Дмитрий Михаловский - Поэты 1880–1890-х годов

Незабудки, васильки —
Васильки и незабудки…
Жду я в поле у реки, —
Нет и нет моей малютки…

Жду… О боже, как хорош
Этот кроткий вечер лета!
Золотится в поле рожь,
Соловей рыдает где-то…

Жду… И хочется рыдать
Самому мне нежной песней:
Той, чей взор цветка прелестней,
Не видать и не видать!

Время мчится… Жду опять…
Солнце медлит в ожиданьи…
Солнце хочет на прощанье
Русый локон целовать…

Жду… Давно погас восток…
Я томлюсь, я изнываю
И, сорвавши василек,
Лепестки перебираю…

«Любит?.. нет?» — и лепестки
Шепчут — «да!»… А нет малютки…
Незабудки, васильки —
Васильки и незабудки.

Я смотрел за тобой в голубых небесах,
В голубых небесах пропадал твой полет;
Я остался один здесь, поверженный в прах;
Твое слово мне — щит; твоя книга — оплот!

Я хотел оживить мой пустынный приют
Звучным словом твоим, полным слез и огня;
Все мне чужды они, что со мною живут;
Жизнь далекой могилой глядит на меня…[163]

Она несет Его смиренно миру,
И смотрит Он на этот грешный мир,
Тоской, смущением и ужасом объят.
Он видит всё: всю суматоху бед,
И дикое неистовство безумья,
И безысходное стремление надежд,
И боль неисцелимую мучений.
Всё видит Он; но взор Его сияет
Таким спокойствием, такой святою верой
И блеском торжествующей победы,
Что ясно и земле, покорной лишь страстям,
Что перед ней Спаситель мира — сам.

Шумят ручьи, бегут ручьи,
          Горя в лучах весны,
И небеса лучистые
          В водах отражены.

Проснулись дебри мшистые,
          Склонясь пред солнцем ниц;
Идет весна, поет весна,
          Сзывая хоры птиц.

И где б, смеясь, ни шла она,
          За ней, как тень легки,
Летят пажи нарядные —
          Живые мотыльки.

И стелет луг парадные
          Пред ней ковры цветов,
Весна идет, весна поет
          Под влажный шум лесов:

«На тишь полей, на глади вод,
          Благословляя край,
Дохнул красой мечтательной
          Веселый, светлый май.

Он полон обаятельной
          Небесной красоты,
Он смел и волен, как Эол,
          И радостней мечты.

Он тьму и холод поборол,
          Призвав на землю свет,
Он весь в лазурь небесную
          И в золото одет.

Мечтою бестелесною,
          Как ангел светлый тих,
Равно он сеет вкруг тепло —
          На добрых и на злых…

Победно в прах повергнув зло,
          Не помнит он обид,
Он правдою нетленною
          Сердца миротворит.

И надо всей вселенною
          Он сыплет, как цветы,
Любви божественные сны
          И райские мечты».

Лишь только смолкла песнь весны,
          Что дальних вод струи, —
Как ей в ответ согласные
          Запели соловьи.

И в сумерки прекрасные
          Все розы расцвели,
И реял песен перезвон
          От неба до земли.

И ей, весне, со всех сторон
          Звучать не уставал
Хвалой земли воскреснувшей
          Зеленый карнавал.

Вот опять мы одни.
Всё как в прежние дни:
Темный развесистый сад,
Летняя ночь и луна!

Осуществился наш сон,
Я еще больше влюблен,
Только не знаю, зачем
Грустью томится душа?..

Точно о прошлой весне
Ночка напомнила мне;
Точно чего-то мне жаль,
Точно кого-то здесь нет.

Боже, зачем бы печаль,
Счастлив так буду едва ль…
Нежная ручка твоя
Тихо трепещет в моей.

Иль непокорной мечтой
Рвуся я к девушке той,
Что я любил на заре
Детских лазоревых дней;

Иль не тебя я люблю,
Хоть и безумно влюблен?
Разве теперь ты не та?
Разве теперь я не тот?

Нет, как и в прежние дни,
Счастливы мы — и одни.
Темный развесистый сад,
Летняя ночь и луна.

Говорят, что порой полуночной
Только землю осветит луна,
Сторожа ее сон непорочный,
Кто-то стройный стоит у окна.

Говорят, что зарею прекрасной
Чьи-то тени скользят по земле;
Дрожью голос звучит сладострастный,
Тонет вздох в очарованной мгле.

Говорят, что я весь леденею,
Как в глаза ей при встрече смотрю;
И что грежу во сне только ею,
И о ней наяву говорю.

Говорят, что я вяну — и в горе
Всё твержу о каком-то конце…
Что ни искорки нет в моем взоре,
Ни кровинки на скорбном лице…

Не хочу я с собой лицемерить
И твержу, что я счастлив, — и лгу;
И пытаюсь я людям не верить,
И не верить никак не могу.

Когда Нева застонет, словно вьюга,
И хоры птиц умчатся вновь на юг, —
Вздыхая о тепле пленительного юга,
Я о тебе грущу, далекий милый друг…

Войду ли в сад в полдневный час досуга,
В поблекший сад, от холода и мук,—
Ищу мечтой я нежных красок юга,
И о тебе грущу, далекий милый друг…

Сорву ль цветок, цветок последний луга, —
В волшебном сне я вижу светлый юг,
И всё пою о нежном счастье юга,
И о тебе грущу, далекий милый друг…

Когда бы я, покорный раб недуга,
Мог птицей стать — по воле неба вдруг, —
Я б полетел туда, где блещет солнце юга,
Вздыхая о тебе, далекий милый друг…

Моросит. Мы едем рощей;
Едем две и три версты.
Вкруг берез кустарник тощий
Сыплет желтые листы.

И летят они за нами,
И догнать коней хотят,
Но, бессильные, коврами
Устилают землю в ряд.

Путь далек. Проедем снова
Мы не две, не три версты,
Злом гонимые сурово,
Точно холодом листы…

Что нас ждет: тепло ль участья?
Иль, как листья под дождем,
Не найдем себе мы счастья
И покоя не найдем.

Падают листья… В заглохшей аллее
Воздух томится и плачет от скуки…
Падают слезы, как поздние листья,
          Слезы разлуки…

Падают листья… Мечты и желанья
Тщетного ищут, грустя о свободе…
Солнце! Явись и солги на прощанье
          Кроткой природе…

Падают листья… Минувшего тени
Бродят за мной по пятам, как страданья,
Сердцу поют лебединую песню
          Воспоминанья…

В аллеях увядшего сада,
Осенней унылой порой,
Два призрака в полночь глухую
Блуждают неслышной стопой.

Обнявши друг друга за талью,
В мечтах вызывали они
Отцветшие радости жизни.
Минувшие светлые дни…

«Ты помнишь ли наши восторги,
Любви загоравшийся свет?
Ты помнишь ли первые клятвы
И речи последние?» — «Нет!»

«Ужель и при имени друга
Твоя не волнуется грудь?
Ужель ты лобзанья забыла?»
— «Лобзанья я помню чуть-чуть…

Как небо сине тогда было!
Как ярко надежда цвела!»
— «Ах, смерть потушила желанья,
Как бренные наши тела!»

Так тени влюбленных безумцев
Блуждали бесшумно, как мгла;
И только осенняя полночь
Слова их подслушать могла.