Бенедикт Лифшиц - Полутораглазый стрелец
41. АЛЛЕЯ ЛИР
И вновь - излюбленные латы
Излучены в густой сапфир -
В конце твоей аллеи, сжатой
Рядами узкогорлых лир…
И вновь - твои часы о небе
И вайи и пресветлый клир,
Предавшая единый жребий
И стебли лебединых лир…
И вновь - кипящий златом гравий
И в просинях дрожащий мир -
И ты восходишь к нежной славе
От задыхающихся лир!
42. ФОРЛИ
За рубежом - теченье ясных лат:
Склонись в затон, живой одними нами…
Надолго ли мы включены в закат
И тонкими владеем именами?
Надолго ли? - О нет, окаменей,
Во мраморе зарозовей над миром
Плывущих слов и вероломных дней,
Опоена закатным эликсиром.
Ты улыбнулась - мы обручены
До первого жемчужного укола:
Разводы влаги - кольца тишины,
И облако - твоя романьуола…
43. ЗАКАТ НА ЕЛАГИНОМ
Не веер - аир. Мутный круг латуни.
Как тяжела заклятая пчела!
Как редок невод воздуха! К чему ни
Притронешься - жемчужная зола.
О, вечер смерти! В темный ток летуний
Устремлены двуострые крыла:
В солнцеворот - испариною луни
Покрытые ты крылья вознесла.
О, мутный круг! Не росными ль дарами
Блистает шествие, и лития
Над аирными реет серебрами?
О, как не верить: крыльями бия, -
Летунья ли, иль спутница моя? -
Отходит в ночь - в латунной пентаграмме.
1914
44. СЕНТЯБРЬ
Воспоминанья стольких маев
(Мы жили маями!)
Кольцо твоих последних уст
(Не будет этих легких уст!)
Они уйдут с лица, растаяв
(Они уже почти растаяли!).
О, золото сентябрьских узд,
Неверных узд!
Предательский сентябрь! Нефритом
Волнуется мое окно,
И каменеет недопитым -
В стаканах - тяжкое вино…
И все настойчивей и пристальней
Мечи вина,
Тяжелые мечи вина,
И пристальней из-за окна
Встревоженные мачты пристаней.
– Ах, я должна…
– Останься, сжалься… -
Волна окна…
Волна нефритового вальса…
Унесена… унесена ты
Нефритовым вином окна…
Сентябрь проклятый!
45. СОСЕДИ
В сиреневом лете, в сиреневом дыме -
Я вижу! я вижу! - соседи
(В просвете прошедшая леди
Была в диадиме)
Возносят бокалы.
Но я ли, усталый
От этой расплаты,
Приму их увядшие крылья
И каждый горбатый
Язык воскового вина?
Я знаю, что каждая леди
Уже в диадиме;
Ей снится: в сиреневом дыме
Она возноситься должна.
И мне ли - сухие копытца
По лестнице? Мальчик глядится
В таблицу из меди,
Коричневый, широкоскулый,
В измятом венке бересклета:
Как плещется круглое пламя!
Как множатся трубные гулы
Иного, широкого лета!
Но никнут всё ниже крылами
Соседи - и только одна,
Высокая, в узкой одежде,
Рукой, удлинившейся в стебель,
Рукой, расцветающей в небе,
Возносит, как прежде, как прежде,
Бокал воскового вина!
46. В. А. ВЕРТЕР-ЖУКОВОЙ
Сонет-акростих
Ваш трубадур - крикун, ваш верный шут - повеса.
(Ах, пестрота измен - что пестрота колен!)
Ваш тигр, сломавши клеть, бежал в глубины леса,
Единственный ваш раб - арап - клянет свой плен.
Разуверения? - нашептыванья беса!
Тревожные крыла - и в лилиях явлен
Едва заметный крест… О узкая принцесса,
Разгневанная мной, вы золотей Малэн!
Желтели небеса и умолкали травы,
Утрело, может быть, впервые для меня,
Когда я увидал - о, свежие оправы
Очнувшихся дерев! о, златовестье дня! -
Ваш флорентийский плащ, летящий к небосклону,
Аграф трехлилийный и тонкую корону.
18 июня 1912
47. МАТЕРИ
Сонет-акростих
Так строги вы к моей веселой славе,
Единственная! Разве Велиар,
Отвергший всех на Босховом конклаве,
Фуметой всуе увенчал мой дар?
Иль это страх, что новый Клавдий-Флавий,
Любитель Велиаровых тиар,
Иезавелью обречется лаве -
Испытаннейшей из загробных кар?
Люблю в преддверье первого Сезама
Играть в слова, их вероломный друг,
Всегда готовый к вам вернуться, мама,
Шагнуть назад, в недавний детский круг,
И вновь изведать чистого бальзама -
Целебной ласки ваших тихих рук.
