Андрей Дементьев - Года любви и дни печали

До чего ж ты была красива!
Пела песни ли на заре
Иль траву за рекой косила,
Утопавшую в серебре…
До чего ж ты была красива!
Мне писать бы с тебя Россию
В самой ранней ее поре.

Но война ворвалась жестоко,
Неожиданно, как гроза.
Потемнели глаза у окон
И померкли твои глаза.

Вся земля стала полем боя
На года – не на десять дней.
Все, что было потом с тобою, —
Было с ней.

У тяжелого стоя молота
По две смены – на сквозняке,
Ты бледнела, как смерть, от голода,
Пайку хлеба зажав в руке.

Но не в силах тебя осилить,
Беды прятались, присмирев.
Мне писать бы с тебя Россию
В самой тяжкой ее поре.

А когда той весной неистовой
Май Победу земле принес,
Это ты, все сдержав и выстояв,
В первый раз не сдержала слез.

Ржавой проволокой опоясана,
Русь смотрела сквозь горечь дат
Не твоими ль глазами ясными
На пришедших с войны солдат?

И не ты ль им цветы носила,
Песни пела им на заре?

Мне писать бы с тебя Россию
В самой светлой ее поре.

Апрель приходит на землю
Днем.
Утром его еще нет.
Утром лужи забиты льдом.
На снегу еще
Чей-то след.

Это утром.
А днем от слéда
Не останется и следа.
Рассмеявшаяся вода
Вдруг напомнит,
Что скоро лето.

О, апрель, ты, как юность,
Чист.
Откровенен, непостоянен…
Мир своим порази сияньем,
Первым ливнем
Над ним промчись!

Белый цвет – он многих красок стоит.
Первый снег и майские сады.

Ты не расстаешься с красотою,
Хоть виски, как этот снег, седы.

Одни занимают посты.
Другие сжигают мосты.
К кому-то плывут барыши,
А кто-то считает гроши.

Сказал мне вальяжный банкир,
Из новых – крутой и дремучий,
Что так уж устроен наш мир —
Не спи и надейся на случай.

А шансы у всех, мол, одни.
«Вот я исхитрился, мне – «Браво!»

И не было чувства вины
Пред теми, кого обобрал он.

Звоню друзьям… Они все на приеме,
Где Президент, охаянный страной,
Внушал им навести порядок в доме,
Поскольку сам то болен, то хмельной.

Не получилась праздничной тусовка,
Хоть собрались не слабые умы.
Но, видно, стало очень им неловко
За этот пир во времена чумы.

И стыдно стало, что в такое время,
Когда народ измучился от бед,
Они не разделили боль со всеми,
А поделили с Ельциным фуршет.

Простите их…
Они слегка зазнались,
Погрязли, забурели, обрели…
И жизнь других —
Для них такая ж малость,
Как в наш дефолт пропавшие рубли.

Наше время ушло…
Это мы задержались.
Потому что Россия без нас
Пропадет.
Мы свободой уже
Допьяна надышались
И не раз заслоняли ее от невзгод.
Наше время ушло…
Мы чуть-чуть задержались.
Потому что с себя не снимаем вину.
Как мое поколенье унизила
Жалость,
Так унизили бедностью
Нашу страну.

Ничего не сумели крутые,
На корысть израсходовав пыл…
И осталась Россия без тыла,
Потому что надежда – наш тыл.

Невезучая наша держава
Столько лет на опасной мели…
И от славы своей удержала
Только имя великой земли.

И порой опускаются руки
У достойных ее сыновей.
Рядом с ней —
Мы с Россией в разлуке,
В первый раз разуверившись в ней.

А Россия сейчас, как Голгофа.
Мы несем обреченно свой крест
Никогда нам так не было плохо.
Кто-то грустно готовит отъезд.

От властей и она натерпелась,
До сих пор не поднявшись из тьмы…
Но ничья не спасет ее смелость,
Если вновь не спасем ее мы.

И да будет счастливым
Грядущее время!
А когда нас не станет, —
Не делайте вид,
Будто не было нас…
В землю брошено семя.
Собирать урожай
Вам еще предстоит.

Не должны мы каяться за тех,
Кто Россию нашу испоганил.
Если уж и есть на ком-то грех, —
Ясно – не на Марье да Иване.

Сколько их, прошедших через власть,
Нуворишей – молодых и старых —
Поживилось от России всласть,
Так, что и на хлеб нам не осталось.

Мы не станем каяться за тех,
Кто был избран нашей общей волей.
Для начала мы поделим грех,
Но грешить им больше не позволим.

