Лаэрт Добровольский - Стихи о главном

Масть самки самости маститого поэта —
В строках, подобных льдинам, вышедшим
из поля
К свободе – в кандалах, где в рамках формы —
воля
Беспамятства о дольних таинствах сонета.

О край строки эпоха рвёт свои тенёта;
Какая для строки быть может выше доля?
Летящая строка без визы, без пароля —

Ещё один комар в объятьях Интернета.
Восстав из праха, ты, поэт, вернёшься в прах.
Но свет твоей строки, поправшей рабский страх —

Земного бытия иное продолженье.
К воронке Времени спешат песчинки лет.
На основной вопрос у каждой – свой ответ.
Но дерзкая строка всё ищет подтвержденье.

«Сонет почил», нередко говорят
На сходках поэтического света.
Я – дорожу канонами сонета:
В нём дальних звёзд светильники горят.

Вобрать в себя готова всё подряд
Бесформица в бескормицу поэта.
Средь многих форм ищу анахорета.
Чей в должной мере выдержан наряд.

Где формы нет – там для стиха могильник:
Напрасен в нём изысканный светильник —
Он только ярче выявляет крен

В конструкции, где с трещиной основа,
С терцетом не в гармонии катрен
И гибнет поэтическое слово.

Бежишь, взлететь готовая,
У Зимнего дворца,
И – эра жизни новая
У твоего отца.

Над аркой штаба Главного
Узду квадрига рвёт.
Пространство плана плавного
Надвинуто вперёд…

Но, лошади! Ах, лошади!
Куда несётесь вы:
Там, за простором площади.
Холодный блеск Невы.

А ты бежишь, не ведая
Про близость колесниц,
И тает пена белая
На ярких иглах спиц.

Весёлый флаг полощется.,
И ты на много лет
Останешься на площади
Шлёпками сандалет.

Наверное, людям на диво
К морозным узорам стекло
Готовилось неторопливо —
И вот, наконец, истекло

Безвременье и беспогодье.
Томившее нас до поры…
Зима натянула поводья
И – повеселели дворы.

От снега и солнца хмельная.
Стоит, подбоченясь, изба;
Играет в лучах пропильная
Окладом на окнах резьба.

Пройду и вернусь не случайно:
Узоров таких на окне
Не часто увижу, где тайно
Сюжеты слетают ко мне.

За лапой диковинной ели.
Застывшей на хрупком стекле.
Снегурочку вижу и Леля,
И Бабу-Ягу на метле.

Вот профиль неловкой пичуги.
Попавшей в глухой бурелом,
И звонкие кольца кольчуги,
И русский былинный шелом…

А дальше – нежней и напевней
И тоньше узорный хаос.
Размашисто в русской деревне
На окнах рисует мороз.

Причудлив порою морозной
Декабрьских фантазий полёт:
То грустной и нежной, то грозной
Отчизна моя предстаёт.

Убегу за лесные кордоны.
За глухие снега убегу.
Анальгины и пирамидоны
До грядущих хвороб сберегу.

Дам мощам костенеющим роздых.
От пустой суеты отрекусь;
Поменяю и воду, и воздух,
И страну под названием Русь —

Царство рюмок, стаканов и стопок
(О, родимое, в полной красе) —
На безмолвье заснеженных сопок
И немолчные трассы шоссе.

Дней безудержна мелкая морось:
Бьёт с извечной издёвкой в лицо,
И покой безмятежный, и скорость
Воедино смыкая в кольцо…

Не тревожьте меня, не тревожьте.
Зимним утром плечо тормоша —
Лучше душу мою растаможьте:
Тело ноет, а плачет – душа.

Мышцы сонные несмело
Разминая, день встаёт.
На лице белее мела
Снега первого налёт.

В лёгкой дрёме занавеска —
Не пугает шорох шин,
И – ни рокота, ни треска
Мотоциклов и машин.

За стеклом оконной рамы.
Задубевшее к утру.
Отбивает телеграммы
Полотенце на ветру.

Резче тень от табуретки:
Словно в фотомастерской
Проявляется в кюветке.
Проступает день деньской.

И берётся за работу.
На художества горазд —
В чёрно-белоснежном фото
Так значителен контраст!

Жизнь идёт на фоне белом,
Наползающем в проём.
Со своим привычным делом,
С вездесущим вороньём.

И, как будто чем встревожен.
День далёк от зимних нег…
Осторожен, ненадёжен
Этот самый первый снег.

