Марина Мартынова - Соната для флейты и альта

Вечереет. Вечер реет
Белым флагом. День сдается.
Золотым червонцем рдеет,
Западая в запад, солнце.
Безначальная дорога
Там теряется, где небо
Плату спрашивает строго
За день, прожитый нелепо.
По дороге — пни да ямы.
И усталая старушка
Семенит, крепясь упрямо
Вслед за отроком тщедушным.
Пожалеть никак не хочет
Бедолагу путник резвый.
Там, где круче, путь короче.
Так и ищет, где бы срезать.
А старуха в странной гонке,
Чуть живая от одышки,
Будто нитка от иголки,
Не отстанет от мальчишки.
Меж землей и небом прорезь
Ежедневно по червонцу
Принимает и за совесть,
И за страх не встретить солнца.
Там, где их ночлег оплачен,
Пыль дороги ляжет пухом.
Не оглядывайся, мальчик!
Поспевай за ним, старуха!
И пока старуха тенью
Мчит за мальчиком беспечным -
Пусть в архив сдается день мой,
Но еще не гаснет вечер…

Отправлена Бог весть когда, нагая,
В заброшенном почтовом отделенье,
Куда сто лет не ходит адресат,
Лежит душа. Пылится под ногами.
И все еще надеяться не лень ей,
Что он придет, найдет, что будет рад…
Дистанция «рождение–погибель» -
У каждого своя. Но тело — это
Лишь тень души, незримо льющей свет…
В почтовом отделенье, на отшибе,
Душа чуть дышит, истекая светом.
А тень ее во тьме бредет сто лет…

И опять не сплю ночей я:
Час плачевного кочевья.
За окном скрипят деревья,
Словно мачты корабля.
Снова прежняя бездомность,
Слов никчёмность, чувств бездонность.
Холод боли. Обреченность.
И качается земля.

Стыну. Вяну. И обману
С сладострастием гурмана
Сдамся поздно или рано -
Мне наскучила борьба.
Это просто старых бредней
Всплеск безмолвный, всплеск последний -
Снов бесследней, слёз безвредней:
Это просто — Не–Судьба…

Брат мой, брат мой! Открылось небо.
И разверзлась у ног земля.
Nic mi, nic mi od ciebie nie trzeba! —
Так, ветвями чуть шевеля.
Повторяет весенний ветер
Заклинанье, которым живу:
Ничего мне не надо на свете
От тебя… Превращусь в траву,
Или в воздух, которым дышишь,
В тень желанную или свет…
Может быть, ты тогда услышишь
Мой безмолвный привет?
Но, вкусив всех мучений адских,
Мне предписанных по судьбе.
Брат мой, брат мой! Совсем не по–братски
Я б хотела прижаться к тебе!
И тогда, растворяясь в небе
Зыбким облачком поутру,
Брат мой! «Nic mi nie trzeba od ciebie!» -
Вновь шепну тебе. И — умру.

День прополз, как по льду тюлень.
Половица скрипит под ногой.
— Что ты ищешь?
— Вчерашний день.
— Что ты шепчешь?
— Побудь со мной…
Под ногой шевельнулась тень.
Ей неймется на склоне дня.
— Что ты ищешь?
— Вчерашний день.
— Что ты шепчешь?
— Оставь меня…
Зимних сумерек вянет сирень.
В доме пусто. Мрачно. Мертво.
Что ищу я? Вчерашний день.
Что шепчу я? Так, ничего…

Мир огней и отражений,
Мир, ушедший безвозвратно,
Мир прозрачный, зыбкий, хрупкий
Ты когда‑то мне дарил.
Мир тоски и откровений,
Мир, сожженный троекратно
И воскресший в звездной крупке
Подарила я тебе.

В тех мирах мы и поныне,
Хоть и редко, обитаем
И душой опустошенной
Ищем смутно путь туда.
И в колодцах глаз не стынет
Отраженье тропок тайных -
Будто два умалишенных,
Мы храним бесцельно их.

С нами наши талисманы.
Сманят нас они — и снами
И туманами обнимут -
Мы напьемся допьяна
И уйдем в другие страны,
Где в толпе рожденных с нами
Затеряемся — и снимут
С нас оковы бытия.

Снимут с нас оковы страха,
Боли той, что застит зренье,
Мы поймем, что обретаем
Все, что было нам терять.
И растают стены мрака.
Станут видимы виденья.
И друг друга мы узнаем
И навеки сохраним.

Зверь свирепый, зверь косматый!
В клетке накрепко закрыт,
Сколько лет ты, сном объятый,
Был недвижим, как гранит.
Но нечаянный, внезапный
То ли оклик, то ли стон.
Будто звон упавшей капли,
Твой нарушил мирный сон.
И косматая громада
Отряхнулась, поднялась…
Вновь ты ожил, вновь ты рядом -
Скрыл все небо, застишь ясь.
И с упорством ярым, редким
Снова рвешься ты из пут,
Сотрясая прутья клетки
С прежней силой — тут как тут.
Бьешься, мрачен и неистов,
О решетку головой.
Вдруг примолкнешь, мой когтистый,
И скулишь с такой тоской!
Смотришь с горестным укором.
Умереть почти готов,
Молишь стонами и взором:
Путь открой, сними засов!
Не открою! Невозможно!
Пусть в тюрьме бушует шквал!..
Ах, зачем неосторожно
Кто‑то сон твой оборвал!

Ощущение крыльев вернулось.
Ничего невозможного нет.
Ты — мое возвращение в юность.
Ты мой пропуск туда, где запрет -
В край, куда с потаенной кручиной
Одинокое время бредет…
Там теперь высоко и пустынно.
И неслышен и легок полег.
Возвращаться в былое — нелепо?
Или шанс нам дарован судьбой?
Наша родина — звездное небо.
Мы с тобою вернулись домой.
В доме этом и мрак я приемлю:
Он с любовью и праздником слит…
Неизбежным паденьем на землю
Эта сладость полета горчит…

Растравлять отболевшую рану,
Сочинять отзвучавшую песню,
Когда умирать еще рано,
А родишься ли — неизвестно…
Потеряв и кураж, и бдительность,
Ждешь, придет ли твоя весна…
Черный день вышивала действительность
По ажурной канве сна.
Серый день вышивала действительность
По воздушной цветной канве.
Небесные силы! Спасите нас
От нечувствия мертвых камней!
От него не спастись, хоть тресни,
Занятием этим странным:
Сочинять отзвучавшие песни,
Растравлять отболевшие раны…

Раненый волк–одиночка
Уползает в логово -
В темноту и покой — не троньте меня!
В духоту своего «я» уползает раненый волк.
Не троньте меня, не тронь!
Я не хочу в стаю!
В себя я врастаю.
В свою боль или вонь.
В стае — какой толк?
Не выживу там и дня.
Оставьте меня, одинокого,
Одинаково — день ли, ночь ли…

На стаю облава.
Кому смерть, кому слава…
Одинокий! Иди к своим.
Мы еще не спим -
Мы ждем тебя -
одинокого.
Выходи из вонючего логова.
На миру и смерть красна -
Выползай, старина!
Постоим за себя,
за тебя и за всех…
И смех, и грех!
Выползай к нам,
Путь твой замкнут.
Из себя — в себя — к себе — и куда‑то.
За одиночество страшна расплата.
К нам — мы такие же:
ранены все.
Припадем вместе к росе.
На миру
на ветру -
по росе -
сгинем все.
Одинокий волк примкнет свой оскал
К тем, кого он всю жизнь искал,
От кого бежал…