Ольга Талькова - Игорь Тальков. Убийца не найден
Сначала Володя, как старший, пошел в музыкальную школу, потом и Игореша тоже. Но Игорь очень не любил ноты, а играл на слух. Преподаватель говорил, что у Игоря абсолютный музыкальный слух.
– Сколько через меня прошло учеников, но такого слуха, как у Игоря, я просто не встречал ни разу.
На занятиях учитель давал ему задание выучить то или иное произведение по нотам. Тогда Игорь хитрил:
– А вы мне проиграйте, пожалуйста, целиком, я послушаю, как это звучит.
Учитель, конечно, догадывался, в чем тут дело, но никогда не отказывал. И вот за этот один проигрыш Игорь схватывал все музыкальные нюансы. Педагог, проиграв произведение, уходил к другому ученику. Через некоторое время он возвращался.
«Иду я, слышу, шпарит Игорь. Я уже знаю: схватил на слух. Открываю дверь: «Выучил, Игорь?» – «Да, выучил». – «Молодец. А теперь сыграй вот от этой строчки до этой».
Игорь, конечно, в растерянности. Приходилось сознаваться, что в нотах он не разбирается, а играет на слух. Не знаю, почему, но ему все прощалось. Наверное, учителя чувствовали, что из него и так получится неплохой музыкант. Так и закончил он музыкальную школу с тройками по музыкальной грамоте и сольфеджио.
С самых ранних лет я старалась привлечь внимание ребят к природе: травке, цветам, закатам, восходам. Я сама с раннего детства была очень наблюдательной. Например, очень любила подолгу рассматривать облака: ложилась в саду на траву и рассматривала небо. Особый простор фантазии давали кучевые облака. Я грезила: вон там гора, тут сад, а там из-за дерева ангелочек выглядывает. Просыпаясь утром, я рассматривала гобелен, висевший на стене у кровати. Он был окантован цветочками, кубиками. Я подолгу лежала и смотрела на эти кубики: вот чертик, а вот красивая женская фигура. Мне хотелось взять кисточку и обвести то, что я видела. Или рассматривала потолок. Промелькнет какая-то тень – и заработает воображение. И своим ребятам я тоже показывала то, что видела:
– Смотри на небо, вон барашек, вот дерево, а тут – древний старец…
Ребята с ранних лет полюбили природу. А природа ведь это и есть наша Родина: не случайно тянет в родные места – там и воздух и трава особые. Мальчики очень любили цветы. Помню, приносили мне первые желтенькие цветы мать-и-мачеха. Цветочки закрывались на ночь, ребята страшно расстраивались и сокрушались. Я их успокаивала:
– Ничего, сейчас они отдыхают, спят, а утром опять раскроются.
Я любила устраивать детям праздничные дни рождения, несмотря на то что жили мы более чем скромно. Воспитывая ребят, я старалась не забывать о своем детстве, своих чувствах и стремлениях той далекой поры. У меня, например, никогда не было хороших кукол, мама покупала кукольную головку и пришивала к самодельному туловищу. А мне хотелось «настоящую» куклу с открывающимися и закрывающимися глазами. Я могла часами стоять у витрин магазинов и рассматривать их. Поэтому своим детям я старалась по мере сил и возможностей покупать игрушки, чтобы они не чувствовали себя обделенными. Мои родители обходились без лишних расходов, не отмечали дни рождения ни себе, ни нам. Но, помню, я всегда так мечтала о таком празднике, поэтому своим детям не могла отказать в этом удовольствии. Угощение было самое простое: нажаришь картошки, сделаешь салат из овощей, ситро. Приглашались все дети с нашего двора. Сначала гости усаживались за стол, поздравляли именинника, угощались. Ну и, конечно, вершина праздника – испеченный мамой пирог. Пирог с повидлом, но зато как он был украшен! Я делала из теста всевозможные цветы, которые вплетались в орнамент, и надпись: «Поздравляем Игоря (или Вову) с днем рождения. Столько-то лет». Все это смазывалось яйцом и запекалось. Получалось очень красиво, дети от радости прыгали. К пирогу плюшечки мастерили, сыновья мне помогали, я давала им по куску теста, и они лепили фигурки. Сами запекали, потом гостей угощали. После застолья всегда начинались танцы, игры; мы с папой вместе с ними хоровод водили. Я представляю, какое удовольствие получали дети, если мы, взрослые, так радовались. Я натягивала через комнату веревку, к которой привязывала пустые пузырьки, картинки, дешевые игрушки, конфеты. Детям завязывали глаза, давали в руки ножницы и они устремлялись к веревке срезать себе что-нибудь. Смешно было, когда они щелкали ножницами выше или ниже. Игорь был хохотун такой, падал на пол, дрыгал руками и ногами:
– Ой, как смешно! Тебе не повезло, ты ничего не срезал, вот я сейчас попробую.
