Дмитрий Михаловский - Поэты 1880–1890-х годов

Мятежным вихрем суеты,
Спеша, проходят дни за днями,
А душу с новыми годами
Волнуют старые мечты.

Всему есть грань, всему есть мера,—
Есть мера злу, мы ждем добра
И говорим: придет пора,
И будет — свет, любовь и вера.

Борясь с неправдою и злом,
Мы чаем светлый праздник встретить
И в нашей памяти отметить
Миг правды — правды торжеством.

Чем гуще мрак, чем зло сильнее,
Тем будет радостнее час,
Когда сойдется много нас
Делить победные трофеи.

Года идут, а мы всё ждем
Желанной радостной победы
И верим, что, минуя беды,
Мы к тихой пристани придем.

Не вняв страданьям бесконечным,
Мы свято чтим завет времен…
О человек, как ты силен
В своем терпеньи вековечном!

Громче и радостней трель соловьиная
         В чаще зеленой звенит…
Тает заря в небесах злато-алая,
         Тает она и дрожит.

Зашелестели высокие тополи —
         Их ветерок разбудил;
Он и цветам полевым пробудившимся
         Что-то тайком говорил…

Он разогнал и туман, поднимавшийся
         Тучей седой от реки.
Точно живые, проснулись и смотрятся
         В зеркало вод тростники.

Скоро уж солнце! и первый сверкающий
         Луч по кустам пробежит…
Громче и радостней трель соловьиная
         В чаще зеленой звенит.

Медленно еду я рощей березовой,
         Еду, не зная куда.
Гаснет и гаснет закат бледно-розовый,
         Первая блещет звезда.

Месяц украдкой всплывает над рощею,
         Путь предо мной серебря,
Вправо — чернеют кустарники тощие,
         Влево — пылает заря.

Шире и сумрачней тени вечерние,
         Гуще цветов аромат…
Думы бессменные, грезы бессонные
         Дальше и дальше манят.

Вот миновал я и рощу, и медленно
         Еду, не зная куда.
Ну же, мой конь! — и, ударивши шпорами,
         Я отпустил повода.

Еду… А сердце мечтой непонятною
         Сжалось и больно стучит.
Ночь благовонная, ночь благодатная,
         Что-то она мне сулит?..

Чем-то знакомым вдруг в душу повеяло —
         Силы нет ехать… пойду…
Тут мое счастье, что сердце лелеяло,—
         В этом тенистом саду.

Грустный стою, опершися на загородь,
         Липы чуть-чуть шелестят…
О, неужели моя ненаглядная
         Выйдет в задумчивый сад?

Чу! будто хрустнуло!.. Вон что-то белое
         Мне закивало, маня…
Боже! ужели?.. О счастье! О молодость!
         Жизнь моя! радость моя!

Опять звенят напевы мая
Влюбленной трелью соловья,
Опять с тобой, моя родная,
Поется мне — и весел я.

Скажи, мой друг, ты хочешь песен?
Скажи, мой друг, ты не грустишь?
Ведь этот вечер так чудесен,
Так благовонна эта тишь!

Дай руку, побежим в аллеи
Вечерней влагой подышать;
Там льются песни горячее,
Там им такая благодать!

Там песни птиц, без слов, названья,
В груди у нас разбудят вновь —
И позабытые желанья,
И позабытую любовь.

Мне не жаль, что ночь минула скоро,
Мне не жаль, что скоро минет день…
Всё — слова любви, слова укора,
Даже клятв слова — всё только тень.
Эта страсть пройдет, как сновиденье,
Как и ночь, мелькнув едва на миг;
Я давно привык к разуверенью,
И давно к изменам я привык.
И с тобой грозящая разлука
Мне теперь уж вовсе нипочем:
Ведь любить всегда — такая скука!
А любить на миг — что пользы в том?
О, не верь ты чувствам, что дарят нам
Слезы счастья, — в них сокрыт обман,
Так в просторе моря необъятном
В тишине таится ураган!
Пусть бежит скорей она от взора,
Не любовь, а эта счастья тень…
Мне не жаль, что ночь минула скоро,
Мне не жаль, что скоро минет день.

Не вчера ли в тени, меж зеленых ветвей,
Нам о счастье свистал молодой соловей?
         Не вчера ли, не зная печали,
         Мы сидели вдвоем и мечтали?

Было тихо в саду, освещенном грозой,
И земля, вся обвеяна нежной дремой,
         Фимиамы куря, засыпала,
         И заря разгоралася ало.

А сегодня печальна, тиха и бледна,
Как и пасмурный день, ты сидишь у окна,
         Смутным грезам отдавшись душою,
         И не вымолвишь слова со мною.

Подожди, моя радость, промчится гроза —
И над нами заблещет небес бирюза,
         И на смену глухому ненастью
         Улыбнется желанное счастье.

Пойдем со мной в тенистый сад,
         Пойдем, мой нежный друг, —
Там жизнь, цветы и аромат,
         И бархатный там луг…

Сгони пугливый сон с ресниц,
         Покинь постель свою, —
В саду щебечут хоры птиц,
         И я тебе пою.

Уж солнце весело глядит
         В раскрытое окно,
И кущи темные ракит
         Заждались нас давно.

Всё громче свищет соловей,
         Всё ярче краски дня…
Пойдем же в сад гулять скорей,
         Красавица моя!

По садам уже, кудрявясь,
И на липах, и на кленах
Распустилась нежно завязь
В бахромах темно-зеленых.

У ручья, в волокнах ила,
Под душистой тенью клена,
Лепестки свои раскрыла
Голубая анемона.

Зацвела нитчаткой заводь,
Как в узорной пелеринке,
И над нею вышли плавать
Бледно-желтые кувшинки.

Над рекою утром рано
Пар клубится дымкой тонкой,
И слышны из-за тумана
Влажный блеск и рокот звонкий.

И по соснам вновь запрыгал
Дятел громко и проворно,
Из-под шишек, в чаще игол,
Вышелушивая зерна.

Лес не дремал… Цветы не спали,
Живой росой окроплены;
Шурша листвой на ветровале,
Играл зефир с лучом луны.

Не спали птицы в теплых гнездах,
И по опушке, вдоль межи,
Ползли, вдыхая влажный воздух,
Желтоголовые ужи.

Под сенью пихт и сосен хмурых,
Как тень проворны и легки,
Ловя жучков, на ржаво-бурых
Стволах сновали пауки.

И там, среди ложбин, в которых
Ручьи бессонные гремят,
В тени на пестрых мухоморах
Впивал тарантул жгучий яд.

И оглашали томным криком
Лесов загадочную ширь
В своем злорадстве алчно-диком
Сова и мрачный нетопырь.

Давно заря зарю сменила,
А в темном лесе, как шакал,
Всё кто-то выл, стеня уныло,
Всё кто-то воздух оглашал.

Уж поздно. Над безмолвной кроной
Душистой ночи сумрак лег;
Кой-где в кудрях травы зеленой
Блестит Иванов червячок.

И над рекою, осиянны
Печально-кроткою луной,
Гуляют стройные туманы,
Как привидений легких рой.

Скользит луна лучом отвесным
По глади сонных теплых вод…
И вот — плывет в созвучьи тесном
Русалок звонкий хоровод.

И то — на берег вдруг прилегши,
Они сверкнут звездами глаз,
То — в тьму ветвей проворней векши
Взлетят и скроются зараз.

И долго их напев унылый
Звучит чудесно-ярким сном…
То замолчит, то с новой силой
Рокочет в сумраке ночном.

И вновь смолкает… тише… тише…
Волна баюкает волну…
И лишь полет летучей мыши
Порой пронижет тишину.

А в дебрях, по дорожке пешей,
Ступая глухо, не стуча,
Идет-бредет косматый леший,
Как филин, звонко хохоча.

Дохнет на папортник, и — чудо! —
Разрезнокудрые листы
Усеют пылью изумруда
Яркоогнистые цветы.

Идет и свищет… Эхо плачет…
Дрожит земля в бреду глухом…
И слышно: ведьма мчится-скачет
В железной ступе с помелом.

А леший, клад свой в полночь вырыв,
Русалкам кажет, что в нем есть:
Там самоцветов и сапфиров
Им в целый век не перечесть.

И вновь лесник седобородый
Их гонит гиканьем к реке…
И вновь, молясь с ночной природой
На непонятном языке,

Он кличет фей русоволосых
Из недр мечтательно-глухих;
И, к их ногам сложив свой посох,
Садится сказки слушать их.