Антология - Европейская поэзия XIX века

Принцесса в высокой светелке сидит,
А парень проходит и в дудку дудит.
«Эй, малый, зачем разыгрался? Уймись!
Когда б не мешал ты, мечтой бы я ввысь
Под солнце взлетела».

Принцесса в высокой светелке сидит,
А парень идет и уже не дудит.
«Эй, малый, ты что ж не играешь? Стыдись!
Когда б заиграл ты, мечтой бы я ввысь
Под солнце взлетела».

Принцесса в высокой светелке сидит,
А парень проходит и снова дудит.
Но в сумраке, плача, вздыхает она:
«О чем я тоскую? Я, видно, больна,
И солнце уж село».

Не смею с тобой завести разговор,
Не смеешь ты кинуть мне ласковый взор,
Брожу здесь, и думаю все об одном,
И вижу тебя за высоким окном,
И мысли плывут, словно челн без причала,
А нам ни спросить, ни взглянуть, как бывало,
О, если б ты знала!

Когда я стоял тут на страже всегда,
Была ты со мной холодна и горда.
Стал редким я гостем, но видел не раз,
Что ты не отводишь от улицы глаз.
Два глаза людей погубили немало.
Лишь тех, кто не сдался, беда миновала.
О, если б ты знала!

Но ты не узнала, и в горькой судьбе
Стихи, как письмо, написал я тебе.
С каким бы восторгом взлетело оно
Туда, где ты, нежная, смотришь в окно!
Уйду — чтоб не видела ты, не слыхала.
Храни тебя небо от лютого шквала!
О, если б ты знала!

Море вскрылось, море вскрылось!
Как зимою долги ночи,
Ждать весны не стало мочи!
Скоро ль синью вспыхнет море?
Час — как месяц! То-то горе!

Море вскрылось, море вскрылось!
Любострастник, лед скрипучий,
Просит ласки солнца жгучей.
Солнце греет — весь он млеет,
Солнце прочь — и он твердеет.

Море вскрылось, море вскрылось!
Шторм, ведь есть же лето где-то,
Выбрось нам волнами лето!
Приходи! Взмети буруны!
Пусть поспорят с бурей шхуны!

Море вскрылось, море вскрылось!
Виден парус, пароходы,
Небо ясно, ясны воды.
Мир нам шлет благие вести,
В мир мы шлем деянья чести.

Море вскрылось, море вскрылось!
Солнце, зной ли, дождь, прохлада —
Вся земля поет, им рада,
И, влюбленный, обновленный,
Дух ликует просветленный.

Мне все в апреле мило.
Уходит то, что старо,
И новому черед.
А коль начнется свара,
Так ведь покой гнетет.
В желанье — вот где сила!

Мне все в апреле мило,
И лед, под солнцем зыбкий,
И штормы, и ветра,
Надежды, сны, улыбки,
Все говорит: пора!
И лето прикатило!

Ты со смущеньем и насмешкой
От этих слов уходишь вдаль,—
Но я люблю тебя, норвежка,
Чья прелесть тоньше, чем вуаль.

Твой взгляд скользит легко и странно,
Как свет луны в полночный час,
И есть ли лес такой туманный,
Где б я не видел этих глаз?

Я так люблю твой профиль гордый,—
Как яснозвездная зима,
Он чист. И все изгибы фьорда
В загадках твоего ума;

И эти пряди — белокуры,
Обвиты лентой позади,
Как в сказках древности амуры,
Трепещут на твоей груди;

Люблю твой гибкий стан в движенье,
Когда за свадебной фатой
Ты прячешь смутное влеченье,
Играя властью озорной;

И ножки — им дано природой
Нести с победой дни твои
Из царства силы и свободы
В обитель долга и любви.

И эти губы — для счастливых
Оберегает их Эрот.
Корабль трофейный при отливах
Моряк удачливый берет.

Люблю! Но вот судьбы насмешка:
Ты не признаешь свой портрет.
Не верит ни одна норвежка
Всему, что говорит поэт.

Раз, два! Строй! Равненье!
Строй — залог удач в сраженье!
В строй — и масса станет целым,
Слабый — сильным, робкий — смелым!
Веселей в строю дорога,
Цель видней в строю намного:
Предстает нам четкой, близкой,
Как в бинокль артиллерийский!

Раз, два! Строй! Равненье!
Строй — залог удач в сраженье!
Если сотня выйдет строем,
Кое-кто кошель раскроет;
Если тысячи сплотятся,
Шум такой начнется, братцы,
Что от этакого шума
Содрогнутся толстосумы!

Раз, два! Строй! Равненье!
Строй — залог удач в сраженье!
Если встанем, строй равняя,
Все, от края и до края,
От границы до границы,
Недруг силе покорится,
И тогда, простой народ,
Все у нас на лад пойдет.

Вон жаворонок,
он мал, да удал:
чтоб кочку сыскать,
он точкою стал
и песню запел,
запел в вышине,
видать по всему,
поверил весне:
— О хай! о хи! о тирилити!

Вон жаворонок
взлетел за лучом,
чтоб солнце достать
и стать богачом,
и так его трель
трепещет светло,
как будто не снег
в полях, а тепло:
— О хай! о хи! о тирилити!

Вон жаворонок
пропел — и пропал,
на вереск слетел,
зерна поклевал,
а как поклевал —
прощайте! —
и вот всевышнему он
хвалу воздает:
— О хай! о хи! о тирилити!

Пошли тебе бог,
невидимый птах,
всего на земле
за трель в небесах!
И мне, если мрак
и снег на пути,
дай веру твою,
чтоб песню найти:
— О хай! о хи! о тирилити!

Нет, только взгляните,
как блещет огнем
над кручами шапка седая.
Там солнце струится
златящим дождем,
нам теплый привет посылая.
И тысячи взглядов,
от сна отходя,
стремятся напиться
сухого дождя.
Да, всем нужно солнце,
но солнечный свет —
не ясное небо, где облачка нет.

Зима беспощадна, и крут ее гнет,
глухим навалившийся снегом.
Но жизнь и под снегом
неслышно идет
навстречу весенним побегам.
Цветной и муравый
ковер расцветет,
и бабочка день свой
легко проживет.
— Им всем нужно солнце,
но солнечный свет —
не ясное небо,
где облачка нет.

Мы господа славим,
и наша хвала
с молитвой возносится в небо.
Мы господа просим,
чтоб столько тепла
послал, сколько нужно для хлеба.
Дай солнца нам, боже,
оно в вышине
и в праздники — праздник,
а в будни — вдвойне.
Дай солнца нам, боже!
— Но солнечный свет — не ясное небо,
где облачка нет.