Хаким Фирдоуси - Шах-наме

Убрав цветами косы и надев
Парчу из Рума, пять прекрасных дев

Пошли к реке, пошли тропой прохладной.
Равны весне — цветущей и нарядной.

Был месяц фарвардин, был новый год.
На правом берегу прозрачных вод

Сидели Заль, и витязи, и слуги,
На левом были девушки-подруги:

Цветы срывая, шли среди кустов,—
Скажи: цветы в объятиях цветов!

Спросил Дастан, не отрывая взгляда:
«Откуда эти пять поклонниц сада?»

Ответствовал слуга богатыря:
«То из дворца кабульского царя,

То Рудаба, Кабула месяц нежный,
Служанок посылает в сад прибрежный».

Влюбленного потряс ответ такой.
Он запылал, он потерял покой.

Узрев служанок красоту девичью,
Взял у слуги он лук, пошел за дичью.

Пошел пешком — и видит: над травой
Склонился сокол с черной головой.

Он выждал, чтоб в полет пустилась птица,
И вот его стрела вдогонку мчится.

Он сбил стрелою птицу, и тогда
От крови красной сделалась вода.

Приказ Дастана услыхали девы,
Чтоб дичь слуга отнес на берег левый.

Одна из дев, чей сладок был язык,
Слугу спросила, глядя в юный лик:

«Кто этот витязь мощный, слонотелый?
Какого племени властитель смелый?

Какой из лука ловкий он стрелок!
Он смерти всех врагов своих обрек!

Всех всадников красивей этот воин,
И меток он, и ловок он, и строен!»

Тот, закусив губу, ответил ей:
«Так о царе ты говорить не смей!

Нимрузский шах, он Сама сын единый,
Его зовут Дастаном властелины.

Пускай объездит всадник целый свет —
Такого; как Дастан, на свете нет!»

А та, взглянув на отрока с улыбкой,
Ответила: «В твоих словах — ошибка!

В чертогах у Михраба есть луна,—
Затмила твоего царя она.

Слоновой кости — цвет, а стан — платана;
Венец волос — как мускус богоданный;

Глаза — нарциссы томные; калам
Серебряный — опора двум бровям;{13}

Сжат нежный рот, как сердце, что в несчастье;
Сравню я кудри с кольцами запястий;

Сквозь ротик даже вздоху не пройти,—
Таких красавиц в мире не найти!»

Смеясь, вернулся отрок тонкостанный.
Услышал он от славного Дастана:

«Чему ты засмеялся, мой слуга?
Зачем зубов открыл ты жемчуга?»

Слуга его порадовал ответом,
И сердце Заля озарилось светом.

Проворному слуге он дал приказ:
«Пойди скажи служанкам, что сейчас

Из цветников им уходить не надо:
Вернутся с самоцветами из сада!»

Потребовал динаров, жемчугов,
Парчи золототканой пять кусков,

Сказал: «Тайком служанкам подарите,
Об этом никому не говорите.

Пускай с известьем тайным от меня
Пойдут к царевне, верность мне храня».

Пошли рабы с открытою душою,
С каменьями, динарами, парчою,

Пять луноликих щедро одаря,
Сказали им наказ богатыря.

Одна, слугу заметив молодого,
Сказала: «Тайной не пребудет слово.

Есть тайна двух, но тайны нет у трех,
И всем известна тайна четырех.

Посол, совету моему последуй:
Коль слово — тайна, мне его поведай!»

Обрадовалась, на ухо слова
Шепнув подругам: «Мы поймали льва!»

Назад вернулся вестник черноглазый,
Что витязя исполнил все приказы

И тайну эту должен был беречь,—
Поведал обольстительницы речь.

Дастан пошел в цветник: луна Кабула
Теперь ему надеждою блеснула!

Таразские кумиры подошли,
Дастаиу поклонились до земли,

Услышали они вопрос Дастана
О блеске, стане и лице платана.

Сказал: «Правдивым внемлю я словам,
Смотрите, лгать я не позволю вам!

А если я в словах обман открою,
То всех слоновьей растопчу стопою!»

