Новелла Матвеева - Мяч, оставшийся в небе. Автобиографическая проза. Стихи

Невежественная певичка (средний класс),
Желая расцветить репертуар простецкий, —
И та — заучит враз пять-шесть расхожих фраз
По-итальянски… По-испански… По-немецки…

И если, скажем, я задумаю рассказ
(А лучше — водевиль) «Стамбульские невестки», —
Неужто я рвану туда, где носят фески,
Чтоб черпать реплики внутри турецких масс?

За что же ВАМ, о сэр, велят: свергаться с гор,
Пускаться вплавь, пешком пересекать просторы,
Чтоб ЛИЧНО выяснить (к восторгу снобьей своры),
Как произносится за Альпами — «сеньор»?

Вот ты, зоил, скажи: готов ли, с картой-планом,
Ты рифму к «щёлочи» искать за океаном?

Классическому гению за то, что
Вам горьких слов успел наговорить,
Не надо мстить так вязко, так дотошно;
Он говорил не с вами, может быть!

Небрежно целясь в лес или скалу,
Стрелок не чаял, дерзкие пострелы,
Что вы ему подставите под стрелы —
Кто лоб, кто глаз, кто пятку, кто — скулу.

И где подставите? Внутри времён!
За гранью дней! Да вы чего, ребята?
Да вы не принимайте на себя-то!

Но лезет в драку новый легион, —
Могученький, хоть и на ножках слабых,
И мелкий — в титанических масштабах…

В инкогнитах, почти всегдашних,
На полусогнутых крадясь,
В плащах красивых, в масках страшных,
В интригах бурных отродясь, —

Подстраивают струны лир
Лихие лорды между делом,
Поют… И мнят назваться в целом
Незнатным именем: Шекспир.

Зачем?! Ведь НЫНЧЕ — все зоилы
Его считают… «дураком»!
«Бездарностью»! «Ломовиком»!
Не отстают и от могилы

Певца! Зане — им «честь» велит
Изгадить мрамор скорбных плит!

«Вот личность, о которой, — ты вскричал, —
Нам ничего, по сути, неизвестно!»
— Тогда почём ты знаешь, молви честно,
Что он… Италию не посещал?

Раз «неизвестно», значит, неизвестно!
Раз «ничего», так ничего! Начал —
Концов не видя, брось бросать причал
В трясину! Человеку, повсеместно

Нигдешнему — верни свободу ног:
Бывать где хочет! Всем твоим ищейкам
Нос (в Риме) натянуть! В «пропащий» срок —
Доучиваться в Кёльне… Плавать с Дрейком…

Стран — тьмы! Но знай, что мир певцу открыт
И в той одной, где Вымысел царит.

В своей филистерской норе
Сидят, как с братом брат,
Конректор Паульман и ре-
гистратор Геебрант.
        И регистрируют они,
        И конректируют они
        Ужасных адских шельм,
        Которых много в оны дни
        Любил студент Ансельм.

Не грех ли — жить в порожней пре
И унижать талант,
Конректор Паульман и ре-
гистратор Геебрант? —
        Так вопрошала я порой, —
        Зато студент Ансельм — герой! —
        Так заключала я.
        В душе
        Стояла я горой
        За странность бытия.

Казалось мне о той поре,
Что лунный свет бранят
Конректор Паульман и ре-
гистратор Геебрант.
        Зато теперь, когда и пень
        Поэт! — и все, кому не лень,
        В безумцы подались, —
        Я сокрушаюсь каждый день,
        Что сны шальных — сбылись!

Ура Щелкунчику! Но той
Утопии конец
Грядёт лихой,
Где кот — «плохой»,
А коршун — «молодец»;
Где к Серпентине на поклон
Студент мотаться принуждён;
Запутался в зверье! —
На птичке мог жениться он —
Женился — на змее!

Что, Архивариус-хитрец?
Где Золотой горшок,
Уж там и Золотой телец,
Должно быть, недалёк?
        Но не участвуют в игре,
        Не держат кучами в ларе
        Мидасов провиант
        Конректор Паульман и ре-
        гистратор Геебрант.

