Юрий Нестеренко - Антипобеда
Разговор с товарищем Сталиным
Не трогай белый наш глагол,
Крути своим кобылам хвост,
И не произноси, монгол,
За русских свой лукавый тост!
И пусть ты в золоте погон,
И пусть ты горец и грузин,
Но ты нутром — монгол, монгол,
Властитель плоскости равнин!
В твоем костре трещит Ван Гог,
Соря созвездиями в темь.
Ты жадно щуришься, монгол.
В твоих зрачках желтеет степь.
Ты любишь грязным сапогом
На белый мрамор наступать.
Ты любишь плеть. Ведь ты — монгол.
Тебе свободу не понять.
Ты жив. Ты вновь на трон взошел,
Гремя рубином и парчой.
И вновь лоснишься ты, монгол,
Елеем, потом и мочой.
Сладка кровища, как кагор.
Тебе попы кадят, звеня.
И ты, уверенный монгол,
Страну седлаешь, как коня.
Ты вновь командуешь «Анкор!»
Патриотизму и хамью.
Ты сгрудил нас, «отец»-монгол,
Навек в советскую семью.
Мы снова грузимся в вагон.
А рожи — просят кирпича.
И снова русский, как монгол,
Европу-мать рубнет с плеча.
Он так привык. Он слышит гонг
Востока, бронзы, божества.
Ему уже родней монгол,
Чем Украина и Литва.
Он — белый, но душой — Магог,
Он белой плоти алчет зло,
Стремясь к прибою берегов,
Где солнце Запада зашло.
Там берег сумрачен и гол,
И обрывается стеной.
Там русский — чуждый, как монгол,
В простор уставится морской.
Он будет сыпать матерком,
Ругая сырость и туман,
А боги предков ветерком
Уйдут в Последний океан.
И вновь стакан граненый полн
На берегу пустынных волн,
А в нем — медаль, да пара звезд.
И снова ты, рябой монгол,
Взобравшись на кремлевский холм,
За нас, за Русь поднимешь тост.
Ю. Петров
Ледокол
Оккупанты? Освободители?
Бронзой в центре города встать?
А на свалку в лом не хотите ли,
сброд, предавший родную мать?
45-й. Победа украдена.
Псы на падали — Мавзолей.
Над коричневой — красная гадина.
Боже, отпрысков пожалей.
Пусть хоть мёртвые сраму не имут,
нерождённых не проклинай.
Поздно. Трупы в оврагах стынут.
В зоне жуткий советский рай.
Было время, когда победители.
в «мир насилья» вбивая кол,
в тишине кремлёвской обители
помогли спустить ЛЕДОКОЛ.
Чтоб весь Мир, ледоколом расколотый,
перестроить в соцлагерь, но
перед этим, ударом молота
друга, брата пустить на дно.
Грозно стали полки, нацелены
«бить врага на его земле».
Укрепленья снять?? Так велено.
Так «Великий» решил в Кремле.
В чистом поле Богом оставлены
без щита, без ума, без Креста.
Мясники во главе поставлены.
Политрук на месте Христа.
И когда подельник кровавый
вдруг ударил — опередил,
что осталось от «нашей славы»,
от «рабочекрестьянских» сил?
Горы трупов в бурьяне свалены.
Толпы пленных вдали пылят,
а мясник всё: — Вперёд! За Сталина! —
в мясорубку суёт солдат.
Всё затоплено нашей кровью.
ЛЕДОКОЛ разнесло волной.
Кровь. Распорото брюхо коровье.
Там телёнок… ещё живой.
Умирая к телёнку тянется…
Вон тропинка, овраг в обход…
В лоб нельзя: кто в живых останется?!
Но приказ мясника: — Вперёд!
В 45-м знамёна падали
у кремлёвских святых камней.
Веселись, народ!, только надо ли?
Псы на падали — Мавзолей.
И сегодня победа украдена.
Снова кровь у святых камней.
Рвёт коричнево-красная гадина
нераскаявшихся людей.
Мы — народ? толпа? слепое стадо?
Кто наш предок? избавитель? вор?
Чей потомок получил в награду
благодарность, славу… и позор?
По мотивам В. Суворова «ЛЕДОКОЛ», В. Астафьева «Украденная победа».