Владимир Максимович и Ольга Юльевна с сыновьями – Владимиром и Игорем
Никольская церковь в Щекине, где был крещен Игорь
Брал ножницы и… удивительно, ему всегда везло, он что-нибудь да срезал. Вот так дети целый день резвились, прыгали, плясали, к вечеру, устав, успокаивались… Папа читал им что-нибудь напоследок, и, довольные, они расходились по домам.
Соседи удивлялись:
– Господи! Охота тебе возиться с ними. Собрались бы взрослые, посидели за столом, а ребенку подарки купили.
Видела я такие дни рождения. Взрослые за столом пьют, а ребенок в углу сидит, как зайчонок. Порой доходило до драк; ребенок, испуганный, убегал из дома. Вот так и отмечались детские дни рождения. Такого у нас никогда не бывало. Правда, к нам собирались и взрослые, когда мы отмечали общие праздники. Приходил мой папа с женой, приходила крестная моих детей, Лида Ростовцева (мы с ней вместе отбывали срок в лагере, но мир тесен, и в Щекино встретились). Все были певуны, папа командовал хором. Максимыч пел баритоном, папа – басом, его жена – вторым голосом, я – сопрано. Игорь мог петь только хрипом, поэтому в общем хоре не участвовал, а Володя всегда пел очень хорошо высоким тенором. Мы пели в общем-то одни и те же песни, которые с каждой нашей праздничной спевкой отрабатывались все лучше и лучше. В коридоре барака собирались соседи – послушать, как мы поем. И когда я выходила в коридор, мне говорили:
– Как вы замечательно поете, как артисты!
Пьяных никогда не было, всегда было очень весело: мы пели, плясали. Игорь стеснялся и никогда не танцевал, а Володя плясал хорошо. Помню, когда танцевал отец, Володя закусит губу и внимательно наблюдает, себе «на ус наматывает», а потом и сам пускается в пляс, очень старательно подражая отцу. Даже сейчас взрослый Володя, если пляшет, то по детской привычке обязательно губу закусывает. Когда ребята немного подросли, они подыгрывали гостям: Володя на гитаре, Игорь – на баяне.
Вот так мы и жили – бедно, но счастливо. Зарплата у нас с мужем была мизерная, дорогих вещей у нас не было никогда: ни хрусталя, ни ковров – мы к этому не стремились. Зато если появлялись какие-нибудь деньги, например, отпускные, мы старались детей вывезти в Москву: в зоопарк или в парк Горького. В зоопарк им даже надоело ездить – что там смотреть одно и то же, но в парк на аттракционы они не отказывались ездить никогда. С маленькими детьми мы дважды ездили на Кавказ к родственникам. У них там было свое хозяйство, и ребятам все было очень интересно. Бабушка доила корову, а они стояли рядом и пили парное молоко из кружки.
Героический поступок
Я уверен, что любовь к театру и музыке зародилась у Игоря в семье. Семья подтолкнула.
Отец прекрасно декламировал, пел романсы, был великолепным танцором и плясуном. Когда выходил с «Цыганочкой», весь двор собирался смотреть, как пляшет Максимыч. Его всегда так по-доброму звали – Максимыч. Он был старше всех соседей, пользовался уважением, и, когда плясал, все недоумевали, как в его почтенном возрасте можно такое откалывать. Очень красиво он танцевал вальс. В те времена люди еще танцевали танго, фокстрот.
Каждый год летом мы ездили в пионерские лагеря. Под Тулой, в «Красных воротах», было два лагеря от завода железобетонных изделий, где работали отец и мама. Один лагерь назывался «Орленок», другой «Солнечный». Поначалу мне было как-то тоскливо, хотелось домой, а потом привык, втянулся в лагерную жизнь, поскольку там была художественная самодеятельность. Я был запевалой, пел «Взвейтесь кострами, синие ночи», призы получал, мы первые места брали. И вот в лагере между делом я научился играть на шестиструнной гитаре. Игорю очень понравились аккорды, и он попросил, чтобы я и его тоже научил. Он очень способный и усидчивый ученик был, с ним мучиться не приходилось. Стоило один раз показать, и он корпел до тех пор, пока не выучивал аккорд.
Новых вещей себе я почти не покупала, а детям всегда шила все сама. Маленькие дети были у меня одеты, как игрушки. Фантазия работала прекрасно. Даже когда ребята выросли, я продолжала обшивать их сама, доставала модные выкройки, материал покупала в магазине и по выходным шила. Мои мальчики всегда жалели меня, они знали, каких трудов стоило приобретение новой одежды. Если у них появлялись, например, новые брюки, я говорила им:
