Джон Донн - Английская лирика первой половины XVII века

Ты слез жемчужных зря не трать,
Они не для того!
И вздохи на ветер бросать
Какое мотовство!
Бой барабанный рвется вдаль,
Труба язвит врага,
А настоящая печаль
Безмолвна и строга.
Мне место — там, среди полей,
Где падают бойцы
И для забавы королей
Плодятся мертвецы!
Мне долг велит лететь туда,
Всем сердцем рваться в бой,
Да только сердце — вот беда
Украдено тобой!
С ворами в старину бывал
Короткий разговор:
Семижды, что наворовал,
Вернуть был должен вор.
Но я не строг — и лишь вдвойне
За кражу я возьму:
Свое отдашь ты сердце мне
В придачу к моему!

Пою ручьи и гомон птичьих стай,
Беседки и цветы, апрель и май,
И урожай пою, и рождество,
И свадьбы, и поминки сверх того.
Пою любовь, и юность, и мечту,
И жарких вожделений чистоту,
Бальзам и амбру, масло и вино,
Росу и дождь, стучащийся в окно,
Пою поток быстротекущих дней,
И злость роз, и белизну лилей,
И сумрак, что ложится на поля,
И королеву фей, и короля,
И муки ада, и блаженство рая,
Войти в последний всей душой желая.

С утра мы трезвы и разумны, поэтому срам
Святые заклятья стиха повторять по утрам.
Лишь те, что свой голод насытят, а жажду зальют,
Слова колдовские пускай говорят и поют.
Когда рассыпает веселые блики очаг,
А в пламени лавра сгорает докучливый мрак,
И подняты тирсы, и песен вакхический зов
Кругами, кругами расходится до полюсов,
И властвует роза, и каждый, кто зван, умащен,
Тогда пусть читает стихи мои строгий Катон.

Молод был, а ныне стар.
Но во мне не стынет жар.
Я могу травой стелиться
И лозой вкруг девы виться,
И в ночи ее согреть,
Чтоб от счастья умереть,
И воскреснуть (аллилуйя!)
Невзначай от поцелуя.
Ничего, что стар поэт,
Страсть моложе наших лет.

Когда умру, да не сочти трудом
Укрыть меня травой и свежим мхом.
Пускай мой Робин мне подарит пенье,
Пока справляют нимфы погребенье!
И зазвучит в листве — на верхнем «до»
«Здесь Робин Геррик свил себе гнездо!»

Все временем крушится: видит лес
Расцвет и гибель всех своих древес.
Столетний исполин, снискавший славу
Властителя всея лесной державы,
Всемощный дуб — и тот, придет пора,
Склонится и — падет без топора.

Небрежность легкая убора
Обворожительна для взора:
Батиста кружевные складки
В прелестно-зыбком беспорядке,
Шнуровка на корсаже алом,
Затянутая, как попало,
Бант, набок сбившийся игриво,
И лент капризные извивы,
И юбка, взвихренная бурей
В своем волнующем сумбуре,
И позабытая застежка
Ботинка — милая оплошка!
Приятней для ума и чувства,
Чем скучной точности искусство.

Когда нарцисс, едва живой,
К земле клонится головой,
Я думаю: «Вот жребий мой:
Сперва поникнет голова,
Потом предъявит смерть права
И надо всем взойдет трава».

Беги, поток струистый,
С моей слезою чистой.
Скорее! к той,
Что взглядами пленяет,
Молчит и убивает
Своею немотой.
Вон там на берегу
Сидит она в кругу
Цветов невинных.
Молю, чтоб ты успел
Отдать ей этот перл
Для бус ее предлинных.
А чтоб не отреклась,
Скажи, что мой запас
Исчерпан, не иначе:
Последняя слеза.
Сухи мои глаза,
Теперь уж не заплачу;
И душу изливать
Богатство расточать
Я боле не намерен;
Случись же вновь прилив,
Я буду бережлив,
Расчетлив и умерен.
Нет, если очень нужны
Подарки ей жемчужны,
То так и быть:
Хоть знаю, что напрасно,
Но сердце вновь согласно
Быть нищим и любить.
Скажи: готов, как прежде,
Ей угождать в надежде,
Что, ежели впаду
Я в бедность поневоле,
Она не станет боле
Взимать такую мзду.