РЕКОМЕДУЕМЫЕ К ПРОЧТЕНИЮ КНИГИ:
Г. Попов «Война и правда» («1941–1945. Заметки о войне»)
Иоахим Хоффманн. Сталинская истребительная война (1941–1945 годы).
С. Веревкин «Вторая мировая война: вырванные страницы» (и более поздняя лекция автора о Локотской республике)
В. Суворов «Последняя республика»
В. Суворов «Тень победы»
М. Солонин «25 июня. Глупость или агрессия?»
М. Солонин «На мирно спящих аэродромах…»
В. Суворов, А. Буровский и др. «Союз звезды со свастикой: Встречная агрессия»
В. Астафьев «Веселый солдат»
В. Астафьев «Прокляты и убиты» (книга необъективна по отношению к германской стороне, с которой автор знаком в основном по ангажированным источникам, зато советская, которую он наблюдал непосредственно, показана с документальной точностью)
Н. Никулин. «Воспоминания о войне» (Автор сам признается, что заметно смягчил описания советских мерзостей и преступлений — рукопись создавалась в 1975 г.; его текст также не свободен от неправомерных германофобских обобщений. И все же это ценное свидетельство советского ветерана.)
ДОКУМЕНТАЛЬНЫЙ ФИЛЬМ
«1941. Запрещенная правда»
ЕЩЕ МОИ СТАТЬИ В ТЕМУ:
И в чем же разница?
Ответ на статью А. Скобова «Большая разница». «Демократические» «Грани», охотно предоставляющие трибуну подобным деятелям, мой ответ публиковать отказались. В итоге он опубликован на сайте АПН.
Вновь и вновь левые вбрасывают нам свой любимый тезис о том, что коммунизм якобы нельзя отождествлять с нацизмом. Причем не только классические, ортодоксальные левые, отрицающие коммунистические преступления по принципу «во-первых, никаких репрессий не было, а во-вторых, репрессировали тех, кому так и надо» — тут, что называется, случай клинический, и темы для дискуссии нет как таковой — но и «цивилизованные», «современные» левые, которые, скрепя сердце, красный террор, ГУЛАГ и все прочее признают, но заявляют, что это всего лишь плохая практика, которая исказила хорошую теорию. Если суммировать их позицию, по сути она звучит так: «Да, Ленин был плохой, Сталин был плохой, Мао был плохой, Пол Пот был плохой, Ким Ир Сэн был плохой, Чаушеску был плохой, Хоннекер был плохой (ну и прочие восточно-европейские коммунистические режимы тоже), Ким Чен Ир плохой, Кастро плохой — но это же не значит, что коммунизм плох как идея!» Заметим, кстати, что несостоятельность такой позиции очевидна не только с точки зрения элементарной логики и здравого смысла, но и с точки зрения их же собственного марксистского учения, утверждающего, что практика — единственный критерий проверки теории. Впрочем, встречаются и такие, которые признают, что на практике ничего хорошего не просто не получилось, а и не могло получиться — но идея-то, идея все равно хорошая! Пусть утопичная, но хорошая! И в этом, по их мнению, принципиальное отличие от фашизма/нацизма, который был плох не только на практике, но и в теории. Но так ли это?
На самом деле едва ли во всей человеческой истории сыщется более чудовищная и гибельная идея, чем идея коммунистическая. В основе коммунизма лежит идея равенства и коллективизма, подавление личности обществом (и неважно даже, насильственное это подавление или добровольное). Но не то что на уровне социальных, а даже на уровне физических законов равенство — это смерть (недаром ее называют великим уравнителем). Торжество энтропии, выравнивание потенциалов, прекращение всех процессов. Именно неравенство (разность потенциалов) — основа любого движения, любой жизни, не говоря уже о прогрессе. Более того, прогресс цивилизации есть прогресс индивидуализма, ее магистральный вектор и цель — максимизация свободы личности. Коммунизм же низводит личность до уровня муравья в муравейнике. Таким образом, он в основе своей направлен против магистрального вектора развития цивилизации и именно поэтому может насаждаться и удерживаться лишь большой кровью и большой ложью — что и подтверждают все без исключения коммунистические режимы. Соответственно, и по количеству жертв коммунизм не знает себе равных, оставляя далеко позади и нацизм, и теократии, и, тем более, тиранов древности. Так что чудовищость коммунистической практики — не «извращение недостойными исполнителями», а прямое следствие чудовищности теории.