Как пробужденье на заре,
Как струнный холод вант,—
«Конректор Паульман и ре-
гистратор Геебрант», —
        Как знак, что выход я найду,
        Мне нынче в сказкином чаду
        Их имена звучат!
А ты, Ансельм, рождён в аду
И возвращайся в ад!

Потрафив Рейнеке и Маргарите,
Позволив Гёте петь на рейнский лад,
Зачем же вы ЖАН-ПОЛЮ не велите
Быть ТАК ЖЕ — немцем с головы до пят?

И Гофман-то у вас не виноват
В немецкости, в берлинском колорите:
Как бы о реющем космополите
О нём вы говорите. Странный взгляд!

И между тем, как по льняному полю
Германских муз — германского шитья
Цветы пестрят, — лишь одному Жан-Полю
За это не даёте вы житья!

Неужто он такой достоин платы
И грешен в том же, в чём другие — святы?

Исламу доподлинному исполать!
Нормальный Ислам до сих пор
Ещё никогда не стремился взорвать
Страсбургский собор!
Своих мусульманин держался идей,
Закону служил своему,
И образы Будды — до нынешних дней
Ничем не мешали ему.
Так что же его переучивать стали
Пришельцы из той оскандаленной дали?
Чего не просил — за него исполнять?
Народы пасти… Самочинно детали
В колёсиках солнца — менять!!!
Ужели их всех медресе воспитали?
Корана — шакалы — в глаза не видали.
«Восток дело тонкое», да не для них…
А ты, правоверный, заутра, не дале, —
Загинешь заложником свор подрывных
И «гуру», — охаявших ране
Священный классический стих!
Но, путь потеряв в ваххабитском тумане,
Угрозу и ты усмотрела в Коране,
Земля? Ты всё грезишь? Проснуться пора:
В Европе, — в её опрокинутом зеркале,
Евангелие пересмотру подвергли!
А там — подменили Коран!
Ты видишь, как всё СОВПАДАЕТ покуда? —
Христос — «неугоден»! Разжалован Будда!
Ан — вот и Аллах разонравился «гуру»
(И людям, что «гуру» поверили сдуру).
В редчайший пустынный колодец — не плюй!
Не с Богом воюй; с демагогом воюй,
С подлогом воюй, баламут!
Зачем на Ислам ополчаться? Ослам
Понятно, что воду мутит — не Ислам,
А люди — никак не поймут!
Мы пили коктейли из правды и лжи,
Мы видели многих пустынь миражи,
Мы сами размножили их тиражи,
А всё ещё нам невдомёк,
Что есть у всего и у вся — двойники,
Которые пишут за нас дневники,
Которые сталкивают материки,
Которые травят Восток!
И рвут, и кромсают кромсанием рьяным
«Святое писание» вместе с Кораном,
Чтоб, Западу вздыбленному под стать,
«Продвинутость» — глыбе Востока придать.
Но «Запад есть Запад, Восток есть Восток,
И с места они не сойдут».
А коли сойдут — ни за грош пропадут
И друг друга в веках не найдут.
Что ж. Если их звёзды закатятся дружно,
То это, наверно, кому-нибудь нужно?
Не зря же, — лаская «отдельную личность», —
Мятежные стаи жрецов
Так возненавидели СВОЕОБЫЧНОСТЬ,
Что с целых народов стирают, — сдирают! — ЛИЦО!
Им «личность» важна? А какие там «личности»,
Когда не останется своеобычности?
Всего-то и толку: с натурой порвав,
Раздать одинаковым маскам — права
За то, что безмозглы! За то, что безлики!
За то, что под клики,
Искусственно стравленных ими задир,
Нацелясь изгадить Зенит, испохабить Надир, —
Убили, с орбиты свели,
С карты Космоса стёрли — великий,
Единственный и прекрасный,
Таинственно-многообразный,
В часы Вдохновения Господом созданный, мир!