Тамара Величковская - Цветок и камень

Возле церкви приглушенный говор,
Людных улиц суета сует…
Не взяла я свечки четверговой,
Только в сердце проносила свет.

To ли от евангельского чтенья,
To ли от двенадцатой свечи
Не погасли тайного свеченья
Никому не зримые лучи.

Бился в зонтик дождевой горошек,
Рассыпался по листве густой…
Помоги мне, Боже, стать хорошей,
Радостной, спокойной и простой!

Под ногами растекалась слякоть
И не раз пришлось мне пожалеть,
Что на людях невозможно плакать,
Что на людях неприлично петь.

Вдоль по базарной площади,
В светлую ночь, весной,
Видела — шел Ты, Господи,
С тощей Своей сумой.

Падали деньги звонкие
Возле церковных врат,
Там торговал иконками
Младший Иудин брат.

А в алтаре сияние
Шло от икон и ряс…
Господи, подаяния
Спрашивал Ты не раз.

Вдруг раскатилась громкая
О попранной смерти весть…
Шел Ты с пустой котомкою,
Не было места сесть.

А мальчик с веселым личиком,
Толкнул Тебя прямо в грудь,
Спеша помянуть куличиком
Нескончаемый Крестный путь.

Когда подросшие птенцы,
К полету первому готовы,
Когда поспели огурцы
И дозревает сад фруктовый,

И в зелени еще густой
Все полно радостным кипеньем,
Крылатой птичьей суетой,
Сверканьем, щебетом и пеньем,

Впервые вдруг усохший лист
Спадает, медленно вращаясь…
Тогда возню свою и свист
Внезапно птица прекращает,

И круглый глаз ее следит
С неизъяснимым выраженьем,
За тем, как желтый лист летит,
За медленным его сниженьем.

Надежен дуб и луг широк,
Просты по-прежнему заботы, —
Но птица знает — близок срок,
И слышит отзвук перелета.

Проходит жизнь расплывчатым пятном,
За годом год свою поклажу вьючит.
Под шум ночного ливня за окном
О смерти думается лучше.

Есть время встреч и есть пора разлук,
Телесной силы, — и духовной мощи.
Под мерных капель монотонный стук
О смерти думается проще.

На сердце мертвых больше чем живых
И умирать от этого мне легче.
Под тихий шелест капель дождевых
В бессмертье веруется крепче

Я тебя как любимого брата,
Как далекого друга звала —
Золотая полоска заката
У меня на глазах отцвела,
С темнотою сиянье боролось
И она победила. Тогда
Над одной из тускнеющих полос
Родилась голубая звезда.
Падал сумрак сиреневым пеплом,
Ночь победно ступала за ним.
Но сияние звездное крепло
И казалось ответом твоим.

С годами осыпаются могилы,
Обветренные клонятся кресты
И над могильной насыпью унылой
Колышется трава, а не цветы.

Под этим камнем позабытый мертвый.
Исчезло имя, сохранился год
Наполовину, — остальное стерто,
Осталось только: «тысяча семьсот…»

Забилось сердце почему-то с силой
И я внезапно вечность сознаю,
Как будто я не над чужой могилой,
Но над своей, забытою, стою.

На деревенском кладбище убогом
Стена упала, придавив кусты,
И кажется, что вышли на дорогу
Простые деревянные кресты.
В полях — хлеба. Живым не до погоста,
А, может быть умершие, хотят
Пойти в село и наглядеться просто
На дом, на сад, на выросших ребят,
На то земное, что они любили,
Чего добились длительным трудом,
И на живых, которые забыли,
Что позабудут и о них потом.

Настигнет всех призыв Господний
В неведомый и страшный час,
И, может быть, его сегодня
Услышит кто-нибудь из нас.

И ужаснувшись, скажет — Боже!
О дай мне час, о дай мне миг!
Я срока своего не прожил
И смысла жизни не постиг.

Моя душа привыкла к телу,
Куда мне от него идти?
И ничего я не доделал,
Что было начато в пути…

О, неужели слишком поздно?
О, если бы единый день!..
Но ляжет медленно и грозно
Глухая гробовая тень,

Покроет все — позор и славу,
И боль, И радость, и мечты…
Но отчего так величавы
И ясны мертвые черты?