Отложу сигарету, но кофея строгого выпью,
В ниши будущих дней рассую старых дел мелкотьё,
А с души соскребу чешую эту скользкую рыбью,
И с балкона спущу установку на сплин и нытьё.

Парадоксами жизни займу обленившийся разум,
Обращая устои людского общения в прах.
Подхвачу из гнёзда воронёнком упавшую фразу.
Утишая её новорожденно-трепетный страх.

Каждый день, новорожден, и я припадаю на крылья,
В отражаемых озером смерть нахожу облаках
И, воскреснув, опять примыкаю к лесной эскадрилье.
Лёгкой тенью себя оставляя на тех берегах.

Эти гряды камней, отлетевших в суомские чащи —
Затвердевшие слёзы уставшего в битве Творца
За созданья свои, прожиганием жизни пропаще
На планете не раз приближавших начало конца…

Эмигрантка-душа, не тебя ли, сравнимую с ртутью.
Ускользнуть, раздробиться и слиться готовую вновь.
Кто-то ищет, крича безысходностью полною грудью.
Вызывая мобильником Веру, Надежду, Любовь?..

He в споре Истина рождается, не в споре:
Неопытный боец, ты рвёшься в спор, как в бой.
Где силу знания сменяет сила в оре —
Она – то и вершит победу над тобой.

Тебе ли невдомёк: и спор, и бой – искусство;
Без жертв искусства нет, так жертвовать умей —
В решающий момент заставь умолкнуть чувство:
Ты перед ним в долгу, но знание – умней…

Где спорщики, сойдясь, себя изводят в спорах.
Как ратники в бою, где жар борьбы велик.
Что могут породить слеза, и кровь, и порох?
Каким народу явит Истина свой лик?

Недоверчивы к птицам и белкам,
Озираясь по сторонам.
Мы не верим, что это «welcome!»
Адресовано прямо к нам:

Не наручником на запястье —
Дуновеньем пол локоток
Открывается разномастья
Чудодейственного поток.

Нас ли это, любимцев тюрем.
Привечает сосновый бор…
Чужедальность зрачками бурим,
Отмыкающую запор.

Что вывозим в своих машинах
Из отеческой старины? —
Виртуальный багаж ошибок
Всей истории всей страны…

Мчит авто горделивой ланью;
Заходящего солнца луч
Вседоверья горячей дланью
Золотит зажиганья ключ.

Поседели скошенные травы.
Серебром подёрнут тихий луг.
Бахрома берёзовой оправы
Проступила явственнее вдруг.

Не пройдётся ветер, как бывало.
Ласково по волнам дивных кос —
Словно по подушке разметало
Пряди поседевшие… Покос…

Жаркий день, как сокол в светлой сини.
Над землёй простёр свои крыла:
Есть ли где откосы и низины.
Где бы петь коса ещё могла?

Но когда сгорят под солнцем росы,
В звонкий зной и злобный гул слепней
Вновь вернутся люди на покосы
С деревянным воинством граблей.

И взойдут, боками бронзовея.
Словно древних мамонтов стада.
Утомлённо горбясь и грузнея.
Новые душистые стога.

Здравствуй, старый дворик!.
Низкое окно…
Времени топорик
Вырубил давно

Розовых мечтаний
Многоцветный куст —
Щебня испытаний
Под ногами хруст.

Но в знакомой точке —
Замечает глаз:
Вновь подобьём кочки
Корень тронул пласт.

Свежего побега
Жёсткий бугорок
Альфа и омега
Вечности дорог.

И муха, и комар, и лист, узорной вязью
Прожилок-волосков свою являя суть.
Прозрачной призрачности скованные связью.
Мой приковали взор, и ты не обессудь,

Что мне, как негатива тонкую пластину.
Под солнечным лучом занятно напросвет
Разглядывать янтарь, и строчек паутину
Читать, душой спеша за временем вослед.

Я на тебя гляжу сквозь прошлые эпохи —
Ты милостью моей у времени в плену.
Но руку отведу – и времени сполохи
Янтарной дымки вновь развеют пелену.

Смеёшься ты, и так легка твоя беспечность,
И снова весел взгляд, и снова голос юн,
И тень разлуки вновь уходит в бесконечность
По мокрому песку, теряясь в соснах дюн.

Живу рассветом новой строчки:
Над океаном бытия
В обличий сигнальной точки
Возникну, может быть, и я —

Упрямым высверком салюта
Скользну за дальний небосклон.
Чтоб в долгом странствии кому-то
В душе запомнился и он.