза мне горько и ревниво…
Смогу ли вспомнить я потом без слёз
о «на холме средь жёлтой нивы
Чету белеющих берёз»?..

А может, всё же обойдётся,
И Родина останется жива,
И мне, глуша рыданья, не придётся
Придумывать некролога слова

И выводить дрожащею рукою
Кривую непослушную строку
О том, что ты была такой, такою…
Простите, больше не могу…

                      ***
На западе солнце садится светло,
Восток набухает грозою.
Дохнула прохлада, притихло село,
И ливень — как даст! — полосою.

В саду на дорожках взрывает песок,
Сквозь солнце закатное льется…
И кажется, будто рыдает восток,
А запад как будто смеется.

            Родина
            (диптих)
1.
Болотная жижа в канаве,
Мосток в три гнилые доски.
Корова по тощей отаве
Таскает пустые соски.

Сухими пучками укропа
Увешана хаты стена…
Родная моя сторона!
Моя ты родная… Европа.

2.
И снова мосток над канавой —
Всё те ж три гнилые доски,
Всё та ж луговина с отавой,
И море… и море тоски.

                ***
Люблю я тихий час закатный,
Когда остынет пыль дорог,
Когда чуть влажный и прохладный
С реки подует ветерок,

Когда над зеркалом запруды
Две-три звезды встречают взгляд,
Когда умолкнут словоблуды,
А молчуны заговорят…

         Из прошлого

Мы шли послушно к торжеству
Идей марксизма, пели оды,
Но кабанов все эти годы
Всегда кололи к Рождеству.

                ***
О счастливые годы «застоя»!
Белый парус и розовый дым!
О ты, счастье, простое, земное —
Быть влюблённым и быть молодым.

Никого не хочу я обидеть,
Но никто, — ещё раз говорю, —
Не заставит меня ненавидеть
Незабвенную юность мою.

              ***
Моё родное захолустье,
Ты словно создано для грусти:
Кривые хаты, мокрый луг,
На лавках сборища старух,

Прибитых немощью к безделью;
Ночами жуткий плач совы.
Ничтожным поводом к веселью
Обрадуй, Господи!
Увы…

Все проходит и это пройдет

Когда душа не верила
И в ней метель мела,
Как колокол из дерева,
Никчёмной жизнь была.

Чуть чашею не треснула
Душа моя от зла,
Но сила, сила крестная
Навек её спасла.

Теперь, когда я верую,
Вокруг друзья одни.
Совсем другою мерою
Я отмеряю дни.

Всё ладится, всё вяжется,
Всё легче жизни гнёт.
И мне порою кажется,
Что это не пройдёт. 

    Поэт на кладбище

— Зачем, где тропки узкие,
Надгробья и кресты,
«Вставайте, люди русские!»
Кричишь, безумец, ты?

В ответ здесь лишь молчание
Смешалось с гулом пчёл.
— Сюда я от отчаянья
Из города пришёл.

        Молитва

Как когда-то по Европе
Прирак коммунизма,
Нынче бродит по России
Призрак оптимизма.

Обретёт он плоть, иль мучась
В пурпуре заката,
Сообща разделит участь
Своего собрата.

Тьма потушит наши свечи,
Духом зла разбудит.
"Сыне, Сыне человечий!
Пусть же так не будет!.."

Несостоявщийся разговор с сыном о сталинизме

Как объяснить смогу ребёнку,
Что всех под общую гребёнку
Гребли, а гниды оставались
И вширь при этом раздавались,

Посты, портфели получали
И боевые ордена,
Войны не видя ни хрена,
О единении кричали,
Раздора сея семена,
Людей в упор не замечали…
Как и в любые времена.

           Полет

Мчусь я полем беспредельным,
Разогнавшись налегке.
За спиной летит нательный
Крест на шёлковом шнурке.

Мы летим вдвоём с гнедою
По дороге вдоль реки,
Нас пугаясь, под водою
Тотчас прячутся нырки.

Полем, шляхом, снова полем,
Перепадочком косым,
И рождается на воле:
«Русь моя сильна не горем —
Духом, борющимся с ним!»

                    Накануне

Он к людям являлся в обличиях разных,
Являлся с дарами Отца Своего.
Но мы все, погрязнув в делах своих праздных,
Ослепнув, по сути, отвергли Его.

Когда же Судьёй Он к нам явится грозно,
То всё уже будет напрасно и поздно.

С душой, отягчённой и блудом, и срамом,
С поклажею лет, проведённых грешно,
Бежать, чертыхаяся, толпами к храмам…
Не думаю, что это будет смешно.

               * * *
Моей души пейзаж невзрачен,
Коль он бывает у души:
Река с водою непрозрачной,
Поломанные камыши.

На берегу гнилая лодка,
Кострища чёрный, грязный след,
Но надо всем какой-то кроткий,
Необъяснимо тёплый свет…

                   * * *
А вообще-то я лирик по сути:
Я писал бы о песнях дождей,
О заре на озёрной полуде,
О таинственных криках сычей.

Не даёт же мне в лирику впасть
Эта чёрная, скользкая власть,
Что так схожа с пиявкой болотной,
Присосавшейся к шее народной
И раздувшейся, сволочь, до жути…
А вообще-то я лирик по сути.

               Народ

Задавлен бедностью народ,
Но нищетою он возвышен.
Невидим глазом и неслышим
Идёт в сердцах переворот.

Когда он завершится,
Не знаю, что случится.

          Ещё раз о себе

Есть уголки в людской душе,
Куда заглядывать не надо.
Там среди мрака угли ада
Рассыпаны цветным драже;

Там меркнет Божия лампада,
Там чутко дремлет Вельзевул,
Туда заглядывать не надо.
И горе тем, кто заглянул!