Тудора Аргези - Лирика

Люблю твое лицо,
Глубоких глаз озера,—
Там дремлет деревцо
И розовеют горы.

Люблю твой нежный рот —
Ловлю в его улыбке
Струенье тихих вод,
Где серебрятся рыбки.

Люблю копну волос —
В ней утра блеск румяный
И трепетность стрекоз
На отмели песчаной.

Всю, всю тебя, мой ад,
Мой рай, моя отрада,—
Люблю, хоть не велят,
Люблю, хоть и не надо!

В лунный свет сады оделись.
На церковном шпиле встретясь,
Звездочка и юный месяц
Друг на друга загляделись.

А на небе звезд без счета —
Умных, ласковых, веселых,—
Словно бесконечный полог
Звездной гладью вышил кто-то.

Сплошь, от края и до края,
Как трава в степи весенней,
В россыпь звездного цветенья
Разодета высь ночная.

И пока земля под нею
Меж курятников стареет,
Звездный купол гордо реет,
Ночь от ночи молодея.

Я тщетно защищался и выбрался из боя.
Изломано, разбито мое копье стальное.
Меж нами — земли, воды, и нет числа преградам,
Но мы повсюду вместе, и ты со мною рядом.
И по любым дорогам, всегда, во все края —
Ты следуешь за мною, о спутница моя!
Когда же мне напиться в пути не удается —
Ты черпаешь мне воду ладонью из колодца.
Или, раскрыв одежды, мечтаешь, может быть,
Меня не из колодца, а грудью напоить.
К источнику склоняешь ты голову свою,
Чтоб вместе пить со мною искристую струю.
Повсюду пребываешь подобно легкой тени,
Тебя лучи разносят и запахи растений.
Полны твоим молчаньем все шорохи, все звуки,
Они — в молитвах, в бурях, в словах любви и муки.
Меж нашими скорбями потеряна граница.
Ты в том, что умирает, и в том, что вновь родится.
Далекой оставаясь, ты — рядом, ты — со мной…
О вечная невеста, тебе не стать женой!

Он начатую борозду повел
До неба самого от очага в деревне;
Когда посмотришь, кажется, что вол
Его из камня, он — из бронзы древней.

Пшеница, кукуруза, рожь, ячмень —
Зерна не потеряют урожая,
И лемех плуга блещет целый день,
На поворотах солнце отражая.

Сталь землю подымает с глубины,
Распаханной с надеждою и злобой,
Пока осколка с темной вышины
Не сбросит в поле месяц гололобый.

А черный тополь, к небу устремлен,
Вечерние растягивает сети,
И нити, будто с горних веретен,
По небу протянулись в алом свете.

Молчание, как будто начат год.
Ты к прошлому не обратишься взглядом.
Тень бога меж волов твоих идет,
И видишь ты, что он с тобою рядом.

Хвала тебе — твой замысел хорош
И выражен красиво и чеканно.
О книга, ты — цветок благоуханный,
В руках моих, как ландыш, ты цветешь.

Ты — словно скрипка: все неотвратимей
Зовет куда-то тонкая струна.
Не истина ли здесь воплощена,
Начертанная буквами святыми?

Вот человек берет простую грязь,
В нее вдохнув мечты и ароматы,—
И наконец из дымки розоватой
Нисходит к людям призрак, воплотясь.

Но бесполезно чудотворство это,
И жертву он напрасную принес:
Ни на одни мучительный вопрос
Ты, книга, не даешь ответа.

О нет, я не прошу тебя помочь
В моем страданье сумрачном, как ночь!
Затем, затем лишь я тебя тревожу,
Чтоб чаще вразумлял меня ты, боже!

С тех пор как Новый создан был завет,
Не преступал ты мира слез и бед —
А дни летят, столетья канут в вечность
Здесь, под тобой, под бездной этой млечной…

Когда волхвы пошли на свет звезды.
Не обделил их мудрым словом ты.
Когда Иосиф начал путь неблизкий,
Нашел ты и его в заветном списке
И ангела просил к нему сойти,
Чтоб старцу быть наставником в пути.
В те давние века вассалы бога
О нас еще заботились немного,—

Так почему же ныне, всеблагой,
Пренебрегаешь ты моей мольбой?

Я, словно дичь, тебя подстерегаю,
Хочу поймать и взвесить на весах.
Убить тебя? Или склониться в прах?
Я в думах о тебе изнемогаю.

Ты сокол мой! Прекрасней нет мечты.
Тебя ищу я тщетно и упорно —
Ведь, не проверив, не могу позорно
Тебя на землю свергнуть с высоты.

Для напряженной мысли нет покоя —
Ты дух всесильный или жалкий прах?
Мелькаешь, словно тень, в моих глазах —
Так видит звезды бык на водопое.

Моих исканий тщетных не учесть…
К решительному приступая бою,
Хочу я быть поверженным тобою,
Чтобы, нащупав, завопить: «Он есть!»

Моя душа хранит с минувшим связь,
Я вижу прошлое за слоем пыли…
Во мне веков останки опочили,
Меня об этом не спросясь.

Так, некогда поверженные ниц,
В слепой земле, беспамятством объятой,
Лежат вповалку груды древних статуй,
И дремлет множество гробниц.

Там эпитафий гул разноязыкий
И надписей давно затихший зов.
Там время отделилось от часов,
Как легкий запах — от гвоздики.

Но чей-то голос, немоту сломив,
Врывается в наш говор повседневный,
И этот голос, медленный и древний,
Опять во мне сегодня жив.

Внезапно наступает пробужденье,
С далеких тайн срывается покров.
И вижу я основы всех веков
И бодрствую на крайней их ступени.

Постарел ты, паренек,
От стихов, от страстных строк.
Монотонно ночью лунной
Для тебя бряцают струны.

В мире казни и кресты,
Но жемчужной нитью ты
Вышиваешь на шелку
О дроздах свою тоску…

Раны сердца серебря,
Ты вздыхаешь: «Ох, заря!..»
Стал твой разум рубежом
Между богом и ослом.

Я сражен, отравлен ею,
Надрываюсь и глупею,
Я сгораю, а она,
Словно призрак, холодна.

Это маленькое тело
Мною властно завладело.
От терзаний и тревог
Я смертельно занемог.

Как, тоскуя и любя,
Я теперь приду в себя?
О, хотя бы раз еще
К ней прижаться горячо!

Пусть солжет мне: «Я твоя!» —
Извиваясь, как змея…
Тяжко мне, и оттого-то
Я стихи пишу без счета.

Ты, перо, про боль души
Кровью сердца напиши.
Вдруг прочтет она — как знать? —
И придет опять…

День уснул на ветках сизых.
Снега белого белей,
Прикорнули на карнизах
Вереницы голубей.

Дремлют, схожи с веерами,
Крылья сложенные их.
Ошалевший в птичьем гаме,
Праздник троицы затих.

С онемевших колоколен,
Вслед за гибелью зари,
Тычась в россыпь звездной соли,
Поднялись нетопыри.

Месяц ткет неторопливо
Лунных птиц на простыне,
И глаза твои, как сливы,
Влажным блеском светят мне.

Меж растений в пестрых вазах
Бьют часы — волшебный бой!
Словно горсточку алмазов
Раскололи над тобой.

Вот он час ночной, крылатый!
После будничного дня
Счастье свет голубоватый
Проливает на меня.