1913
48. НИКОЛАЮ БУРЛЮКУ
Сонет-акростих
Не тонким золотом Мирины
Изнежен дальний посох твой:
Кизил Геракла, волчий вой -
О, строй лесной! о, путь старинный!
Легка заря, и в лог звериный,
Апостольски шурша травой,
Юней, живей воды живой
Болотные восходят крины.
Усыновись, пришлец! Давно ль
Ручьиные тебе лилеи?
Лукавый моховой король,
Ютясь, поникнет в гоноболь,
Когда цветущий жезл Гилеи
Узнает северную боль…
49. НИКОЛАЮ КУЛЬБИНУ
Сонет-акростих
Наперсник трав, сутулый лесопыт
Искусно лжет, ища себе опоры:
Коричневый топаз его копыт
Оправлен кем-то в лекарские шпоры.
Лужайка фавнов; скорбно предстоит
Ареопагу равных скоровзорый:
«Южнее Пса до времени сокрыт
Канун звезды, с которой вел я споры».
Умолк и ждет и знает, что едва
Ль поверят фавны правде календарной…
Бессмертие - удел неблагодарный,
И тяжела оранжевая даль,
Но он, кусая стебель в позолоте,
Уже вздыхает о солнцевороте.
50. ДАВИДУ БУРЛЮКУ
Сродни и скифу и ашантию,
Гилеец в модном котелке,
Свою тропическую мантию
Ты плещешь в сини, вдалеке.
Не полосатый это парус ли,
Плясавший некогда рябо,
Прорвавшись в мюнхенские заросли
На пьяном корабле Рембо?
Несомый по морю и по лесу
Четырехмерною рекой,
Не к третьему ль земному полюсу
Ты правишь легкою рукой?
Проплыл - и таешь в млечной темени,
Заклятья верные шепча:
Сквозь котелок встают на темени
Пророческие два луча.
Болотная медуза
51. ДНИ ТВОРЕНИЯ
О, первый проблеск небосклона,
Балтийский ветр из-за угла, -
И свежей улицы стрела
Впивается в Пигмалиона!
Речная водоросль иль прах
Перворожденной перспективы?
Но имя - камень, и счастливый
Творец мечтает о дарах:
Не легкомысленный Пиновий
Создаст торжественный устав -
Смирит разбег болотной крови
Кумиродел и папский граф.
Чудовищный италианец,
Он может всё - и прав Лефорт:
Тупой подошвой будет стерт
Последних вихрей низкий танец.
Чертеж заморского грыдира,
Наклон державного жезла -
И плоть медузы облекла
Тяжеловесная порфира.
52. СЕГОДНЯ
А если судорог медузы,
Зажатой в царственной руке,
Слабее каменные узы,
Почиющие на реке?
И ты, вершитель, не насытишь
Туман цветами чугуна -
Дремотный дым, болотный китеж,
С балтийского подъятый дна?
Лети, лети на темном звере,
Наездник с бешеным лицом:
Уже вскипает левый берег
Зимнедворцовым багрецом.
И вопль медузы - над тобою:
Из паволоки синевы
За петропавловской пальбою
Сердцебиение Невы.
16 июня 1914
53. ФОНТАНКА
Асфальтовая дрожь и пена
Под мостом - двести лет назад
Ты, по-змеиному надменна,
Вползла в новорожденный град.
И днесь не могут коноводы
Сдержать ужаленных коней:
Твои мучительные воды
Звериных мускулов сильней.
Что - венетийское потомство
И трубачей фронтонных ложь,
Когда, как хрия вероломства,
Ты от дворцов переползешь
Под плоскогорьем Клодта Невский
И сквозь рябые черныши
Дотянешься, как Достоевский,
До дна простуженной души?…
1914
54. ИСААКИЕВСКИЙ СОБОР
Золотосердой - в наше лоно
Несеверные семена! -
Из Монферранова бутона
Ты чуждым чудом взращена.
И к сердцу каждого потира
Забывший время златолей
Уводит царственное мирро
Твоих незыблемых стеблей.
Но суета: врата заката
Спешит открыть садовник твой,
И ты средь площади распята
На беспощадной мостовой.
Не для того ль седая дельта
Влечет Петра в балтийский сон,
Чтоб цветоносный мрамор кельта
Был в диком камне отражен?
И в час, когда в заневских тонях
Истают всадник и утес,
Подъял бы взор тевтонский конюх
На чудо лютецийских роз?
55. КАЗАНСКИЙ СОБОР
И полукруг, и крест латинский,
И своенравца римский сон
Ты перерос по-исполински -
Удвоенной дугой колонн.
И вздыбленной клавиатуре
Удары звезд и лёт копыт
Равны, когда вдыхатель бури
Жемчужным воздухом не сыт.
В потоке легком небоската