Рабыня, пожелтев, как сандарак,
К ногам его упала, молвив так:

«Еще от женщин не рождались дети,—
Среди князей не сыщешь в целом свете,—

Что были бы, как Сам, умны, сильны
И чистоты и мудрости полны.

А ты — второй, с отважною душою,
С высоким станом, львиною рукою,

Струится по твоим щекам вино{14}
И тело амброю напоено.

А третья — Рудаба, луна вселенной,
То — кипарис, пахучий, драгоценный,

Жасмина, розы радостный расцвет,
Звезды Сухейль счастливый, ясный свет.

С серебряного купола арканы
Спадают вдоль ланит, благоуханны.

Красавиц, равных ей, в Китае нет,
Звенит ей слава от семи планет!»

Служанку витязь вопросил прекрасный,—
Стал сладостным и нежным голос властный:

«Теперь, когда мою ты знаешь страсть,
Скажи мне, как могу я к ней попасть?

Любовь к царевне — вот мое пыланье,
Ее увидеть — вот мое желанье!»

А та: «Когда ты повелишь, храбрец,
Мы поспешим к царевне во дворец,

Всего наскажем ей, в силки заманим,—
Ты нам поверь, тебя мы не обманем.

Расставив путы, мы ее пленим,
Ее уста мы поднесем к твоим.

А если муж, зовущийся Дастаном,
Захочет сам пожаловать с арканом

И заарканит он стены зубец,—
То лев ягненка схватит наконец!»

Красавицы ушли; вернулся витязь,
Надеждой и томлением насытясь.

К вратам дворца подруги подошли,—
Охапки роз они в руках несли.

Привратник, жесткий сердцем, речью грубый,
Их встретил со враждой, сказал сквозь зубы:

«Ушли вы слишком поздно со двора.
Кто вас пустил? Вам спать давно пора!»

Красавицы слезами разразились,
В отчаянье к привратнику взмолились:

«Такой же, как и прежде, нынче день.
Не прячет дивов розовая сень.

Весенний свет горит над нашим краем,
И мы с лица земли цветы срываем».

Ответствовал подругам страж двора:
«Не так сегодня тихо, как вчера,

Когда в Кабуле не было Дастана,
Шатров походных, воинского стана.

Должны вы знать, что до начала дня
Кабульский царь садится на коня.

Накажет крепко вас владыка строгий,
С цветами вас увидев на дороге!»

Подруги во дворец вошли гурьбой,
Шептаться стали с милой Рудабой,

Динары положили, самоцветы,—
Посыпались вопросы и ответы.

Луна сказала: «Молвите сперва:
Он лучше ли, чем говорит молва?»

Все пятеро в одно сказали слово,
Богатыря восславив молодого:

«Высок и строен Заль, как кипарис,
Глаза его — как смоль и как нарцисс.

Сверкает царским блеском взор открытый,
Уста — рубины, словно кровь — ланиты.

Один изъян, что голова седа,
Но это не позор и не беда.

«Так должно быть!»—ты скажешь, если взглянешь,
А нет — любить его не перестанешь.

Сказали мы: «Свиданья близок час»,—
С надеждой в сердце он покинул нас».

Воскликнула сиявшая луною:
«Мне кажется, что стала я иною!

Тот салмый Заль, тот птенчик молодой,
В гнезде вскормленный, слабый и седой,

Вдруг обернулся ярким аргуваном,—
Могуч, красив лицом и строен станом!»

Так говорила, и смеялся рот,
Казалось, на щеках гранат цветет.

Служанка луноликой отвечала:
«Подумай о свидании сначала!

Твои мечты исполнены творцом,—
Да завершатся радостным концом!..»

Беседка там была — как день погожий,
На стенах нарисованы вельможи.

И вот в парчу беседка убрана,
Полна дыханья амбры и вина.

Пришли, расставив золотые блюда,
Осыпав землю горстью изумруда.

Везде — фиалка, лилия, нарцисс,
Кусты жасмина пышно разрослись.

От розового сока стали краше
Серебряные, золотые чаши.

Сияла там небесная краса,
И амбра поднималась в небеса.