Один у хладного ручья
Печали предавался я.
Лил токи слез, любви молился,
Потом иссяк и сном забылся.
Я сном забылся, и во сне
Привиделась богиня мне.
Высокая, с лицом римлянки,
Одета на манер спартанки:
Лук сребродугий с тетивой
Шелковой у нее с собой;
Сама в коротенькой тунике,
Садятся розовые блики
Ей на колени, и открыт
Бедра божественного вид.
Тогда (для сна довольно прытко)
Я сделал дерзкую попытку
(Мне было ждать невмоготу)
Потрогать эту наготу.
Но дева, миртовою веткой
Мне пригрозив, с улыбкой едкой
Рекла: «Прочь, Геррик, не гневи,
Ты слишком низок для любви».

Зачем гордишься звездами очей,
Глядящих из туманности своей?
Зачем твердишь, что сами в плен идут
К тебе сердца, твое ж не знает пут,
И что в тебя влюбленный ветер сам
Застыл, прильнув к струистым волосам?
Не льстись — рубин, что каплей дорогой
Украсил безупречный профиль твой,
Пребудет драгоценным и когда
Твой гордый блеск затмится навсегда.

Увы, тебя стихами не растрогать;
Их исчертил твой длинный, грязный ноготь,
Стараясь уличить и очернить.
О, чтоб ему от ногтоеды сгнить!
Нет, каюсь, каюсь… дальше упражняйся:
Скреби, как хочешь, только не ругайся.
Иные строки так порой свербят;
Ну, почеши еще; спасибо, брат!

Вставай, вставай, гони постыдный сон,
Парит на крыльях света Аполлон,
Аврора, весела, юна,
Мешает краски и тона.
Молю, коснись ногой босой
Травы, обрызганной росой.
Уж час, как солнцу молятся цветы,
Неужто до сих пор в постели ты?
Взгляни, сонливица, в окно
Пичуги славят день давно
И обещают счастье нам…
Проспать такое утро — срам.
Ведь с песней сотни девушек, внимай,
До жаворонка встали славить май.

Не зря ж листва свежа и зелена,
В зеленое оденься, как весна.
Конечно, нет алмазов тут,
Зато тебя росинки ждут
И может ласковый рассвет
Из каждой сделать самоцвет.
А кроме них, получишь нынче ты
Нить жемчуга волшебной красоты,
Коль отыскать успеем мы
Ее в кудрях росистых тьмы,
Покуда в дрему погружен
Сиятельный Гиперион.
Молитв сегодня долго не читай,
Господь простит, ведь мы встречаем май.

Смотри, дивись, не верь своим глазам,
Подобны стали улицы лесам,
Зеленой ветвью иль кустом
Извне украшен каждый дом,
Любой балкон, любая дверь,
Как в храме, убраны теперь.
Боярышник цветет, горяч и ал,
Как будто он и впрямь любовь познал…
Так близко — столько красоты!
Ужель проспишь все это ты?
Скорей бежим, ведь май нас ждет!
Прославим же его приход!
Прекрасен мир, как божий светлый рай,
Коринна, о, как сладко встретить май!

И юноши и девушки теперь
О сне забыли, милая, поверь.
Цветет боярышник для всех,
Не полюбить сегодня — грех.
С утра одни уж в свой черед
Вкусить успели сладкий мед,
Другие обручились в этот день,
И лишь тебе одной подняться лень.
У всех под цвет листвы наряд,
У всех глаза огнем горят,
Не счесть спешащих под венец,
И ласк, и слез, и, наконец,
Ночных гостей: заслышишь — открывай…
Коринна, здесь умеют встретить май!

И нам бы встретить май в расцвете сил,
Чтоб он своим безумьем заразил
И сладко одурманил нас,
Нельзя проспать рассветный час
И жизнь свою. Проходит дни,
За солнцем вслед спешат они
И в прошлое уходят навсегда,
Как дождь, как снег, как талая вода.
Уйдем когда-нибудь и мы
В рассказ, в напев, под полог тьмы…
Любви, что жжет и греет нас,
Беречь не стоит про запас,
Пока мы не состарились, давай
Пойдем вдвоем встречать веселый май.