«Что такое любовь, скажи мне…» —
Робко спросил меня
Друг мой юный.
Я ответил ему —
«Узнаешь…»

«Что такое любовь, скажи мне…» —
Тихо спросил меня дед угрюмый.
Я ответил с улыбкой —
«Вспомни…»

«Что такое любовь, скажи мне…»
Глухо спросил меня
Мой ровесник.
Я ему ничего не ответил.
Лишь пожалел его.

С утра бушевало море.
И грохот кругом стоял.
Сошлись в первобытном споре
С грозою девятый вал.

Смотрел я на шторм влюбленно,
Скрывая невольный страх.
Две капли воды соленой
Остались в моих глазах.

А море рвалось, кипело,
Никак не могло остыть.
Как будто земле хотело
Душу свою излить.

Нависло над морем небо.
И споря с ним злей и злей,
Темнело оно от гнева,
Чтоб в радости быть светлей.

В лес весна нагрянула в апреле
Шумная – от птичьей кутерьмы.
И стоят в весенних платьях ели,
Будто бы и не было зимы.

И ручьи, ожив от ветров вешних,
Песни разнесли по всем концам.
Воробьи покинули скворешни,
Чтобы сдать их нá лето скворцам.

Дождь стучится робкою капелью.
Первый дождь – предвестник майских гроз.
Так тепло, что сосны загорели
И открыты шеи у берез.

Ожил лес – теплу и солнцу рад он.
Ничего, что выбравшись из тьмы,
В эту пору он еще залатан
Белыми заплатами зимы.

За вами должность, а за мною – имя.
Сослав меня в почетную безвестность,
Не справитесь вы с книгами моими.
Я все равно в читателях воскресну.

А вам такая доля не досталась.
И как сказал про вас великий критик —
Посредственность опасней, чем бездарность.
А почему – у классика спросите.

Кайфуйте дальше – благо кайф оплачен.
Он вам теперь по должности положен.
Но только не пытайтесь что-то значить…
Чем в лужу сесть, сидите тихо в ложе.

В память о музыке
Кем-то убитого леса,
В память о музыке,
Тихо уснувшей на пне, —
Я постигаю молчание
Старого кресла,
Чтоб эта музыка
Снова звучала во мне.

Я ее помню в порывах
Веселого ветра,
В неблагозвучных угрозах
Охрипшей совы.
Как музыкальна в лесу
Была каждая ветка.
Сколько мелодий
Таилось в созвучьях листвы.

Дымится гора Машук.
Над ней облака,
Как тени…
И рядом мое волненье
Да сердца тревожный стук.

Деревья в лучах рассвета…
Я встал на обрыв крутой,
Как будто от пистолета
Поэта прикрыл собой.

Но чуду здесь не случиться.
И замертво пал Поэт.
Ведь я опоздал
Родиться
Больше, чем на сто лет.

А рядом со мною друг.
Он той же минуты пленник.
Лишь сердца тревожный стук
Его выдает волненье.

Он грустно молчит при этом.
И встав на обрыв крутой,
Он тоже от пистолета
Поэта прикрыл собой.

И он опоздал родиться…
И тоже волнуясь, ждет,
Что, может, не состоится
Немыслимый выстрел тот.

Руки женщин —
Как звуки скрипки.
Так же искренни,
Так же зыбки.
Так же веселы
Иль печальны.
И умышленны
И нечаянны.

Руки женщин —
Вы так прекрасны!
Вы прекрасны,
Когда любимы.
Когда солнцем
Весенним пóлиты.
Когда к сердцу
Волненьем подняты.
Чтоб неслышно сказать
«Любимый…»

Вы прекрасны в труде
И в отдыхе.
Своей нежностью,
Своей гордостью…
Своей силой,
Что людям отдана…

Ну, а те, что на вас
Глядят,
Так, как будто бы что
Выпытывают,
Так глядят,
Будто чем грозят,
Это просто они завидуют.

Вы не бойтесь их
Взглядов мрачных…
Оставайтесь всегда прекрасны,
Руки женщин…

Пришли плохие времена.
Авторитет России продан…
Идет холодная война
Между властями и народом.

Идет холодная война
От пораженья к пораженью.
Ни та, ни эта сторона
Не проявляют сожаленья.

И станут биться до конца.
Одни, – чтоб выжить на пределе.
Другие – в поисках лица,
Чтоб люди верить захотели.

Но их надежда не сбылась.
Нас так обманывали часто,
Что как бы ни менялась власть,
Здесь не меняются несчастья.

Идет холодная война…
И гибнут вера и надежды.
И власть опять обречена.
А я кричу – «Россия, где ж ты?!»